дете работать Вы. Возьмите с собой этот чертеж. Когда у Вас
что-нибудь будет готово, покажете мне. Для этого, как Вы зна-
ете, у меня всегда есть время". Как мне сказал Гитлер, его
мечты о сверхширокой улице возникли при изучении далеких от
совершенства планов реконструкции Берлина, которые в 20-е го-
ды побудили его развивать собственные идеи. 1 < > Уже тогда
он, по его словам, принял решение перенести Ангальтский и
Потсдамский вокзалы на южную оконечность Темпельхофского по-
ля, это высвободило бы значительную площадь, занимаемую в
центре города путевым хозяйством. С ограниченным сносом зда-
ний от Аллеи Победы получалась парадная улица длиной 5 кило-
метров с монументальными зданиями.
Все архитектурные масштабы Берлина буквально взрывались
сооружением двух зданий, которые Гитлер хотел воздвигнуть на
этой новой парадной улице. На ее северном конце, поблизости
от рейхстага, он планировал построить огромный дворец собра-
ний, купольную постройку, в которой могло поместиться нес-
колько римских соборов святого Петра. Диаметр купола без про-
межуточных опор должен был составлять 250 метров. Под ним на
площади около 38000 кв.м могли одновременно собраться стоя
150000 человек.
Уже при этих первых обсуждениях, когда наши градострои-
тельные проекты находились еще в самом начале разработки,
Гитлер считал, что он должен объяснить мне, что при определе-
нии величины дворцов собраний нужно отталкиваться от средне-
вековых представлений. Ульмский собор, например, говорил он,
имел площадь 2500 кв.м; когда его начали строить в XIV веке,
в Ульме было всего 15000 жителей вместе со стариками и деть-
ми. "То есть они никогда не заполнили бы это помещение. Нап-
ротив, для миллионного города Берлина зал на 150000 человек
можно считать маленьким".
Немного поодаль от Южного вокзала Гитлер хотел в качест-
ве противовеса этому залу воздвигнуть Триумфальную арку, вы-
соту которой он определил в 120 метров: "По крайней мере, это
будет достойный памятник нашим погибшим в мировой войне. Имя
каждого из наших погибших 1,8 миллионов будет высечено на
граните. Все-таки что за недостойная штука этот берлинский
Памятник республики. Как убого и недостойно великой нации".
Он передал мне два чертежа на маленьких карточках: "Эти чер-
тежи я сделал десять лет назад. Я все это время берег их, по-
тому что никогда не сомневался, что в один прекрасный день
построю их. И вот давайте осуществим это".
Сравнение с изображенными там людьми показывает, объяс-
нял Гитлер, что он уже тогда предусматривал диаметр купола
свыше 200 метров, а высоту Триумфальной арки свыше 100 мет-
ров. Ошеломляли не столько масштабы, сколько удивительная
одержимость, с которой он проектировал монументальные триум-
фальные сооружения, когда у него еще не было ни искры надежды
на их осуществление. И скорее чудовищным кажется мне теперь
то, что он в мирное время, уверяя всех в своей готовности к
взаимопониманию, начал осуществлять планы, которые можно было
представить себе только в связи с военными гегемонистскими
претензиями на господство.
"Берлин - крупный город, но не мировой город. Посмотрите
на Париж, самый красивый город в мире! Или даже Вену! Это го-
рода со своим лицом. А Берлин не более чем беспорядочное
скопление зданий. Нам надо превзойти Париж и Вену", - говорил
он во время ставших частыми совещаний, в большинстве случаев
проходивших в его квартире рейхсканцлера. Прежде чем начать,
мы обычно удаляли всех других посетителей.
С планами Вены и Парижа он подробно ознакомился в преды-
дущие годы. Во время наших дискуссий он вспоминал их в мель-
чайших подробностях. В Вене он восхищался таким творением
зодчества, как Рингштрассе, с ее большими домами, ратушей,
парламентом, концертным залом; или Хофбургом и музеями. Он
мог в правильном масштабе изобразить эту часть города и по-
нял, что парадные здания, как и памятники, должны быть дос-
тупны обзору со всех сторон. Этими сооружениями он восхищал-
ся, даже если они не вполне соответствовали его
представлениям, например, неоготическая ратуша: "Здесь Вена
представлена достойно. Напротив, возьмите берлинскую ратушу.
Берлин получит еще более красивую, чме Вена, можете на это
положиться".
Еще большее впечатление на него производили широкие ули-
цы и новые бульвары, созданные в Париже Жоржем Е.Хаусманом с
1853 по 1870 г.г. и стоившие 2,5 млрд.франков золотом. Он
считал Хаусмана величайшим градостроителем в истории, но на-
деялся, что я его превзойду. Многолетняя борьба Хаусмана зас-
тавляла его ожидать, что и генеральный план реконструкции
Берлина встретит сопротивление, только благодаря его автори-
тету, как он считал, удастся осуществить его.
Впрочем, вначале он применил хитрость, чтобы сделать
сговорчивыми непокорные городские власти, считавшие планы
Гитлера дарами данайцев, после того, как выяснилось, что им
придется нести значительные расходы на освобождение центра
города от путевого хозяйства и создание улиц, строительство
общественных сооружений, а также скоростной железной дороги.
"Мы какое-то время будем рассматривать планы строительства
нашей новой столицы на Мюрицзее в Мекленбурге. Вы увидите са-
ми, как зашевелятся берлинцы, почуяв опасность, что прави-
тельство рейха покинет город", - сказал он. И действительно,
нескольких намеков такого рода оказалось достаточно, и скоро
отцы города проявили готовность принять проектные расходы.
Гитлера еще несколько месяцев забавлял этот план немецкого
"Вашингтона", и он фантазировал, как можно было бы из ничего
создать "идеальный город". Но в конце он все это забросил:
"Искусственно созданные столицы всегда остаются мертвыми.
Вспомните Вашингтон или Канберру. И у нас в Карлсруэ нет жиз-
ни, потому что там бумажные чиновничьи души варятся в собс-
твенном соку". С этим эпизодом у меня и сегодня нет ясности,
разыгрывал ли Гитлер со мной комедию или какое-то время дейс-
твительно носился с этой идеей.
Исходным пунктом его градостроительных представлений бы-
ли двухкилометровые Елисейские поля с их пятидесятиметровой
Триумфальной аркой, построенной Наполеоном I в 1805 году. Это
послужило прообразом "Большой арки", здесь же формировалось
его представление о ширине улицы: "Елисейские поля имеют ши-
рину сто метров. На всякий случай сделаем нашу улицу на двад-
цать метров шире. Когда дальновидный Великий курфюст в XVII
в. закладывал Унтре-ден-линден шириной в 60 метров, он столь
же мало мог предвидеть современное уличное движение, как и
Хаусман, проектировавший Елисейские поля".
Для осуществления этих планов Гитлер издал через
статс-секретаря Ламмерса распоряжение, которым мне предостав-
лялись весьма широкие полномочия и я подчинялся непосредс-
твенно ему. Отныне мне не могли давать каких-либо указаний ни
министр внутренних дел, ни берлинский обербургомистр, ни гау-
ляйтер Берлина Геббельс. Гитлер специально оговорил, что я не
обязан информировать о своих планах город Берлин и партию
(3). Когда я высказал Гитлеру свое пожелание работать над
осуществлением и этого проекта, сохраняя статус частного ар-
хитектора, он немедленно же согласился. Статс-секретарь Лам-
мерс изобрел некую правовую конструкцию, которая учитывала
мое отвращение к чиновничьему положению. Мое бюро не имело
характера управленческой организации, к нему относились ско-
рее как к крупному независимому исследовательскому институту.
30 января 1937 г. мне было официально доверено осущест-
вление "величайшего строительного проекта фюрера". Гитлер
долго подбирал благозвучное, внушающее почтение название для
моей должности, пока его не изобрел Функ - "Генеральный инс-
пектор по делам строительства и реконструкции Имперской сто-
лицы". Вручая мне диплом о моем назначении Гитлер выглядел -
и это было очень показательно для его отношения ко мне - поч-
ти что оробевшим. После обеда он сунул мне его в руку, ска-
зав: "Постарайтесь". С этого момента я - при благожелательной
интерпретации этого документа - получал ранг статс-секретаря
правительства Рейха. В мои 32 года я занимал место в ложе
правительства в третьем ряду, рядом с д-ром Тодтом, получил
право при официальных правительственных обедах садиться у
дальнего конца стола и автоматически получал при любом госу-
дарственном визите из-за рубежа какой-нибудь живописный ор-
ден, установленного класса. Мой месячный оклад составлял 1500
марок, сумму по сравнению с моими гонорарами архитектора нез-
начительную.
Еще в феврале месяце Гитлер решительно потребовал от ми-
нистра по вопросам воспитания освободить для моего учрежде-
ния, получившего сокращенное название Г.И.С.Р., почтенное
здание "Академии художеств" на Паризерплатц. Ео выбор пал на
это здание, потому что он мог пройти туда из Рейхсканцелярии,
не показываясь перед публикой, через смыкающиеся сады нес-
кольких министерств. Вскоре он начал широко пользоваться этой
возможностью.
Градостроительный замысел Гитлера страдал одним недос-
татком - он не был до конца продуман. Он так уперся в видение
"Берлинских Елисейских полей", длиной в два с половиной раза
превосходящих парижский оригинал, что начисто упустил из поля
зрения структуру и проблемы четырехмиллионного города.
Для градостроителя улица такого масштаба могла бы иметь
смысл и функциональное значение только как центральное ядро
полной городской перепланировки. Для Гитлера же это был деко-
ративный предмет роскоши, и в этом была его самоценность. Так
прокладка этой улицы первоначально совершенно не увязывалась
с решением проблем железнодорожного транспорта. Гигантское
переплетение железнодорожных путей, клином рассекавшее город
на две части, должно было быть просто смещено на несколько
километров к югу.
Министериаль-директор д-р Лейббранд из Имперского минис-
терства путей сообщений, главный проектировщик тогдашнего
рейхсбана, увидел в замыслах Гитлера возможности крупномасш-
табной перепланировки всего железнодорожного хозяйства столи-
цы. Вместе с ним мы нашли решение, близкое к идеальному: про-
пускная способность берлинской окружной дороги должна была
бы, благодаря расширению еще на два полотна, возрасти нас-
только, что по ней можно было бы пустить также и поезда даль-
него следования. Это позволило бы ограничиться двумя цент-
ральными - Северным и Южным - вокзалами и отказаться от
многочисленных берлинских тупиковых станций (Лертер, Ангаль-
тер и Потсдамский вокзал). Стоимость нового железнодорожного
строительства оценивалась от одного до двух миллиардов марок
(4).
Такое решение позволило бы нам продлить улицу на юг за
счет бывших железнодорожных путей, а в сердце города, всего в
пятикилометровом удалении от центра, возникла бы огромная
площадка для строительства жилья на 400 тыс.жителей (5). Пос-
ле сноса Лертерского вокзала мы получили бы возможность и на
севере продлить линию улиц к новым районам жилой застройки.
Но только ни я, ни Гитлер нипочем не хотели жертвовать Здани-
ем с куполом в качестве замыкающей Великолепную улицу кульми-
национной точкой. Грандиозная площадь перед ним должна была
оставаться свободной от транспорта. Наиболее рациональная
транспортная концепция приносилась в жертву торжественности,
величавости. Предстояло значительно изменить и русло Шпрее,
соорудив для транспортных перевозок с севера на юг обводный
канал.
Само собой напрашивалось продление транзитной магистра-
ли, имевшей ширину 60 метров, на запад, а Хеер-штрассе такой
же ширины - на восток - проект, который нашел свою частичную
реализацию после 1945 г. при расширении старой Франкфуртской
аллеи. Эта ось, точно так же, как и северо-южная, должна была
быть продлена до своего естественного конца, до автомобильной
