формах почти ничего не стоит - как марихуана, оно доступно всем и везде.
Это оставляет уйму времени и сил для первого любимого занятия -
политики-политики-политики.
Они избирают _в_с_е_х_ и _к_а_ж_д_о_г_о_ - от регистратора на
избирательном участке и до председателя конфедерации (шефа). И почти так
же быстро они их всех отзывают и переизбирают. Например, шеф избирается
сроком на шесть лет, но из последних девяти шефов лишь двое отбыли полный
срок, а все остальные были отозваны, кроме одного, которого линчевали. Во
многих случаях чиновника не успевают привести к присяге, когда появляется
первая петиция о его отзыве.
Однако калифорнийцы не ограничиваются выборами, перевыборами,
отзывами и (иногда) линчеванием своих представителей власти, они еще
обожают принимать законы. На каждых выборах баллотируется гораздо больше
законов, чем кандидатов. Провинциальные и национальные представители
обладают порой здравым смыслом - во всяком случае меня уверяли, что
типичный калифорнийский законник снимет свое предложение, если вы сумеете
доказать ему, что дважды два - не три и не пять, независимо от того,
сколько избирателей проголосовали за это. Но подлинные законники
("инициативные группы") не принимают во внимание подобные "мелочи".
Например, три года назад один "подлинный" экономист обнаружил, что
выпускники колледжей зарабатывали в среднем на тридцать процентов больше,
чем их сверстники, не обладающие степенями бакалавров. Подобный факт
попирал святая святых калифорнийской демократии - самое Калифорнийскую
Мечту, - и потому он был предан анафеме и на следующих же выборах были
приняты меры: выпускники всех высших учебных заведений в Калифорнии, а
равно и все калифорнийские граждане, достигшие восемнадцатилетнего
возраста, автоматически получали степень бакалавра.
Восхитительная мера - обладатель степени теперь не имел никаких
антидемократических привилегий. На следующих выборах ожидалось снижение
возрастного ценза, и сейчас ширилось и крепло движение за распространение
этого закона на всех граждан, включая новорожденных.
Глас народа - глас Божий. Лично я не вижу в этом ничего страшного.
Это не стоит ни гроша и всем доставляет много радости (за исключением
нескольких здравомыслящих людей, которых, впрочем, можно пересчитать по
пальцам). Было около трех часов, когда мы с Джорджем шли по южной стороне
Национальной площади перед дворцом председателя в поисках главного
отделения Единой карты. Джордж говорил, что с моей стороны было бы
разумнее зайти к "Королю Бергеру" на предмет маленького перекусона взамен
ленча. По его мнению, громадный Бергер, сотворенный из филейных частей и
соевого шоколада, являлся единственной калифорнийской данью международной
кухне. Незаметно кривясь, я соглашалась с ним...
Человек двадцать мужчин и женщин спускались по огромной дворцовой
лестнице. Джордж начал было сворачивать в сторону, чтобы не столкнуться с
ними, когда в середине этой толпы я заметила маленького человечка в
традиционном головном уборе из орлиных перьев со знакомым по фотографиям
лицом и остановила Джорджа. И в тот же самый момент краем глаза я заметила
еще кое-что: фигуру человека, выходящего из-за колонны на самом верху
лестницы. Дальше я действовала по внезапному импульсу. Отшвырнув в сторону
несколько человек из свиты шефа, я опрокинула его на ступеньки и тут же
ринулась к колонне.
Я не убила того, кто прятался за ней, - я просто сломала ему руку, в
которой он держал пистолет, а потом врезала ему как следует по хребту,
когда он попытался бежать. Мне не нужно было так торопиться, как пришлось
за день до этого в доме Жанет, и ликвидировав мишень, которую изображал
собой шеф (ну, на кой черт он носит этот нелепый головной убор?), я успела
подумать, что, если взять убийцу живьем, он может привести к тем, кто
стоит за всеми этими идиотскими убийствами. Однако я не успела решить, что
мне делать дальше, - двое из столичной полиции уже держали меня за руки. У
меня здорово испортилось настроение - я представила, каким презрительным
тоном будет разговаривать со мной Босс, когда я признаюсь, что позволила
арестовать себя средь бела дня при всем честном народе. Какую-то долю
секунды я всерьез подумывала о том, чтобы вырваться и исчезнуть за
горизонтом, что было вполне достижимо, поскольку у одного полицейского
явно подскочило давление, а второй был пожилым, близоруким человеком в
очках с толстыми стеклами...
Слишком поздно. Если я войду в полный разнос, через два квартала я
почти наверняка затеряюсь в толпе и оторвусь от них. Но эти дуболомы,
стараясь попасть в меня, уложат как минимум с полдюжины случайных
прохожих. Непрофессионально! Какого черта дворцовая стража не охраняет как
следует своего шефа, а заставляет заниматься этим меня?.. Надо же,
какой-то осел за колонной, мать честная! Такого не было со времен убийства
Хью Лонга...
Ну, почему я влезла вдруг в это дело и не дала убийце пришить шефа
конфедерации в этой его дурацкой шапке? А потому что я натренирована на
активную защиту - вот почему. И в драку я вступаю рефлекторно. У меня нет
ни малейшего интереса к дракам, я не люблю их, но... Так уж выходит.
Впрочем, долго размышлять о своих рефлексах мне не пришлось, потому
что в игру вмешался Джордж. Джордж говорит на британо-канадском английском
без акцента (может быть, слишком правильно), но сейчас он бормотал что-то
невразумительно по-французски и пытался оторвать двух стражей порядка от
моих локтей. Тот, что в очках, пытаясь разобраться с Джорджем, отпустил
мою левую руку, и я тут же врезала ему локтем в поддых. Он охнув рухнул на
землю. Второй все еще держал мою правую руку, поэтому тремя пальцами левой
я достала его в то же место, что и первого. Он, тоже охнув, свалился на
своего коллегу и оба, раскрыв рты, стали судорожно ловить ртом воздух.
Все это произошло гораздо быстрее, чем я рассказываю, то есть: два
осла схватили меня под руки, вмешался Джордж и - я свободна. Сколько могло
пройти? Две секунды? Как бы там ни было, но убийца со своим пистолетом
исчез.
Я уже была готова тоже исчезнуть вместе с Джорджем (пусть даже мне
придется тащить его волоком на себе), когда обнаружила, что Джордж уже все
за меня решил. Он поставил меня по правую руку от себя и направил прямо на
главный дворцовый вход, расположенный за длинным рядом колонн. Когда мы
вошли в ротонду, он отпустил мой локоть, тихонько сказав:
- Не беги, дорогая... Тише, тише, вот так. Возьми меня под руку.
Я взяла его под руку. В ротонде было полно народу, но никто не
суетился и никак нельзя было сказать, что в нескольких метрах отсюда
только что была совершена попытка убийства главного правительственного
чиновника страны. Арендованные ларьки в ротонде жили своей напряженной
жизнью, особенно те из них, у которых из окошек свешивались разные шмотки
и сувениры. Слева от нас молодая женщина продавала лотерейные билеты,
вернее, пыталась продавать - в данный момент покупателей не было, и она
уткнулась в свой терминал, по которому передавали душещипательную драму.
Джордж затормозил и мы остановились у ее киоска. Не поднимая на нас
глаз, она пробормотала:
- Сейчас-сейчас, вот только закончится... Сейчас будет перерыв - и я
к вашим услугам. Вы пока осмотритесь, выберите что-нибудь...
Вся ее будка была снаружи увешана гирляндами из лотерейных билетов.
Джордж принялся внимательно рассматривать их, и я притворилась, что меня
тоже они страшно интересуют. Мы тянули время, пока драма на терминале не
сменилась рекламой. Молодая женщина убрала звук и повернулась к нам.
- Спасибо за то, что подождали, - с приятной улыбкой проговорила она.
- Я никогда не пропускаю "Скорбящую женщину". Классный сериал, особенно
теперь, когда Минди Лу опять забеременела, а дядя Бен так по-дурацки это
воспринял. А вы смотрите театральные сериалы, дорогая?
Я призналась, что у меня редко хватает на них времени - слишком много
работы.
- Это вы напрасно. Это плохо. Они так много могут дать и в смысле
образования и... Ну, вообще. Возьмите хоть Тима - это мой сосед и дружок,
- он не смотрит ничегошеньки, кроме спорта. И поэтому у него в голове ни
одной извилины, его ничего не колышет. Вот, например, этот переломный
момент в жизни Минди Лу... Дядя Бен буквально заел ее, оттого что она не
хочет признаться, не хочет сказать, кто это сделал. Так вы думаете, Тима
это хоть сколечко волнует? Да ему наплевать. И вот что никак не могут
уразуметь и Тим, и дядя Бен, это то, что она просто _н_е _м_о_ж_е_т
с_к_а_з_а_т_ь_ - ведь это случилось на групповике. Да... Вы под каким
знаком родились?
Вообще-то мне следовало иметь наготове ответ на такой вопрос, люди
часто спрашивают об этом. Но если вы никогда не были рождены, то невольно
стараетесь избегать таких вещей и даже не думать о них. Совершенно
произвольно я назвала дату:
- Двадцать третьего апреля мой день рождения.
В этот день родился Шекспир, поэтому число и запало мне в голову.
- Ого! У меня как раз есть лотерейный билет для вас! - она пошарила в
одной из гирлянд внутри будки, нашла билет и показала мне его номер. -
Смотрите! Видите? Ну, разве это не удача, - именно сегодня вы подошли, и у
меня как раз есть этот билет, а? - Она открепила билет. - Он стоит всего
двадцать бруинов.
Я протянула ей британо-канадский доллар.
- С этого у меня нет сдачи, - покачала она головой.
- Оставьте сдачу себе. На счастье.
Она взяла доллар и протянула мне билет со словами:
- Вы настоящий игрок, дорогуша. Когда выиграете по нему, загляните ко
мне, и мы пропустим по рюмочке. Ну, а вы, мистер, нашли, что вам нужно?
- Пока нет, - с улыбкой ответил Джордж. - Я родился в девятый день,
девятого месяца, девятого года, девятой декады. Можете подобрать
что-нибудь в этом роде?
- Ой-ей-ей! Вот так комбинация! Я, конечно, попробую, но... Впрочем,
если не найду, то не стану ничего навязывать. - С этими словами она
нырнула в свои гирлянды и принялась перебирать их, все ниже опуская
голову, пока совсем не скрылась под прилавком на несколько минут.
Когда ее лицо вновь появилось перед нами, оно так и пылало триумфом,
а в руке был зажат лотерейный билет.
- Нашла! - Воскликнула она. - Вы только гляньте сюда, мистер! И
скажите мне спасибо!
Мы посмотрели на номер билета: 8109999.
- Я просто поражен, - признался Джордж.
- Поражен? Вы _б_о_г_а_т_ы_. Вот ваши четыре девятки - четыре
последних цифры. Сложите остальные - опять девятка. Разделите 81 на девять
- снова девятка. Сложите последние четыре - тридцать шесть. Прибавьте к
этому девятку, сложенную из первых двух цифр - сорок пять. Из девяти в
квадрате, то есть того числа, которое образуют первые две цифры, вычтите
сорок пять - опять тридцать шесть, то есть ваши четыре девятки. Что бы вы
ни делали с этими цифрами, все равно вернетесь к дате вашего рождения.
Чего еще желаете, мистер? Голеньких танцовщиц, а?
- Сколько вы возьмете с меня за него?
- Ну, видите ли, это ведь необычный билет. Любой другой вы, конечно,
могли бы приобрести за стандартную цену - двадцать бруинов, но этот... Что
если мы сделаем так: вы будете выкладывать передо мной купюры до тех пор
пока я не улыбнусь, идет?
- Что ж, не так глупо. Но тогда, если вы не улыбнетесь в тот момент,
когда я сочту, что уже пора улыбнуться, я забираю свои деньги и ухожу.
Идет?
- Но я могу окликнуть вас и попросить вернуться.
- А вот это уже нет. Раз уж вы не оговариваете четкую цену, я не дам
