я сообщил Гитлеру об этом предложении, которое помогло бы мне
приобрести международную известность. Гитлер просто промолчал
в ответ на эту непрошенную инициативу, что должно было озна-
чать ни отказ, ни согласие, но во всяком случае исключало
возвращение к этой теме.
Во время краткого пребывания во Франции я осмотрел "Дво-
рец Шайо" и "Дворец современного искусства", а также и еще
незавершенный строительством "Музей общественного труда",
спроектированный знаменитым авангардистом Огюстом Перре. Я
был удивлен, что и Франция в своих парадных зданиях также
склоняется к неоклассицизму. Позднее было много разговоров,
что стиль этот - верный признак зодчества тоталитарных госу-
дарств. Это совершенно неверно. В гораздо большей мере - это
печать эпохи, и ее можно проследить в Вашингтоне, Лондоне,
Париже, а равно - и в Риме и Москве, и в наших проектах для
Берлина (7).
Мы раздобыли немного французской валюты и отправились с
женой вместе с друзьями в автомобильное путешствие по Фран-
ции. Неторопливо бродили мы по замкам и соборам, постепенно
двигаясь на юг. Посетили единственные в своем роде обширные
замковые сооружения Каркассона, вид которых настроил нас на
романтический лад, хотя они и представляют собой всего-навсе-
го поразительно рационально построенные средневековые военные
укрепления, т.е. что-то вроде современного бункера. В гости-
нице при замке мы наслаждались старым французским вином и со-
бирались еще несколько дней порадоваться тишине этих мест. Но
тут меня неожиданно позвали к телефону. В этом удаленном
уголке Франции у меня было полное чувство защищенности от
звонков адъютантов Гитлера. К тому же никто не мог знать наш
маршрут.
А между тем французская полиция следила за нашими пере-
мещениями по соображениям безопасности и контроля, во всяком
случае на запрос из Оберзальцберга она сразу же сообщила о
нашем местонахождении. У телефона был адъютант Брюкнер: "Вам
надлежит завтра к полудню появиться у фюрера". На мое возра-
жение, что только на дорогу мне понадобится два с половиной
дня, он ответил: "Завтра утром здесь состоится совещание, и
фюрер требует Вашего присутствия". Я еще пытался слабо про-
тестовать, но на это последовало: "Минуточку... Фюрер знает,
где Вы, и тем не менее Вы завтра должны быть здесь".
Я сильно расстроился, разозлился и был просто в расте-
рянности. Из переговоров по телефону с пилотом Гитлера следо-
вало, что его спецсамолет не может совершить посадку во Фран-
ции. Но он постарается пристроить меня в немецкий
транспортный самолет, который по пути из Африки в шесть утра
совершит промежуточную посадку в Марселе. А персональный са-
молет Гитлера сможет доставить меня из Штутгарта на аэродром
Айнринг под Берхтесгаденом.
Той же ночью мы выехали в Марсель. На несколько минут в
лунном сиянии перед нами предстали римские постройки в Арле,
которые, собственно, и были целью нашей поездки. А около двух
часов ночи мы прибыли в гостиницу в Марселе. Еще через три
часа я был уже в аэропорту, а к полудню, как и было приказа-
но, на Оберзальцберге перед Гитлером: "Сожалею, господин Шпе-
ер, но я перенес совещание. Мне важно было бы Ваше мнение о
висячем мосте в Гамбурге". В этот день д-р Тодт собирался
представить ему свой проект грандиозного моста, который дол-
жен был бы превзойти Золотой мост Сан-Франциско. Возведение
этого моста намечалось лишь на 40-е годы, и Гитлер вполне мог
бы дать мне недельку порадоваться отпуску.
Другой раз мы с женой сбежали в Альпы, когда меня снова
настиг телефонный звонок адъютанта: "Вы должны появиться у
фюрера. Завтра утром в "Остерии", к завтраку". Он пресек мои
возражения: "Нет, срочно и важно". Гитлер встретил меня в
"Остерии": "Очень мило, что Вы пришли. Что? Был вызов? Да нет
же, я просто мимоходом вчера поинтересовался, где находится
господин Шпеер. Но, знаете, это и правильно. Ну, зачем Вам
кататься на лыжах".
Фон Нейрат проявил побольше независимости. Однажды, ког-
да Гитлер поздно вечером приказал его помощнику: "Мне нужно
переговорить с министром иностранных дел", то после короткого
разговора по внутреннему телефону услышал: "Господин Имперс-
кий министр иностранных дел отошли ко сну". - "Его следует
разбудить, если я желаю поговорить с ним". Снова вдали пере-
говоры, и смущенный ответ помощника: "Господин Имперский ми-
нистр иностранных дел просит передать, что завтра с раннего
утра он в Вашем распоряжении, а сейчас он очень устал и хочет
спать".
Перед столь твердым отпором Гитлер хотя и спасовал, но
до конца вечера был в дурном расположении духа. Таких прояв-
лений независимости он никогда не забывал и рассчитывался при
первом же удобном случае.
Глава 7
Оберзальцберг
Любой носитель власти, будь то руководитель предприятия,
глава правительства или диктатор, всегда подвержен постоянно-
му конфликту. В силу положения личное его благоволение стано-
вится для его подданных столь вожделенным, что за него всегда
склонны продаться. Окружение потентата не только находится в
постоянной опасности превратиться в коррумпированных царед-
ворцев, но оно испытывает и непрерывное искушение демонстра-
цией своей преданности подкупать самого властителя.
О том, чего на самом деле стоит руководитель, красноре-
чивее всего свидетельствует то, как он воспринимает это
идущее снизу воздействие. Я знал немало крупных промышленни-
ков и высших военных, умевших противостоять этому искусу. Ес-
ли власть наследуется в течение нескольких поколений, то не-
редко возникает своего рода наследственная неподкупность. Из
окружения Гитлера лишь единицы, как, например, Фриц Тодт, ус-
тояли перед прельщениями двора. Гитлер же не обнаруживал яв-
ного стремления пресекать опасности такого рода.
Некоторые особенности формирования его стиля господства
заводили его, особенно после 1937 г., во все усиливающуюся
изоляцию. К этому надо добавить его неумение устанавливать
человеческие контакты. В узком кругу мы тогда часто обсуждали
изменения в нем, проступавшие все с большей отчетливостью. К
этому времени появилось новое издание книги Генриха Гофмана
"Гитлер, каким его не знает никто". Прежнее издание было изъ-
ято из продажи из-за фотографии, на которой Гитлер запечатлен
в дружеском общении с тем временем убитым им Ремом. Снимки
для нового издания отбирались Гитлером лично. На них можно
было видеть обходительного, жизнерадостного, раскованного и
вполне земного господина. Вот он в баварских коротких кожаных
штанах, вот он за веслами, а здесь - вольно растянувшийся на
траве, вот он на прогулке в окружении восторженной молодежи
или в мастерской художника. И везде он доброжелателен и общи-
телен. Эта книга стала самым высшим достижением Гофмана. Но
уже ко времени своего появления она устарела. Тот Гитлер, ка-
ким я еще знавал его в начале 30-х годов, уступил место дру-
гому - недоступному, сторонящемуся людей, деспотичному даже
по отношению к ближайшему окружению.
В одной из отдаленных горных долин баварских Альп, в Ос-
тертале, мне удалось отыскать охотничий домик - небольшой, но
все же достаточно вместительный, чтобы поставить кульманы и с
грехом пополам разместить несколько сотрудников и собственную
семью. Там в начале 1935 г. мы набрасывали эскизы моих бер-
линских строек. То были счастливые дни труда и семейной жиз-
ни. Но однажды я совершил роковую ошибку. Я рассказал об этой
идиллии Гитлеру. "Но у меня Вы можете устроиться еще лучше. Я
предоставляю Вам дом Бехштейнов (1). На застекленной веранде
у Вас там будет достаточно места для Вашего бюро". Но и из
этой виллы нам пришлось переезжать в конце мая 1937 г. в спе-
циальный дом-ателье, который по указанию Гитлера выстроил
Борман по моему проекту. Так рядом с Гитлером, Герингом и
Борманом возник "четвертый Оберзальцберг".
Понятно, что я был счастлив быть отмеченным столь наг-
лядным образом и принятым в узкий круг. Но очень скоро мне
пришлось убедиться в том, что это был не очень-то выгодный
обмен. Из уединенной альпийской долины мы попали в здание,
огороженное высокой колючей проволокой, войти в которое можно
было только после проверки документов у обоих ворот. Все это
напоминало вольер для диких животных. И всегда находились лю-
бопытные, желавшие глянуть на высокопоставленных обитателей
гор.
Подлинным владельцем Оберзальцберга был Борман. Он при-
нуждал крестьян продавать их дворы, многие из которых насчи-
тывали не одно столетие, сносил их, как и многочисленные рас-
пятия на горных дорогах и кручах в память о несчастных
случаях, последнее - несмотря на горячие протесты церковной
общины. Прибирал он к рукам и государственный лес, пока его
площадь - с отметки в 1900 м и до расположенной шестьюстами
метрами ниже долины - не составила почти семь квадратных ки-
лометров. Периметр внутреннего забора достигал примерно трех,
а внешнего - четырнадцати километров.
Без малейшей жалости к девственной природе Борман рассек
этот дивный ландшафт сетью дорог. Лесные тропы, усыпанные
хвоей, с выступающими корневищами, были превращены в асфаль-
тированные дорожки. Казарма, гараж - целый дом, гостиница для
гостей Гитлера, новая фактория, поселок для все увеличивав-
шегося персонала служащих росли как грибы, как на каком-ни-
будь внезапно ставшем модным курорте. На горных склонах лепи-
лись времянки-бараки для сотен строительных рабочих, сновали
грузовики со стройматериалами, ночью ярко светились огни
стройплощадок - работа шла в две смены, по временам долина
сотрясалась взрывами.
На вершине личной горы Гитлера Борман соорудил дом, обс-
тавленный мебелью, представлявшей собой какую-то странную по-
месь роскоши океанических лайнеров и старокрестьянского быта.
Подъехать к нему было можно только по единственной, довольно
рискованно проложенной дороге, приводившей к прорубленному в
скалах лифту. Только на подъездные пути к этому дому, где
Гитлер побывал всего несколько раз, Борман вбухал 20-30 мил-
лионов марок. Острословы из гитлеровского окружения не преми-
нули заметить: "Все как в городке золотоискателей. Только
Борман не находит золото, а расшвыривает его". Гитлер хотя и
неодобрительно отзывался о всей этой лихорадочной деятельнос-
ти, но заметил: "Это делает Борман, и я не хотел бы вмеши-
ваться". И еще раз: "Когда здесь все будет отстроено, я поды-
щу себе какую-нибудь тихую долину и прикажу построить там
небольшой деревянный дом, вроде того, что раньше стоял тут".
Но строительство здесь так никогда и не было закончено: Бор-
ман придумывал все новые дороги и постройки, а когда, нако-
нец, разразилась война, он принялся за сооружение подземного
жилья для Гитлера и его ближайшего окружения.
Огромное сооружение на "горе", хотя Гитлер иногда и по-
варчивал из-за больших расходов, было очень показательно для
перемен в его образе жизни и его стремления посильнее отгоро-
диться от мира. Оно не может быть объяснено его страхом перед
покушением; ведь почти ежедневно он присутствовал при прохож-
дении между барьерами тысяч людей, прибывших сюда, чтобы дать
волю своим чувствам. Его охрана считала это более рискован-
ным, чем импровизированные прогулки по открытым для общест-
венности лесным дорожкам.
Летом 1935 г. Гитлер принял решение о перестройке своего
прежнего скромного альпийского домика в представительный
"Бергхоф". Он заявил, что оплатит строительство из собствен-
ных средств, но это был не более чем красивый жест, потому
как Борман для постройки подсобных сооружений сорил суммами,
не шедшими ни в какое сравнение со взносом Гитлера. Гитлер не
просто сделал набросок "Бергхофа". Он попросил меня принести
