- Поехали, - сказал я, направившись к лифтам. - Надеюсь, что на этот
раз тревога не ложная.
- Куда мы едем-нетерпеливо спросил он. - Вы ее нашли Она здорова
Я мог ответить только на один его вопрос и ответил, назвав адрес на
Пасифик-авеню, который мне дал Мики. Оказалось, что он знаком Коллинсо-
ну:
- Это дом Джозефа.
С нами в кабине лифта было человек пять посторонних. Я ограничился
неопределенным: "Вот как"
За углом стоял его двухместный открытый "Крайслер". Мы влезли и пое-
хали к Пасифик-авеню, презирая прочий транспорт и светофоры.
Я спросил:
- Кто такой Джозеф
- Очередная секта. Он глава. Называет свой дом Храмом Святого Грааля.
Сейчас его секта в моде. Вы же знаете, как они плодятся и исчезают в Ка-
лифорнии. Мне не нравится, что Габриэла у него-если она действительно
там... хотя не знаю... может быть, там нет ничего плохого. Он как раз
один из странных знакомых мистера Леггета. Вы уверены, что она там
- Может быть. Она в секте
- Да, она к ним ходит. Я бывал там с ней.
- Что за публика
- Ну, как будто бы ничего, - с некоторой неохотой отозвался он. -
Публика достойная: миссис Пейсон Лоуренс и Ральф Колманс, миссис Ли-
вингстон Родман-такого сорта люди. Холдорны-Джозеф и его жена Арония-ка-
жется, вполне достойные люди, но... мне не нравится, что Габриэла там
бывает. - Правое колесо его "Крайслера" едва не задело вагон фуникулера.
- Она подпала под их влияние, и я считаю, что это нехорошо на ней сказы-
вается.
- Вы там бывали-какого рода эта лавочка-спросил я.
- Не могу сказать, что это лавочка, - ответил он, морща лоб. - Я не
очень хорошо знаю их учение и вообще не очень в этом разбираюсь, но на
их службах бывал с Габриэлой. они не менее торжественны и даже красивы,
чем англиканские и католические. Не думайте, что это какие-то Святые
Вертуны или Дом Давида. Ничего похожего. Во всяком случае, обставлено
все первоклассно. Холдорны люди более... словом, более культурные, чем
я.
- Так чем же вы недовольны
Он хмуро покачал головой.
- Даже не могу сказать. Мне это не нравится. Не нравится, что Габриэ-
ла исчезает, ничего никому не сказав. Вы думаете, ее родители знают, ку-
да она отправилась
- Нет.
- По-моему, тоже, - сказал он.
С улицы храм Святого Грааля представлялся тем, чем и был первона-
чально, - жилым шестиэтажным домом из желтого кирпича. Внешне ничто не
указывало на его изменившееся назначение. Я велел Коллинсону проехать
мимо, к углу, где, расслабленно привалившись к каменной стенке, стоял
Мики Линехан. Как только мы остановились, он подошел.
- Черная ушла десять минут назад, - сообщил он. - Дик сопровождает.
Из тех, кого ты описывал, никто как будто не выходил.
- Устраивайся в машине и следи за дверью, - велел я ему. А Коллинсону
сказал: - Мы с вами идем туда. Разговаривать позвольте мне.
Когда мы подошли к двери Храма, мне пришлось попросить его:
- Постарайтесь не дышать так шумно. Может быть, все обойдется.
Я позвонил.
Дверь открылась немедленно: за ней стояла широкоплечая мясистая жен-
щина лет пятидесяти. На добрых десять сантиметров выше меня-а во мне
метр шестьдесят восемь. Лицо в мешочках и припухлостях, но ни в глазах,
ни в губах. никакой мягкости и дряблости. Ее длинная верхняя губа была
выбрита. Черное, очень черное платье закрывало ее тело от подбородка и
мочек до самых ступней.
- Мы хотим видеть мисс Леггет, - сказал я.
Она сделала вид, что не понимает.
- Мы хотим видеть мисс Леггет, - повторил я, - мисс Габриэлу Леггет.
- Не знаю. - Говорила она басом. - Хорошо, войдите.
Без особого радушия она провела нас в маленькую сумрачную приемную,
прилегавшую к вестибюлю, велела нам ждать и ушла.
- Кто этот тяжеловоз-спросил я Коллинсона.
Он сказал, что не знает ее. Ему не сиделось на месте. Я сел. Опущен-
ные шторы пропускали мало света, и я не видел комнату целиком, но ковер
был толстый и мягкий, а мебель, насколько мне удалось разглядеть, тяго-
тела скорее к роскоши, чем к строгости.
Если не считать шагов Коллинсона, в доме не раздавалось ни звука. Я
взглянул на открытую дверь и увидел, что за нами наблюдают. Там стоял
мальчик лет двенадцати-тринадцати и смотрел на нас большими темными гла-
зами, будто светившимися в полутьме. Я сказал:
- Привет.
Коллинсон рывком обернулся на мой голос.
Мальчик ничего не ответил. Целую минуту он смотрел на меня не мигая,
бессмысленным, совершенно обескураживающим взглядом, какой бывает только
у детей, потом повернулся и ушел так же бесшумно, как появился.
- Кто он? - спросил я у Коллинсона.
- Наверное, Мануэль, сын Холдорнов. Я его раньше не видел.
Коллинсон расхаживал по комнате. Я сидел и смотрел в проем двери. На-
конец там появилась женщина и, ступая бесшумно по толстому ковру, вошла
в приемную. Она была высокая, грациозная; ее темные глаза, казалось, то-
же испускают свет, как у мальчика. Больше ничего я пока не мог разгля-
деть.
Я встал. Она обратилась к Коллинсону:
- Здравствуйте. Мистер Коллинсон, я не ошиблась. Более музыкального
голоса я не слыхивал.
Коллинсон что-то пробормотал и представил меня женщине, назвав ее
"миссис Холдорн". Она подала мне теплую твердую руку, а потом подошла к
окну, подняла штору, и на пол лег прямоугольник сочного послеполуденного
солнца. Пока я привыкал к свету и отмаргивался, она села и знаком пред-
ложила сесть нам.
Раньше всего я увидел ее глаза. Громадные, почти черные, теплые, опу-
шенные густыми черными ресницами. Только в них я увидел что-то живое,
человеческое, настоящее. В ее овальном, оливкого оттенка лице были и
тепло и красота, но тепло и красота будто не имевшие никакого отношения
к действительности. Будто это было не лицо, а маска, которую носили так
долго, что она почти превратилась в лицо. Даже губы-а губы эти стоили
отдельного разговора-казались не плотью, а удачной имитацией плоти-мяг-
че, краснее и, наверное, теплее настоящей плоти. Длинные черные волосы,
разделенные посередине пробором и стянутые в узел на затылке, туго обтя-
гивали голову, захватывая виски и кончики ушей. Она была высокая, нали-
тая, гибкая, с длинной, сильной, стройной шеей; темное шелковое платье
обрисовывало тело. Я сказал:
- Миссис Холдорн, мы хотим повидать мисс Леггет.
Она с любопытством спросила:
- Почему вы думаете, что она здесь
- Это ведь не так важно, правда-быстро ответил я, чтобы Коллинсон не
успел вылезти с какой-нибудь глупостью. - Она здесь. Мы хотели бы ее ви-
деть.
- Не думаю, что это удастся, - медленно ответила она-. Ей нездоровит-
ся, она приехала сюда отдохнуть, в частности. от общества.
- Очень жаль, - сказал я, - но ничего не поделаешь. Мы бы сюда не
пришли, если бы не было необходимости.
- Это необходимо
- Да.
Поколебавшись, она сказала:
- Хорошо, я узнаю. - Затем извинилась и покинула нас.
- Я не прочь и сам тут поселиться, - сказал я Коллинсону.
Он не понимал, что я говорю. Вид у него был возбужденный, лицо раск-
раснелось.
- Габриэле может не понравиться, что мы сюда пришли, - сказал он.
Я ответил, что это меня огорчит.
Вернулась Арония Холдорн.
- Мне, правда, очень жаль, - сказала она, встав в дверях и вежливо
улыбаясь, - но мисс Леггет не хочет вас видеть.
- Очень жаль, - сказал я, - но нам придется ее увидеть.
Она выпрямилась, и улыбка исчезла.
- Простите
- Нам придется ее увидеть, - повторил я как можно дружелюбнее. - Это
необходимо, я вам объяснил.
- Извините. - Даже холодность не могла испортить ее прекрасный голос.
- Вы не можете ее видеть.
Я сказал:
- Мисс Леггет, как вам, вероятно, известно, - важный свидетель по де-
лу о краже и убийстве. Нам надо ее видеть. Если вас это устраивает
больше, я готов подождать полчаса, пока сюда придет полицейский со всеми
полномочиями, которые вы сочтете необходимыми. И мы с ней увидимся.
Коллинсон произнес что-то невнятное, но похожее на извинения.
Арония Холдорн ответила легким поклоном.
- Можете поступать, как вам угодно, - холодно сказала она. - Я не
согласна, чтобы вы беспокоили мисс Леггет против ее желания, и если речь
идет о моем разрешении, я вам его не даю. Если же вы настаиваете-поме-
шать вам я не могу.
- Спасибо. Где она
- Ее комната на пятом этаже, первая от лестницы, слева. - Она слегка
наклонила голову и ушла.
Коллинсон взял меня под руку и забормотал:
- Не знаю, стоит ли мне... стоит ли нам идти. Габриэле это не понра-
вится. Она не...
- Вы как хотите, - проворчал я, - а я иду. Ей это может не понравит-
ся, но мне тоже не нравится, что люди прячутся, когда я хочу спросить их
о пропавших бриллиантах.
Он нахмурился, пожевал губами, сделал несчастное лицо, но со мной по-
шел. Мы отыскали лифт, поднялись на пятый этаж и по пурпурному ковру по-
дошли к первой двери слева. Я постучался. Ответа не было. Я постучался
снова, громче.
В комнате послышался голос. Вероятнее всего, женский, но мог принад-
лежать кому угодно. Он звучал настолько слабо, что мы не разобрали слов,
и как бы придушенно-даже нельзя было понять, кто говорит. Я толкнул Кол-
линсона локтем и приказал:
- Позовите ее.
Он оттянул воротничок пальцем и прохрипел:
- Габи, это я, Эрик.
Ответа все равно не последовало. Я опять постучал:
- Откройте дверь.
Внутри что-то произнесли, я ничего не понял. Я снова крикнул и посту-
чал. В коридоре открылась дверь, и высунулся старик с бледным лицом и
жидкими волосами:
- Что происходит
- Не ваше дело, - сказал я и опять постучал в дверь.
Голос внутри стал громче, и мы уже слышали в нем жалобу, но слов
по-прежнему разобрать не могли. Я повертел ручку, и оказалось, что дверь
не заперта. Я еще погремел ручкой и приоткрыл дверь сантиметра на два.
Голос стал более внятным. Я услышал мягкие шаги. Я услышал сдавленный
всхлип. И распахнул дверь.
Эрик Коллинсон издал горлом странный звук-будто где-то очень далеко
кто-то душераздирающе кричал.
Габриэла Леггет стояла у кровати, держась одной рукой за белую спин-
ку, и покачивалась. Она была белая, как мел. Глаза, тусклые, без белков,
смотрели в пустоту, а маленький лоб был наморщен. Казалось, она видит
что-то впереди и пытается понять, что это. На ней был один желтый чулок,
коричневая бархатная юбка, в которой она явно спала, и желтая рубашка.
На полу валялись коричневые туфли, другой чулок, коричневая с золотом
блузка, жакет и желто-коричневая шляпа.
Все остальное в комнате было белое: белые обои на стенах, белый пото-
лок, крашенные белой эмалью стулья, кровать, двери, оконные рамы, даже
телефон; белый войлок на полу. Мебель была не больничная, такую види-
мость ей придавала белая краска. В комнате было два окна и, кроме той
двери, которую я открыл, еще две. Левая вела в ванную, правая. в ма-
ленькую гардеробную.
Я втолкнул Коллинсона в комнату, вошел за ним и закрыл дверь. Ключа в
ней не было, и скважины не было, и каких. либо признаков замка. Коллин-
сон глазел на девушку, раскрыв рот, и лицо у него стало такое же бесс-
мысленное, как у нее-разве только ужаса больше. Она прислонилась к спин-
ке кровати и темными одурманенными глазами смотрела в никуда.
Я обнял ее одной рукой и усадил, а Коллинсону сказал:
- Соберите ее вещи. - Мне пришлось сказать это дважды, прежде чем он
вышел из столбняка.
Коллинсон подал мне вещи, и я стал одевать ее. Он вцепился пальцами
мне в плечо и запротестовал-таким тоном, будто я запустил лапу в церков-
ную кружку.
- Нет! Нельзя же...
- Какого черта-сказал я, оттолкнув его руку. - Хотите-одевайте сами.
Коллинсон покрылся потом, сглотнул и забормотал:
- Нет, нет! Как я могу. - .-И, не закончив, отошел к окну.
- Она предупреждала меня, что вы идиот, - сказал я ему вдогонку и об-
