ки привычных томиков, ни разу не тронутых, даже ключ от застекленного
шкафа давно потерялся, во всяком случае Шпындро не примечал его уже не
один год.
- Ты вот что.- начал Филин и умолк.
Шпындро пытался понять: знает что или нет. Признаваться ему, конечно,
нельзя, никак нельзя, тут поспешность смерти подобна, недаром Колодец
вразумлял: никогда не сознавайся, последнее дело, только говорят, что
послабку дадут, дуля! Накрутят не крякнешь, все отметай, а ежели прип-
рут вчистую, что ж. пришла видать пора по счету платить, утешайся, что
и тебе выпало Матросовым себя испытать.
Может жена Наталья где прокололась? Не раз и не два твердил ей: гони
своих девок взашей, весь этот Мосгорспикульпром, не оберешься с ними,
разве это люди? сначала возьмут, деньги заплатят, а через неделю вещь
возвращать! где такое видано? К чести Мордасова за тем не водились та-
кие безобразия, у комиссионщика, как и у коллег Шпындро, вырвать сог-
ласие, что покойника у смерти, но уж, если решили, согласовали, тогда
свое слово блюди, есть же в каждом деле этика. Наталья! Наталья! Может
с Крупняковым неприятности, он же занялся продажей их машины и, хотя
все давным-давно отлажено до мелочей, вдруг сбой и не предугадаешь ка-
кой.
Филин снова потянулся к пачке папирос, подчиненный не выдержал:
- Случилось что, Николай Сергеич?
Филин принадлежал к старой школе, не привыкшей, чтоб в их кабинете их
же и вопросами гвоздили, поперхнулся, начал заливаться волной удушли-
вой красноты, поднимающейся снизу, от толстой шеи, распирающей ворот
рубахи.
- Много курю,- Филин потрогал подбородок с нежностью и опаской, будто
у него нарывала челюсть, вопрос подчиненного повис в воздухе.
Умеет увиливать, когда надо, старый лис. Шпындро успокоился, не могла
Наталья без него дать ход делу с машиной. Может, что по линии Колодца?
Не похоже. Другие вон как неосторожны - торги чуть ли в открытую - и в
ус не дуют, он же давно отладил каналы сбыта, протирает их методично,
смазывает, не ленясь, прокола не должно быть.
- Смешной второй анекдот,- ожил Филин,- х-м. муж, как всегда, послед-
ним узнает. х-м. вроде меня, я вот тут узнал, ты.- и снова молчок.
Сердце Шпындро замерло и вдруг понеслось опрометью: добивает рыбачок,
точно, с рыбами поднаторел водить на лесе, зацепив крючком за губу.
Узнал! Что узнал? Тянешь, прикидываешь, Филин. Мало я тебе перетаскал,
всего и не упомнишь теперь; от себя отрывал, пустил бы в дело или в
переплав - никак не меньше четверти машины, а то и половины приплыло
бы. взять хоть набор кожаных галстуков - пять штук - королевские! чего
там, теперь такой не купишь ни за какие коврижки и ни разу не видел
подноситель на Филине тех галстуков, таскает двухрублевый, лучевский,
жеваный-пережеваный и сыновей у Филина нет, две дочери, выходит Филин
те галстуки сам в переплав пустил или переподарил кому понужнее; сам
Шпындро знавал эту практику, переживал это чувство, вроде и жалко из
рук выпускать, а вроде и самому досталось бесплатно. Или зажигалки в
резном футляре, красавицы, ход плавный, пьезо, огонек аккуратный, буд-
то рисованный и поверхность отшлифована, хоть языком лижи.
Над Филиным заклубился дым, казалось, пожелтевшие седины начальника
переполнены табачной отравой и вскоре из желтых станут коричневыми.
Филин умел особенным образом не молчать и не говорить, а издавать хри-
пы и мычания, будто прочищал глотку от мокроты или пытался унять пер-
шащее горло: Х-м. ы-ы. м-м. ыы-хм.
Узнал! Что? Неужели? Взмокли подмышки, ворот рубахи внезапно стал мал,
врезался в разгоряченную кожу, обдавало жаром и страхом. Шпындро дол-
жен был винить другого и лучший объект, чем жена, в голову не шел.
Наташа Аркадьева - фамилию сохранила свою - считалась и не без причин
женщиной многосторонних дарований; способности ее не имели касательст-
ва ни к музыке, ни к литературе, ни к науке или любой другой области
деятельности, способности ее целиком сосредоточивались на умении жить
и тут она могла поучить многих. Миниатюрная, гибкая, с отменным вку-
сом, с неизменно блестящими черными глазами, пользующаяся яркой пома-
дой и давно оценившая преимущества безапелляционного тона Наташа Ар-
кадьева исходила из двух очевидных - во всяком случае ей - посылок:
первая - жизнь одна и вторая - не победить, значит проиграть.
Сейчас супруга Шпындро терзала телефон, обзванивая бездельных советниц
- жен таких же выездных, как Игорь; их неформальная группа сформирова-
лась давно и допуск в нее новеньких был сильно затруднен: никогда не
знаешь, что выкинет новичок. Верховодила в группе Наталья. Лидерство
определилось сразу и было подарено ей без борьбы, хотя тлеющие бунты
ей приходилось изредка подавлять резким окриком или того хуже осмеяни-
ем костюма неосторожной смутьянки. Последний способ срабатывал безот-
казно, недаром Наташа годами внушала подругам: женщина есть то, как
она выглядит.
Моя квелленекермановская рать - величала Аркадьева подруг. Сейчас с
одной из ратниц бурно обсуждались выкрутасы тряпишного ценообразования
и жадность приобретателей, не желающих понять, как все дорого за гра-
ницей.
- Представляешь! Я ей называю из какого магазина, а дурища хихикает.
идиотски. Ей хорошо, ее боров на овощах сидит. Мандариновый царек! В
прошлую субботу назюзюкался на водохранилище и признался, что две алки
с грушами налево толкнул. Не знаешь Алку? Чья жена? Да ничья! Фургон
такой, зелень да фрукты возит, на боку написано - alca - а ты думала
Прохорова всплыла? Теперь не всплывет, папеньку, как поперли, так окно
в Европу захлопнулось.- Аркадьева посерьезнела.- Ты Машке скажи, не
хочет, пусть не берет, мне что, у меня вон просителей запись идет. Это
ты ей! А вообще-то всучи хоть кому. Машину покупаем, сейчас стог соби-
раю, соломинку к соломинке, то бишь рублик к рублю. Ой! - крик, трубка
шмякнулась на рычаг. Аркадьева не опаздывала на работу, надоел треп и
она разыграла срочность выхода; фальшь Аркадьевой, доведенная до со-
вершенства, казалось вполне естественной. Службу ее обременительной
никак не назовешь. Администратор в одном из творческих домов столицы:
приход вольный, уход тем более - для нее, не для всех. Директору дома
тоже нужны календари и прочая дребедень: две заноски в год и служи по
вольному расписанию; к тому же на клапане сидишь - билеты на вечера,
на просмотры, тоже статья дохода и удобрения для огорода, на котором
Наташа любовно растила связи.
Много ли человеку надо для счастья? Чтоб помнили! У Наташи имелся ко-
жаный бювар-поминальник с датами рождений, памятными днями и юбилеями
любых металлических оттенков - от медных и серебряных до золотых.
Какая вы внимательная, Наташенька! Что вы, Марь Пална, как можно за-
быть, я вас так люблю. И Степана Сергееча! Такой широкий, такой. вор-
ковала самозабвенно, натурально, не могла найти слов и смеялась зара-
зительно и искренне.
Наташа расчесала волосы, оглядела себя в зеркале, приготовила рубль
для частника, больше никогда не давала, хоть на Марс ее вези, считала,
что она сама награда и у мужика за рулем не повернется язык возмущать-
ся; за годы и годы рублевой езды Аркадьева ошиблась лишь раз и то до
послушной доплаты не опустилась, поджала губки, выскочила из машины и,
еще не успев захлопнуть дверцу, прошипела в щель - жлоб!!
Долго ждать не пришлось, машина устремилась к обочине почти с осевой,
резко сбрасывая скорость и поднимая задними колесами пыль. Наташа юрк-
нула на переднее сиденье и, высоко задрав юбку, оголила колени.
Колодец обедал степенно. Начинал - и это при обильном столе - непре-
менно с черной корочки, вымазанной горчицей, ритуал пришел из детства
и для Мордасова считался незыблемым; вообще Колодец любил создавать
опоры бытия - неприступные твердыни собственных обычаев: бумажник ста-
рый и зев заколотый булавкой. любую трапезу начинать с черной корочки
под горчицей. баня только парная, без всяких там финских выкрутасов и,
чтоб веник непременно из березовых веток, собственноручно ломанных
Мордасовым в пристанционном лесочке и ждущих своего часа-времени на
мордасовском чердаке.
Горчица случилась жестокая, вышибла из Мордасова слезу, пришлось про-
макнуть подглазья салфеткой. Официант Тёма - по ресторанному Боржомчик
- высшим шиком считавший осведомиться: боржомчика не желаете? навис
над Мордасовым.
- Всплакнулось? Ба! Товарец знатный мимо проплыл?
Колодец хотел отбрить официанта, пусть знает свое место, но лаяться не
хотелось.
- Боржомчика занеси, Тёма! Горчица у вас на скипидаре, что ли?
Официант кивнул на четверых в ондатровых шапках и бывших белых хала-
тах, трапезничающих через три стола, нагнулся и прошептал:
- Слыхал, эти-то кураги десять тонн продали на рынке, а курага под чи-
рик кило.- Боржомчик распрямился и, уже ни к кому не обращаясь, доба-
вил: - Интересуются магнитофонами и телевизором оттедовским. Подсо-
бишь?
Колодец знал, что Боржомчику за наводку полагается от обеих сторон:
куражиный люд, судя по довольной ряшке Боржомчика, его уже зарядил;
Колодец нехотя выудил пятерку и расставаясь с ней не без жалости, раз-
мешивая ядреную горчицу короткой ложечкой, присовокупил.- Ты им намек-
ни, что лучше моего товара не найдут. и пусть не жмутся.- Колодец
нервно повел плечами.- Десять тонн кураги. Надо ж! Поди целую рощу аб-
рикосовую пересушили. Смекай, Боржом, была роща и нет. Вся курагой
вышла. Народец разумеет, будто сердцу от кураги помога, калий для мыш-
цы. Придурки! Сердцу только один фрукт помогает - покой! Вот если б
где рощу покоя вырастить, навар приплывет, закачаешься!
Боржом упрятал пятерку, принес бутылку минеральной, застыв на мгнове-
ние рядом с ондатровыми шапками, Колодец увидел, как четыре головы по-
вернулись в его сторону, уткнулся в тарелку и залил пахучей солянкой
недавние горчичные ожоги.
В противоположном конце зала мелькнула Настурция на пару с Зинкой из
парфюмерии. "Заметили меня, а вид делают, что нет". Мордасов не отры-
вался от солянки, подцепил маслину, велел Боржомчику подсыпать их по-
щедрее. Странная Настурция женщина, брать не стесняется, свою копейку
выжимает из камня, а притом не лишена романтичности. Колодец припомнил
позапрошлогодний флирт Настурции с выездным, вроде Шпына. Ишь, как за-
пал ей всадник на двадцатьчетверке, чуть не полезла защищать их заг-
ранбрата. Хотел ей Колодец науку преподать: "Слушь сюда, Настурция!
Это здесь Шпын либерал да демократ, а в их кругах, чтобы усвистеть по-
дальше да на подольше знаешь, скольких порешили? Не буквально, дуреха!
Чего глазищи круглишь? Не буквально! Мало что ли у нас способов понап-
ридумано извести ближнего. Не активен. на базу два раза опоздал. поли-
тучебу пропустил. Это все мелочи, а еще припечатают где-нибудь сквозь
зубы: не наш человек! и не отмоешься ни в жисть, а попытаешься отсто-
ять себя, загогочут в голос - оправдывается! заюлил! Значит и впрямь
виноват. Спроси в чем? Не ответят! Виноват да и только! Вроде две по-
роды людей мы вывели - одни всегда виноваты, другие всегда нет. А
возьми к примеру Шпына, какой от него прок державе? Он тут мне вправ-
лял раз про важность своей работы. Когда содрал так, что видать и его
пришибло от собственной алчуги. Чего-то он там подзакупил, а ты виде-
ла, лежит нераспакованное на подъездных путях к станции. уже который
год, все проржавело, мальчишки доски обдирают. Возникает вопрос. Отче-
го те, кому закупили, товар не востребуют? Или вроде Шпына мудрецы не
то закупили, или позабыли сообщить о покупке или. не понимаю я, и не
возражай привычно. Знаю. знаю. У нас ничего никому не надо. Коли так,
зачем такую важность на себя напускать. Думаешь, я не смог бы на месте
Шпына сидеть? Может и честнее б был, хотя вряд ли. Система! Я вот чё
те хотел прояснить. Шпын уже скоро два десятка лет разъезжает. Выхо-
