песку, напоминая чуть слышный шелест песка под их ногами.
Он услышал, как под другим тентом кто-то наигрывает на бализете. И он
вспомнил о Гурни Хэллеке. В его снах лицо Гурни мелькало среди членов
отряда контрабандистов; этот Гурни не видел его. Пола, и знал о Нем
только то, что он - сын убитого герцога, жертва Харконненов.
Стиль игры музыканта, его недюжинное мастерство воссоздали в памяти
Пола образ того, кто играл на бализете сейчас. Это был Чат Прыгун, капи-
тан федайкинов, команды смерти, охраняющей Муаддиба.
"Мы в пустыне, - вспоминал Пол. - Мы в центральном эрге, недалеко от
патрулей Харконненов. Мне предстоит идти по пескам, приманить Создателя
и взобраться на него, доказав тем самым, что я ловок и смел, как настоя-
щий Свободный".
Он нащупал пистолет и нож, спрятанные за поясом, и почувствовал, как
сгустилась вокруг него тишина. Это была особая тишина перед рассветом,
когда ночные птицы замолкали, а существа, бодрствующие днем, еще не бро-
сили вызов своему врагу-солнцу.
- Ты должен пробежать по пескам при свете дня, чтобы Шаи-Хулуд увидел
тебя и узнал, что в тебе нет страха перед ним, - сказал Стилгар.
Пол сел, чувствуя слабость в не защищенном стилсьютом теле. Как ни
осторожны были его движения, Чани все же услышала их. Из мрака тента
раздался ее голос:
- Еще не совсем рассвело, любимый.
- Сихайя! - сказал он почти весело.
- Ты называешь меня своей "Весной пустыни", - сказала она, - но се-
годня я - нечто другое. Я - сайадина, которая должна наблюдать за пра-
вильностью соблюдения церемонии.
Он начал прилаживать стилсьют.
- Ты сказала мне однажды слова из Китаб ал-Ибара, - сказал он. - Ты
сказала мне: "Женщина - это поле, иди же к своему полю и возделывай
его".
- Я мать твоего первенца, - согласилась она.
В полутьме он видел, что она следит за каждым его движением, за тем,
как он отлаживает на себе стилсьют для выхода в открытую пустыню.
- Тебе бы следовало полностью использовать время отдыха, - в ее голо-
се была любовь.
- Сайадина-наблюдательница не должна ограждать или предостерегать ис-
пытуемого, - напомнил он.
Она прижалась к нему и коснулась ладонью его щеки.
- Сегодня я и сайадина, и женщина.
- Тебе бы следовало передать обязанности наблюдения другому, - сказал
он.
- Ожидание тягостно - я лучше буду рядом.
Прежде чем закрыть лицо, он поцеловал ее ладонь, потом приладил мас-
ку, повернулся и вышел из-под тента...
Прохладный воздух был еще сухой, в нем чувствовался аромат росы.
Но был в воздухе и другой запах, запах спайсовых масс, доносящийся с
северо-востока, и этот запах сказал Полу о приближении Создателя.
Пол вышел на открытое пространство, остановился и стряхнул с мускулов
сонное оцепенение. Над восточным горизонтом слабо засветилась зеленая
полоска. Тенты его отряда казались в полутьме маленькими дюнами. Слева
от себя он различил движение и понял, что люди из охраны увидели его
пробуждение.
Они знали, какой опасности он смотрит сегодня в лицо, - каждый Сво-
бодный прошел через нее. Теперь они оставляли ему эти последние минуты
одиночества с тем, чтобы он смог себя приготовить. Я должен сделать это
сегодня", - твердо сказал он себе.
Он подумал об обретенной им силе, об отцах, присылающих к нему своих
сыновей, чтобы он обучал их своим способам битвы; о стариках, внимавших
ему на советах и следовавших его планам; о людях, возвращающихся из по-
хода, чтобы подарить ему величайшую для Свободных похвалу: "Твой план
удался, Муаддиб".
И все же самый слабый и самый низкорослый из воинов-Свободных мог
сделать то, чего никогда еще не делал Пол. Он знал эту разницу, и его
самолюбие страдало от этого.
Он не ездил верхом на Создателе. Вместе с другими он участвовал в
учебных поездках и рейдах, но самостоятельного путешествия он не совер-
шал ни разу, и пока он не сделает этого, мир его возможностей будет от-
личаться от возможностей остальных. Ни один истинный Свободный не мог
смириться с таким положением дел. Он должен это сделать сам, он должен
проехать на черве через великие южные земли - территорию в двадцать там-
перов, лежащую за эргом, - не прибегая к помощи паланкина, которым
пользовалась Преподобная мать, раненые и больные.
Память вернула его к ночной борьбе со своим внутренним "Я". Он усмот-
рел в ней странную параллель: если он одержит верх над Создателем,
власть его упрочится; если он одержит верх над внутренним зрением, упро-
чится мера власти в нем самом. Но и над тем, и над другим простиралось
скрытое во мгле пространство. Великая Смута, в которой, казалось, заблу-
дились все Вселенные.
Разница в путях постигаемых им Вселенных смущала его: четкость меша-
лась с нечеткостью. И все же, рождаясь и становясь реальностью, видение
получало собственную жизнь, оно росло и ширилось, варьируясь лишь незна-
чительно. Ужасная цель оставалась. Расовое сознание оставалось. И над
всем этим продолжала маячить тень джихада, кровавого и дикого.
Чани подошла к нему, крепко обхватив себя руками и искоса поглядывая
на него, как делала всегда, когда хотела изучить его настроение.
- Расскажи мне о воде твоего родного края, Узул, - попросила она его,
как когда-то давно.
Он видел, что она пытается отвлечь, его, рассеять его напряженность
перед смертельным испытанием. Уже рассвело, и он отметил, что некоторые
из его федайкинов уже складывают тенты.
- Я бы предпочел, чтобы ты рассказала мне о сьетче и о нашем сыне, -
сказал он. - Наш Лето по-прежнему командует своей бабушкой?
- Он командует Алией. И очень быстро растет - из него получится
сильный воин.
- А как там, на юге?
- Когда помчишься на Создателе, увидишь все сам.
- Но я хотел бы увидеть это сначала твоими глазами.
- Там очень пустынно.
Он дотронулся до ее лба - в том месте, где его не закрывал капюшон.
- Почему ты не хочешь говорить о сьетче?
- Я уже сказала: сьетч кажется заброшенным местом, когда там нет муж-
чин. Это только место работы. Мы работаем на фабриках и в мастерских.
Нужно готовить оружие, выращивать траву, чтобы управлять погодой, соби-
рать спайс для взяток. Нужно обсаживать дюны, чтобы заставить их цвести
и не дать им двигаться. Нужно ткать материю и ковры, запасаться топли-
вом. Нужно учить детей, внушая им, что сила племени не может исчезнуть.
- Значит, в сьетче нет ничего радостного?
- Дети - радость. Мы следим за соблюдением ритуалов. У нас достаточно
еды. Иногда одна из нас может поехать на север, чтобы разделить ложе со
своим мужчиной: жизнь должна продолжаться.
- А моя сестра Алия? Как ее воспринимают люди?
Чани повернулась к нему во все усиливающемся свете дня.
- Мы поговорим об этом в другой раз, любимый.
- Лучше поговорим об этом сейчас.
- Тебе следует беречь силы для испытания.
Он видел, что затронул нечто чувствительное, слышал сомнения в ее го-
лосе.
- Неизвестность доставляет больше тревог, - возразил он.
Тогда она сказал:
- Бывают недоразумения из-за странности Алии. Женщины боятся, видя,
что ребенок, еще младенец, говорит... о вещах, знать которые следует
только взрослым. Они не понимают, что Алия претерпела изменения во чреве
матери, которые сделали ее взрослой.
- Были какие-нибудь неприятности? - спросил он и подумал: "В своих
видениях я видел, что с Алией будут неприятности".
Чани посмотрела вбок, на растущую полосу света над горизонтом.
- Некоторые из женщин потребовали от Преподобной матери, чтобы она
изгнала демонов из своей дочери. Они все время повторяли цитату из Биб-
лии: "Да не позволь ведьме жить среди нас!"
- И что же моя мать?
- Она изложила священный закон и отослала женщин назад. Она сказала:
"Если Алия возбуждает беспокойство, то это ошибка тех, кто наделен
властью. Они должны предвидеть беспокойство и предупредить его". И она
попыталась объяснить, как повлияли на Алию изменения во чреве.
"С Алией может произойти несчастье", - подумал Пол.
Налетевший ветер бросил ему в лицо горсточку песка, пахнувшего спай-
сом.
- Эл Сайал, песчаный дождь, провозвестник утра, - сказал Пол.
Он посмотрел на серый пустынный ландшафт, ландшафт, достойный всячес-
кой жалости, на пески, создававшие сами себя. Сухая полоса прочертила
темный угол на юге - знак того, что шторм создает там свой статический
заряд. Прогремел долго не смолкающий раскат грома.
- Голос, устрашающий землю, - прошептала Чани.
Большая часть его людей уже сложила свои тенты. Все вокруг него шло
согласно раз заведенному порядку, не требовавшему распоряжений.
"Отдавай настолько меньше приказов, насколько это возможно", - учил
его когда-то отец... когда-то, давным-давно. - "И если уж ты отдал ка-
кой-то приказ, ты не должен отступать от него".
Свободные инстинктивно придерживались этого правила.
Хозяин Воды завел утреннюю песню, и голос его был отчетливо слышен в
тиши.
- Кто может отвести руку ангела смерти? Как решит Шаи-Хулуд, так тому
и быть.
Пол слушал, узнавая слова, потому что этими же словами начиналась
песня смерти, эти слова повторяли его федайкины из отряда смерти перед
тем, как броситься в бои.
"Появится ли сегодня в скале новая гробница, отмечающая уход еще л
одной души? - спросил себя Пол. - Будут ли останавливаться здесь люди,
добавляя еще по камню, вспоминая умершего Муаддиба?"
Он знал, что подобная возможность существует в числе других на линиях
будущего, отходящего от его положения во временном пространстве. Несо-
вершенство видения мешало ему. Чем больше сопротивлялся он своей ужасной
цели, чем яростнее боролся против джихада, тем беспорядочнее становились
его предвидения. Все его будущее становилось подобно реке, несущейся к
бездне. То было хаотичное "переплетение связей, а за ним - туман и обла-
ка.
- Стилгар уже близко, - сказала Чани. - Теперь я должна покинуть те-
бя, любимый: теперь я - сайадина и обязана следить за ритуалом, чтобы о
нем можно было дать правдивое сообщение в хронике. - Она посмотрела на
него, и на какое-то мгновение самообладание изменило ей. Однако она тут
же взяла себя в руки. - Когда все кончится, я приготовлю тебе завтрак
своими руками, - сказала она и ушла.
Стилгар шел к ним по песку, и легкое облако пыли вилось вокруг него.
Взгляд кажущихся двумя черными провалами глаз был устремлен на Пола. Ка-
залось, что и его черная борода, мелькавшая под маской стилсьюта, и мор-
щины впалых щек были высечены ветром, как борозды на камнях.
Другой человек нее на древке знамя Пола - зеленое с черным знамя с
водой племени в древке, - ставшее уже легендой края. С некоторым оттен-
ком гордости Пол подумал: "Я не могу сделать даже самой простой вещи без
того, чтобы она не вошла в легенду. Они запомнят все: и как я при-
ветствовал Стилгара, и все другие мои движения. Жизнь ли, смерть ли -
все станет легендой. Я не имею права умирать. Если я умру, от - меня ос-
танется только легенда, и тогда ничто уже не сможет остановить джихад".
Стилгар воткнул древко в песок возле Пола и опустил руки. Синие-вси-
нем глаза хранили все то же непроницаемое выражение. И Пол подумал о
том, что его собственные глаза уже начали вбирать в себя этот цвет.
- Они отрицают наше право на хайру! - сурово произнес Стилгар, как
того требовал ритуал.
Пол ответил ему так, как учила его Чани:
- Кто может отрицать право Свободного ходить или ездить там, где он
захочет?
- Я - наиб, - сказал Стилгар, - и никогда не сдаюсь врагу живым. Я -
нога треножника смерти, который уничтожает наших врагов.
Воцарилось молчание.
Пол посмотрел на других Свободных, которые сгрудились на песке за
спиной Стилгара. Они стояли неподвижно - молчаливый символ того, что
Свободные - это люди, чья жизнь состоит из смерти; это народ, все дни
