воинства выездных для пуска в оборот.
- Граждани-и-н! - напевно протянул Колодец.- Вы чё? Вытряхивайте то-
вар, или не мешайте людям созидательно трудиться!
Шпындро услышал мертвое шуршание разогретого пластикового мешка и
вспомнил слова жены: "Не лезь в сдачу сам! Чем тебе Крупняков плох?
Уже полтинник мужику, а всю жизнь в фарцовке, специалист экстра-клас-
са". Игорь Иванович хотел было выкрикнуть: "Знаем мы ваших специалис-
тов! Знаем, как у них к ладошкам прилипает!" Он еще подозревал, что у
жены с Крупняковым и шашни водились, но молчал. Поди докажи, а скандал
в семействе ему не на руку. Шурка-атаман, школьный дружок верно опре-
делил раз: "Хоть все кругом поразведутся, ты семью - так и протявкал
семью - лелеять будешь, много вы с Натальей награбили. Как привидится,
что распиливать выпадет, небось, сердце замирает!".
Колодец усек в миг, что нерешительный клиент разглядывает сквозь мут-
ное оконце милиционера, по-гусиному вышагивающего через пыльную пло-
щадь.
- Не боись! - мигнул Мордасов А.П.- Тут не первопрестольная, усе схва-
чено!
Привычное - все схвачено - успокоило Шпындро, он-то знал цену спаси-
тельному - все схвачено - объединяющему людей определенного сорта и
дарующему чувство покоя и уверенности в себе. Здорово, когда все схва-
чено. Вроде, как стена стоит, все об нее лбом стукаются, а ты прохо-
дишь - факир да и только, будто и нет вовсе стены, будто она из папи-
росной бумаги или марли.
- Схвачено? - недоверие мастеру, которым слыл Шпындро, зазвенело в го-
лосе вместе с перезвоном побрякушек на груди пышнотелой приемщицы.
Опасливый комитент почти перелез через прилавок и увидел под ногами
Колодца на табурете стопки железных рублей; тогда еще Шпындро не знал,
что Мордасов ссужает ханыгам рубль за полтора на три дня - побочный
промысел.
- Чё менжуешься? - Подбодрил Колодец.- Чё нанес? Не стесняйся!
Обращение на ты возмутило Шпындро: надо ж, гнус! и не представляет,
как Игорь Иванович выхаживал в далеком далеке по шикарным улицам да
сиживал в таких местах, что Мордасову А.П. и в страшном сне не приви-
дятся, да чего сейчас-то надуваться, не дружбу же ему водить с Морда-
совым, а гордыня делу не помога.
- Может ее опасаешься? - Колодец кивнул на женщину.- Своя! В доле, не
боись. Так, Настурция?
По первости Шпындро решил, что ослышался: усталость, волнение, тряска
на машине - это позже приспособился наезжать на электричке - а потом
убедился: имя подлинное, так и записано в бумагах - Настурция Робер-
товна Притыка. Так оброс Игорь Иванович нужными людьми: Колодец и Нас-
турция.
Более приезжий из Москвы в давний теперь уже день знакомства не тянул
резину, вывалил ручки, пожалев, что мало прихватил, шапочку лыжную, из
тех, что у него на антресолях аккуратно завернутые дремали числом этак
под сотню, картинки рекламные с часами.
- Часы привозняк? - уточнил Колодец,- или фирма заряжает?
Шпындро в раздражении повел плечами: ишь ты, всё знают, фирма заряжа-
ет! Сделал вид, что вопрос не расслышал и только заметил, как усмехну-
лась Настурция. Вдруг эта пара на крюке, вдруг настучат? Вполне воз-
можно! Шпындро сгреб ручки к себе, одну выронил на пол, наклонился и
увидел снизу ноги Настурции: точеные икры, высокий подъем, туфли на
тонком каблуке, а вовсе не тапочки, как бы он предположил.
- Старикан! - успокоил Мордасов.- Ты чё? Будто попой на оголенный лэп
сел. Не дрожи! У нас вашего брата тьма перебывало, каждый кумекает -
только он во грехе. Жить-то надо! Всяк смекает: вот она чарующая раз-
ница цен меж буржуазным супермаркетом и родимым соцкомком. Значитца
так. Ручки оплачиваю в зависимости от размера партии. Чем партия боль-
ше, тем скидку оптовую закладываешь круче. Часы сложнее, но учти,
так-сяк, а подвинуться надо, мне свой профит дорог. Лыжные колпаки та-
щи без ограничений, капоры спортивные сейчас в ходу, полетят с песня-
ми. Лакоста придержи, он кусается, если только для нас самих раздобудь
подешевле. Оформлять не будем! Зачем твою фамилию светить! Ты ж выезд-
ной, небось? - Мордасов зажмурился и обласканный клиент отметил, что у
Мордасова длинные ресницы и зажмурившись, приемщик напоминает кота
после сытного обеда.
С тех пор и пошло. Товар Шпындро тащил Колодцу. Ездил на электричке
раз в месяц, а если припирало, звонил Мордасову из автомата и сообщал
свою нужду. Время летело, год к году, как костяшки на счетах.
Сейчас Шпындро, умевший приноравливаться к разным людям и угождать им
любой именно данному типу лиц речью, размышлял, глядя на фирмача:
- Разумеется, преимущества очевидны. Комплектность. стыкуется с оте-
чественными технологиями. Постараюсь разобраться быстрее, но. не
скрою, есть и опасения.
Мутноглазый купец - попивает в Расее коробейный иноземец из слабоволь-
ных - кивал и улыбался. Шпындро про себя радовался, что теперь вошли в
моду тонюсенькие часы: таких пару, а то и боле вполне можно упрятать в
хлипкой папке с деловыми бумагами. Купец распрощался, пятясь высколь-
знул, как много лет назад ханыга в мордасовском комке под взглядом
Мордасова. Купец давно уверовал: унижение оплатят сторицей, можно и
погнуться.
До обеда Игорь Иванович к папке не притрагивался, а как только стрелки
показали половину первого, рассеянно сунул папку под мышку и сбежал
вниз к своей "шестерке", будто спешил перекусить в блинную на первом
этаже ветхого особняка, славившуюся отменными соусами и похоже мясным,
а не хлебным фаршем. Не доезжая метров пятисот до блинной, остановил
машину и раскрыл папку, не забыв бросить опасливый взгляд в зеркало
заднего вида: так и есть одна пара, две - не скупится, а тут в кармаш-
ке еще третья и - ба! - четвертая! Шпындро прикинул, что приобретет на
внезапную тысячу и тут же увидел очки на кончике носа Колодца, услышал
его с посвистом голос: "Чичас мы вам отслюним!", ощутил запах кожи по-
тертого бумажника, заколотого английской булавкой, трухлявого, никак
не предположить, что водившегося с сотенными.
Шпындро отыскал взглядом телефон-автомат, набрал номер магазина. Труб-
ку цапнула Настурция; хоть и много лет прошло и Настурция не раз подт-
верждала делом, что доверять ей можно, бдительности Шпындро не терял,
зацепил ушком трубки погнутый рычаг и потянул вниз, снова вложил двуш-
ку, зная, что теперь подключится собственноручно Колодец, так и вышло.
Мордасовское алло-о-э! прозвучало так напористо и величественно, будто
обладатель голоса царил в наиважнейшем учреждении, где решались судьбы
страны.
Шпындро, не здороваясь и не представляясь перешел к делу. Баня. сегод-
ня. в семь, что означало: сегодня в семь у ларька Союзпечати на проти-
воположной от комиссионного стороне пыльной площади состоится передача
товара.
Шапочку брать? По-прежнему величественный голос Мордасова уверенно
преодолевал расстояния, пренебрегая низким качеством связи. Вопрос про
шапочку означал: тысячное дело или менее того.
Брать! Шпындро снова подвесил трубку за, будто жеванное стальными че-
люстями, перекрученное ушко и уставился на исцарапанную гвоздем пок-
раску кабины; восклицательные знаки похабных изречений напомнили о
быстро утекающем времени обеда в частности и жизни в целом - опозданий
Шпындро себе не позволял - "шестерка" рванула с места к блинной.
Обслужили споро и ласково: календари делали свое дело, а в этом январе
Шпындро расщедрился - покос привалил обильный и одарил директрису тка-
ным календарем с вышитыми золотыми нитками цифрами дней. За стол к
Игорю Ивановичу никого не подсаживали и он вполне искренне отмечал:
нигде в мире за рубль с копейками так не поесть. Чай ему заваривали с
жасмином, не таясь, и обычные люди поводили заинтересованно, но и сты-
дясь, носами и делали вид, что ничего не замечают; сразу видно такому,
как Шпындро, положено. Чего тут спорить! Костюм, осанка, галстук, мед-
ленные движения, промытость и благополучие производили сильное впечат-
ление. Воспитанный клиент всегда протягивал заранее заготовленные два
рубля, делая вид, что ожидает сдачи, а потом, будто вспомнив важное,
махал рукой, мол, не надо, и поднимался, не забывая задвинуть за собой
стул, как того и требовали правила хорошего тона.
Сегодня Колодец отмечал День возвращения, тот именно день, когда его
должники, взявшие рубль, тащили полтора. Мордасов давно убедил себя,
что перейти к рублевой, то бишь двойной, наценке - все ж инфляция ощу-
щалась - и как раз сегодняшний День возвращения обещал стать этапным.
Первым появился Стручок - серо-зеленоватый мужичок в неизменных кирзо-
вых сапожищах, обляпанных первосортной грязью даже тогда, когда уж ме-
сяц дождя не видывали. Колодец сбросил долг в ящик, смерил Стручка
ласковым, но строгим взглядом, как учитель в школе, пекущийся о судь-
бах вверенных мальцов, но не слишком верящий в судьбоносную щедрость
их будущего, наставил: "Стручок! Скажи братве - ужесточаю хозрасчет -
теперь взял рубль, гони два и тэпэ. Жизнь дорожает и я не могу откло-
няться от ее магистральных путей. Могут неверно понять." Колодец хи-
хикнул. Стручок молчал, с подошв сапог отколупывалась густо-коричневая
грязь и рассыпалась в прах у кривых ног вечного должника.
Настурция ухватила совок, веник, демонстративно обмела носки сапог
Стручка, и Мордасов присовокупил: "Где еще, Стручок, красивые женщины
так за тобой станут ухаживать? Где?" Стручок покорно признал - нигде!
Мордасов выдал Стручку трояк. "Не забудь, в День возвращения пришлешь
шестерик. И не митингуйте! Больше вас никто затаривать деньгой не
прельстится, это я только, по доброте души, зная, что вам не на раз-
гул, а болезнь у вас такая, а топтать больного человека - грех, все
одно, что на лекарство зажать".
Настурция ссыпала грязь с совка в пластмассовое ведро, а Колодец уже
вперился яростно в открывающуюся дверь. Туз треф возник бесшумно, буд-
то влился, как жидкость. Прозвище заработал за крупно вьющиеся кольца
смоляных кудрей, впрямь напоминающие трефовую масть. Туз треф - детина
под два метра, в прошлом спортсмен, а теперь один из верных клиентов
Мордасова,- мялся посреди комнаты.
- Та-а-к! - Протянул Колодец голосом, всего-то поколение назад предве-
щающим неминуемые розги, а то и шомпола.- Смотри, Настурция, нас ос-
частливил Туз треф. Невиданная честь! - Мордасов зыркнул на Стручка,
застывшего в немом предвкушении расправы.- Мотай отседова, а то без тя
алкашня к повестке дня приступит.
Стручок понуро застучал сапогами.
Туз замер, широко расставив ноги, и казалось, не приближаясь к прилав-
ку, мог длиннющей рукой ухватить за шиворот Мордасова и без труда за-
пихнуть в ведро, куда Настурция только что опорожнила совок.
Колодец извлек блокнот, толстый, в тисненном переплете, дареный Шпынд-
ро, сверил записи, открыл чернильную коробочку с пропиткой для печати,
ткнул печать в фиолетовое чавканье и подул, будто вознамерился поста-
вить магазинную отметину на лоб Тузу треф.
Настурция исчезла: мужчин надо оставить наедине. Заглянул некстати
сдатчик вещей и Колодец гаркнул: "Приема нет! Бланки смылились. После
обеда!". Клиент покорно притворил за собой дверь.
- Туз! - Колодец шваркнул в сердцах печать на открытую страницу журна-
ла.- Ты пропустил три Дня возвращения! Подряд! Хамишь! Мне что, бегать
за тобой? Может в милицию настрочишь?!
Туз мотал туда-сюда холщевую торбу, слушал, будто не его кости перемы-
вали, вертел головой, проходясь глазами по верхам шкафов, мохнатым от
пыли.
- Платить собираешься? - Колодец взгромоздился на высокий табурет. В
дверь с улицы сунула нос подружка Настурции из магазина всякой всячины
напротив, сообщила на бегу, что для Притыки имеется парфюм.
- И мне пяток упаковок пришли,- оборвал Колодец и вернулся к Тузу.- С
тебя пятнаха!
- Я взял-то пятерку,- ожил Туз треф и рука его юркнула в зев торбы.
