шат вопрос с "обетом безбрачия" за его счет, причем прямо сейчас и все
вместе одновременно. Быть может, эту угрозу тут же и попытались бы реа-
лизовать, но из рядов сидящих поднялся, блеснув стеклами очков, рослый
широкоплечий негр в потертой зеленой робе. Он решительным движением под-
нял руку, показывая, что собирается говорить, и в подсобке тут же стихли
крики, замерло движение.
Негра звали Дилон. Он был признанный вождь, неформальный лидер заклю-
ченных - "пресвитер", как его называли здесь. Даже директор предпочитал
без крайней нужды не вступать с ним в конфликт.
- Наш брат, конечно, сказал глупость. Но все же в его словах есть
зерно истины. Зерно это заключается в том,- голос у него был глубокий,
хорошо поставленный, как у настоящего проповедника пресвитерианской
церкви,- что всем нам решительно не нравится политика администрации, ко-
торая позволяет находиться в нашем спаянном коллективе чужакам, неверую-
щим. Особенно если это - женщины! Все помнят, с каким трудом нам удалось
достигнуть гармонии. И сейчас наше единство снова под угрозой...
Эндрюс с некоторым облегчением перевел дух: он ожидал худшего. Пожа-
луй, Дилон даже тайком решил подыграть ему,- во всяком случае, он вирту-
озно перевел вопрос со скользкой почвы межполовых отношений на гораздо
более безопасную тему.
- Да, я вполне согласен с вышеизложенными соображениями. Именно поэ-
тому я уже связался по официальному каналу со спасателями. Они должны
прибыть примерно через неделю. Доктор, в каком она состоянии?
Врач, несколько удивленный тем, что директор вдруг обратился к нему
без всякого перехода, пожал плечами.
- Это еще неясно. Она пока что без сознания, но, судя по всему,
серьезных повреждений нет.
- Диагноз?
- Диагноз еще не готов.
Эндрюс нахмурился. Он не очень разбирался в медицинских вопросах и,
подобно множеству облеченных властью людей, считал, что современная тех-
ника снимает с врачей вообще все трудности, как в определении характера
болезни, так и в лечении ее. Впрочем, современной техники тут как раз и
не было.
- Но она выживет?
- Скорее да, чем нет.
Опять эта двусмысленность! Нахмурившись еще сильнее, директор твердо
опустил руку на плечо врача.
- Запомни, если она придет в себя и сможет самостоятельно передви-
гаться, она никоим образом не должна выходить из лазарета. Во всяком
случае, без сопровождающих - то есть без тебя или моего заместителя.
Вопросы есть? - Врач снова пожал плечами, как бы случайно сбрасывая при
этом руку начальника.Вот и хорошо. В остальном, джентльмены, распорядок
жизни и работы в колонии не меняется.- (Слово "джентльмены" Эндрюс про-
изнес с непередаваемой иронией.) Договорились?
- Да,- ответил Дилон за заключенных.
- Да,- ответил врач за всех остальных, то есть, по сути, за самого
себя, так как лейтенант Элен Рипли лежала в глубоком обмороке и догова-
риваться с ней пока не представлялось возможным, а Аарону Смиту не пола-
галось иметь собственного мнения. Да он не очень-то и представлял себе,
что это такое - собственное мнение.
4
Наполняя шприц, врач уронил одну из ампул. Она разбилась с тонким
звоном, по госпитальной палате поплыл запах лекарства - острый и ка-
кой-то пряный. Врач покосился на свою пациентку: не очнулась ли? Нет,
лежит неподвижно, до горла закрытая простыней. Веки смежены, черты лица
заострились, но дыхание ровное.
Строго говоря, диагноз не представлял никакого секрета: резкий, трав-
матический выход из гиберсна всегда сопровождается временным впадением в
кому. Вопрос состоял как раз в том, насколько "временной" эта кома ока-
жется. Она может продлиться часы, может - дни, а может - десятки лет. Но
предсказать это заранее невозможно.
Врач протер спиртом внутреннюю сторону предплечья лейтенанта (трудно
представить: женщина -лейтенант! Впрочем, это ему трудно представить та-
кое - после многолетнего затворничества в мужской компании). Но он не
успел приблизить иглу к обозначившейся вене - рука, только что расслаб-
ленно лежащая вдоль тела, вдруг взметнулась и остановила его движение
хваткой за запястье. В хватке этой чувствовалась неженская сила.
Лейтенант Элен Рипли смотрела на него в упор. Обычно у только что вы-
шедших из комы взгляд бывает бессмысленным, но сейчас... Или она давно
уже пришла в себя? Притворялась? Зачем?
- Что это? - Врач впервые услышал ее голос.
- Это - специальный коктейль моего собственного изобретения.
- Зачем? - Рипли все еще продолжала удерживать его запястье.
- Ну разумеется, чтобы отравить вас. Или лишить вас собственной воли,
превратив в зомби. Или ввести вам в кровь набор инопланетных паразитов.
(При этих словах женщина вздрогнула, что не укрылось от внимания врача.)
А если серьезно, то это - транквилизатор, восстанавливающий силы. Вам
нечего бояться: если бы у меня и возникло желание причинить вам вред, я
бы сделал это уже давно.
- Вы врач?
Этот вопрос был понятен. Рипли видела перед собой человека с тюремной
стрижкой "под ноль" и в робе, отличающейся от тюремной одежды только ме-
ховой оторочкой (осознав это, она поежилась - в помещении было прохлад-
но). Помещение тоже весьма отдаленно напоминало госпиталь, - по крайней
мере, с точки зрения лейтенанта космофлота. Хаотическая планировка, кой-
ки застланы покрывалами достаточно серыми, чтобы не быть белыми, почти
никаких признаков медицинского оборудования...
- Моя фамилия Клеменс. Я здесь главный врач, а также санитар, мед-
сестра и паталогоанатом, если до этого дойдет. Все в едином лице.
- Здесь - это где? - в голосе Рипли еще сохранялась настороженность.
- "Здесь" - это Ярость-261. Планета-тюрьма, причем из самых строгих.
Ну, теперь, когда ваше любопытство удовлетворено, быть может, вы позво-
лите мне сделать то, что я собирался?
Пальцы, сдерживающие руку Клеменса, обмякли. Игла легко пронзила
гладкую кожу, сразу же найдя вену.
- Не волнуйтесь, это просто приведет вас в чувство,- Клеменс следил,
как поршень, миллиметр за миллиметром, уходит в шприц, медленно обогащая
кровь целебной смесью. Потом он с каким-то исследовательским интересом
прикоснулся к прическе женщины.- У вас великолепные волосы. К сожалению,
вам придется их лишиться,- сказал он безжалостно.- У нас здесь проблемы
с... паразитами.- И снова женщина вздрогнула, и снова это не укрылось от
внимания врача.- Нет, нет, ничего экзотического: Ярость лишена жизни.
Вши. Обыкновенные земные вши, бич нашей тюремной системы. Никак их не
выведем.
Уголком глаза Клеменс следил за своей пациенткой, которая снова лежа-
ла неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям. Сейчас она, конечно, за-
хочет узнать, каким образом ее занесло в тюрьму. Ну, так и есть:
- Как я попала сюда?
- На спасательной шлюпке. Судьба корабля неизвестна, но о ней нетруд-
но догадаться: от хорошей жизни на шлюпках в открытый космос не выходят.
Если не секрет, что это был за корабль? И откуда вы летели?
И тут возникла заминка. Маленькая такая заминка, неуловимая, но не-
сомненная для цепкого восприятия медика.
- Не знаю. Я последние две недели болела - не помню ничего...
Она уклонилась. Уклонилась от самого безобидного вопроса, за которым
вовсе не было какой-то задней мысли.
- Однако то, что вы болели именно две недели, вы помните... Впрочем,
хотя вы и в тюрьме,- но отнюдь не в качестве осужденной. И уж во всяком
случае я - не следователь. Так что воля ваша.
Некоторое время они молчали. Клеменс, отвернувшись, перебирал на сто-
лике инструменты.
- А где остальные? Те, что были со мной в шлюпке? - спросила Рипли.
Врач наконец вложил шприц в гнездо, тщательно упаковал аптечку. И
только после этого оглянулся через плечо.
- Им не повезло,- просто сказал он.
Оба они знали, что это означает. Однако спустя некоторое время женщи-
на все же решилась уточнить:
- Они...
- Да. Погибли.
Они снова помолчали. Потом врач, все еще стоявший спиной к Рипли,
уловил за собой какое-то движение.
- Мне надо идти... Идти к шлюпке.
- Послушайте, транквилизатор, конечно, творит чудеса, но ходить вам я
все же пока не...
Шорох отодвигаемой ткани, скрип койки за его спиной... Врач обернул-
ся.
Рипли стояла перед ним, выпрямившись во весь рост. И ничего теперь не
прикрывало ее тело, даже простыня.
У Клеменса перехватило дыхание.
Нет, конечно, он уже видел ее наготу - в те первые минуты, когда,
спешно вскрывая саркофаг, определял, кто живой, кто мертвый, и какая по-
мощь потребуется живым, если они есть. Но на тот момент никаких иных
мыслей, кроме связанных с медициной, не возникало: пациент есть пациент.
Однако сейчас...
Без тени испуга или смущения она выдержала его взгляд.
- Вы дадите мне одежду? Или мне идти так?
Нет, не бесстыдство светской львицы сквозило в ее позе - четкое осоз-
нание некой цели, Долга (да, именно с большой буквы!), который нужно вы-
полнить во что бы то ни стало. Да, ради этого она действительно готова
была пройти обнаженной сквозь ряды уголовников - с тем же осознанием не-
обходимости, как пройдет она босиком по раскаленным углям, если возник-
нет в том нужда.
И врач понял, что остановить ее он не в силах. А еще к нему откуда-то
из глубины пришла вдруг ясная уверенность в том, что женщина эта обрече-
на. И он даже не удивился этой своей уверенности.
Покорно он шагнул к стене, раскрыл встроенный шкафчик. Внутри оказа-
лась обувь, белье, рабочий комбинезон.
- Учитывая характер здешних э-э-э... туземцев, я бы предложил вам
все-таки одеться. Иначе реакция их будет непредсказуемой, а точнее,
вполне предсказуемой. Ведь никто из них многие годы не видел женщин...
Не глядя на Рипли, врач подал ей одежду.
- Между прочим, и я тоже,- прошептал он так тихо, что едва услышал
сам себя.
5
Когда они вышли за пределы госпиталя, Рипли сразу поняла, куда она
попала. Какая-то громада стальных конструкций, местами поеденная ржавчи-
ной, пересечение различных ярусов, шахтные колодцы, рельсы, направляю-
щие... Все это явно было предназначено для жизни и работы огромного ко-
личества людей. Именно "было", потому что сейчас на всей обстановке ле-
жала явственная печать запустения.
- Сейчас здесь всего 25 человек, а сравнительно недавно было пять ты-
сяч! - рассказывал ей врач, когда они шли по коридору, время от времени
прижимаясь к стене или наклоняя голову, когда свободное пространство пе-
ред ними оказывалось перегорожено ржавой трубой, балкой или еще ка-
ким-нибудь металлоломом.
- Почему?
- Так уж получилось...
Рипли в очередной раз пригнулась и, следуя за Клеменсом, почти полз-
ком двинулась по резко сузившемуся тоннелю.
- Быстрей, быстрей, не останавливайтесь, скоро можно будет встать.-
Клеменс перемещался гораздо легче ее: он, конечно, знал здесь все как
свои пять пальцев. О заданном вопросе он как будто забыл, но когда жен-
щина уже подумала, что он вообще отвечать не будет, последовал ответ:
- У нас было литейное предприятие, Рипли. Добывали олово из недр
Ярости. Впрочем, и сейчас добываем, но это уже так - чуть ли не для
собственного развлечения. Его стоимость едва окупает содержание тюрьмы.
А раньше все было поставлено на широкую ногу: трижды списанная дешевая
техника, дешевый труд заключенных... Как при такой дешевизне Компания
умудрилась прогореть - ума не приложу! Надо было уж очень постараться.
Так или иначе, однажды было решено, что добыча олова здесь экономически
невыгодна. И почти все перебазировали: и производство, и тех, кто тру-
дился на нем. Сейчас вы увидите лишь остатки былой роскоши. Вот сюда, в
эту дверь.
За дверью - огромной, железной, с массивными запорами - был цех. Кле-
менс шагнул туда и будто растворился в мерцающем свете, исходящем от
