руками на четыре части разорвал. Ноги вутьи дядя Агигульф забросил на
два холма, одну руку и часть плеча - в реку, что там протекала, а голову
и остатки туловища - прямо в то село, где вутья жил, курам на поклева-
ние.
Дядя Агигульф, если снизойдет на него священная ярость, бывает очень
свирепым.
Когда дядя Агигульф приезжает в бург, Теодобад идет в походы. Без дя-
ди Агигульфа Теодобад в походы ходить остерегается, ибо часто случалось
так, что гибель всем неминуемая угрожала, но доблесть дяди Агигульфа в
последний миг всех спасала.
Один раз все войско теодобадово забрело в великанский лес. И не было
этому лесу ни конца ни края. Дичь в этом лесу была такова, что невозмож-
но было ее взять, а голод всех одолевал. Повсюду в чащобе медведи шеве-
лились, каждый размером с холм курганный; вепри рыскали - такие, что об
их шкуру мечи тупились и копья ломались. Птицы же летали в столь мощном
оперении, что ни одна стрела их не брала.
И тогда спас все войско от неминуемой голодной смерти дядя Агигульф.
Забравшись на огромное дерево, выждал, пока глухарь с земли подниматься
начнет, и прыгнул с дерева, тому глухарю в шею целя. И сбил глухаря в
полете, тяжестью своего тела к земле пригвоздив. Тут и все войско набе-
жало. Навалились все разом и одолели глухаря, хоть и потеряли трех доб-
лестных воинов - заклевал их свирепый глухарь.
Теодобад ценит дядю Агигульфа. Дядя Агигульф говорит, что Теодобад
его втайне побаивается. Дяде Агигульфу любы война и потехи воинские, а
брать жену он не хочет, ибо боится к пахоте пристраститься. И рабов поэ-
тому не берет, хотя мог бы пригонять их во множестве. У нас в доме вооб-
ще нет рабов. Дедушка Рагнарис говорит, что не хочет кормить чужие рты,
а рабочих рук и без того хватает.
Дядя Агигульф умеет лютость дедушкину укрощать. Как-то зимой дед за-
лютовал от скуки. Сперва было интересно, но после стало страшно. А дед
все не мог из лютости выйти. Наоборот, вот-вот готов был в священную
ярость войти. А когда дедушка Рагнарис входит в священную ярость, он де-
ревья руками валит и одним пальцем дом может разметать.
Тогда дядя Агигульф Валамира на подвиг вызвал - деда рассмешить. И
согласился Валамир, ибо это было трудно и опасно совершить.
Взяли молодые герои в доме у Валамира скамью и верхом на этой скамье,
между ног ее зажав, с копьями и щитами, в шлемах боевых, взад-вперед пе-
ред нашим домом с криками скакали. Все село смотреть сбежалось.
Потом дядя Агигульф еле ходил и Валамир тоже с трудом ногами ворочал,
потому что скамья тяжелая, а скакать пришлось долго, пока дед вышел. И
захохотал дед, на сына своего - любимца богов - глядя.
Так дядя Агигульф с Валамиром спасли все село от разорения.
Дедушка Рагнарис седмицу еще хохотал. Как дядю Агигульфа или скамью
увидит, так и хохочет.
Дядя Агигульф щедр душой. Когда Лиутпранд от нас уехал, моя сестра
Галесвинта загрустила. От ее грусти невыносимо было. Так грустила Галес-
винта. Она ко всем придиралась, посуду била, чуть что - норовила меня
или Гизульфа по морде съездить. Дед совсем собрался ее конями разметать
. Осталось лишь отца нашего Тарасмунда уломать, чтобы отдал несносную
дочь на разметание.
Но тут дядя Агигульф вмешался и Галесвинту от расправы спас. Дядя
Агигульф вызвался развеселить Галесвинту. Галесвинта объявила, что ни-
когда не улыбнется, пока вновь Лиутпранда не увидит. Дядя Агигульф пос-
порил с ней на медную подвеску (была у Галесвинты красивая медная под-
веска), что солнце еще не сядет, как улыбнется Галесвинта. И согласилась
она.
Вышла Галесвинта во двор и села посреди двора. Я думаю, у всех сосе-
дей сразу молоко скисло, такая она была.
Сидела, зевала, ножкой топала. Все ей было немило.
А дядя Агигульф взял коня, ждать велел и ускакал.
Мы все во дворе собрались посмотреть, что дальше будет. Любопытно нам
было, как дядя Агигульф Галесвинту смешить станет.
Дядя Агигульф вернулся, коня долго выхаживал, песни мурлыкал, потом в
конюшню пошел. А Галесвинта уже не на шутку злиться начала. Мы с Ги-
зульфом ее за волосы дергали и обидное ей говорили. И Ахма тоже дергал и
смеялся.
Тут из конюшни дядя Агигульф преважным шагом выступил. Дедушкина на-
ложница Ильдихо как его увидела, так руки в бока уперла, рот пошире ра-
зинула и захохотала во всю свою луженую глотку. Все у Ильдихо ходуном
заходило: и грудь, и живот, и косы. Мать наша Гизела сперва ругаться хо-
тела, но после, покраснев, прыснула и тоже смеяться начала. А Сванхильда
- та на землю осела, ослабнув, и только привзвизгивала.
Мы с Гизульфом лбами столкнулись, так нам смешно стало. Гизульф от
хохота рыдать начал.
Дедушка Рагнарис вышел на общий хохот, тоже захохотал, палкой своей
горделиво затряс, на дядю Агигульфа указывая - вот какого сына вырастил!
У ворот, к косяку прислонившись, от смеха рыдал отец наш Тарасмунд.
А дядя Агигульф стоял посреди двора, высоко вскинув голову и расста-
вив ноги. Был он совершенно наг, с разметавшимися по плечам волосами. К
своим дивным мужеским статям привязал он лыком бороду козла. Дядя Аги-
гульф неспешно поворачивался во все стороны, чтобы все насладиться его
видом могли.
Когда все хорошенько дядю Агигульфа рассмотрели, начал он, высоко за-
дирая ноги и мекая, вокруг Галесвинты ходить. То быстрее ходил, то мед-
леннее, то останавливался и тряс перед нею козлиной бородой. А Галесвин-
та сидела вся красная и губы кусала, чтобы не улыбнуться.
А солнце между тем спускалось все ниже. Галесвинта ждала, пока солнце
исчезнет, чтобы в темноте вволю похохотать. Дядя же Агигульф, который
понимал это, старался изо всех сил. И так повернется, и эдак, и подпрыг-
нет, и взбрыкнет, и бородой козлиной в воздухе помашет, и статями своими
дивными помавал. Вокруг все мы со смеха помирали. Уже и соседи на пле-
тень навалились, едва наш плетень не уронили. Уже и от Хродомера прибе-
жали смотреть. Но крепилась Галесвинта.
Тут мычанье и блеянье послышалось - Од-пастух стадо гнал. И когда к
нам на двор наш козел завернул и оказался он без бороды - тут не выдер-
жала и заверещала Галесвинта от хохота и, на землю пав, биться стала.
Козел же, завидев дядю Агигульфа, пятиться стал, будто бы в испуге.
Дядя Агигульф на козла грозно надвинулся, бородой козлиной размахи-
вая. Тут козел голову наклонил и рога выставил, к нападению готовясь.
Тут уж дядя Агигульф в бегство ударился и помчался, высоко ноги вскиды-
вая, руками размахивая и мекая на ходу. А козел следом гнался. И так бе-
жал дядя Агигульф через все село, козлиную бороду на статях своих унося.
И в реку прыгнул, только тем и спасся.
А Ульф этого не видел. Ульф в это время уже в рабстве был.
Дедушка нам рассказывал, что у богов подобная потеха водилась. Но мы
и подумать не могли, что это столь смешно.
АЙНО, ТВИЗО И ОД-ПАСТУХ
Ода у нас в селе не жалуют, ибо норов у него мрачный и нелюдимый.
Од сирота. Мать его была аланка. Эвервульф, который взял ее в жены,
взял ее уже беременной.
В тот год, когда чума была, наш дядя Ульф пошел воевать с герулами и
попал к ним в плен. Эвервульф, друг его близкий, в плен не хотел сда-
ваться и дал себя убить герулам. Как ежа, истыкали его стрелами, ибо бо-
ялись герулы схватиться с ним в рукопашной схватке. И казнился Ульф, что
не сумел друга спасти или что не пал рядом с ним, пронзенный теми же
стрелами.
Добра после себя Эвервульф почти не оставил: хижина плетеная на краю
села и жена с мальчишкой. Рабов же не держал.
Аланка в том же году умерла от чумы. Много людей по всему селу умерли
от этой чумы.
Так остался Од сиротой. Старейшины определили его скот пасти, чтобы
польза от него была.
Говорят, что Од-пастух понимает язык зверей. Мой брат Гизульф языка
зверей не понимает, хотя собаки его никогда не трогают.
У Хродомера на дворе свирепая сука жила. Ее все в нашем селе боялись.
Она потом издохла.
Од только начал пастушествовать, когда у этой суки в последний раз
народились щенки. Она их в норе вывела, на косогоре. Хродомер выследил,
где эти щенки, и одного щенка забрал.
Хродомер говорит, что из помета сука всегда съедает одного щенка, ибо
этот щенок, выросши, убьет всех прочих. Сука сразу видит, который из ее
щенков убийца и убивает его, пока он еще слеп.
Такого-то щенка Хродомер и подарил Оду-пастуху, чтобы вырастил.
Од со щенком-убийцей нянчился, как мать с младенцем. Так выросла Ай-
но.
Айно сражалась с волками и убивала их, охраняя стадо.
Подобно тому, как мы, готы, убивая наших врагов, берем иногда себе
жен из вражеских народов, так и Айно понесла однажды от волка потомство.
Так родилась Твизо. Самая крупная была в помете; ее Од отобрал, а
прочих утопил.
Эти две собаки - вся родня Ода. Ходят они за Одом, как Одвульф за
годьей.
Твизо крупнее, чем Айно, лобастая, глаза у нее как у волка, одно ухо
у Твизо порвано.
Твизо младше, чем Айно, но загрызла больше волков.
Од любит Айно и Твизо.
НЕХЕМЬЯ
В нашем селе старейшин двое - дедушка Рагнарис и Хродомер. Когда де-
душка собрался идти к Хродомеру, мы с Гизульфом рядом вились в надежде,
что дедушка нас заметит и с собой возьмет. Он часто берет нас с собой.
И на этот раз дедушка нас не прогнал. От нас к Хродомеру почти через
все село идти надо. С дедушкой очень интересно по селу ходить. Дедушка
идет и все время ругается. Что ни встретит, все обругать норовит, потому
что в прежние времена все куда лучше было.
Возле дома Валамира, нашего родича и дружка дяди Агигульфа, дедушка
долго стоял. Стучал палкой по плетню и бранил валамирова раба, старого
дядьку, который Валамира и вырастил. Негодным вырастил, нерадивым!
Раб этот дедушкиных лет, если не старше. Говорил нам с Гизульфом
как-то этот валамиров дядька, что сколько он нашего дедушку помнит,
столько дедушка недоволен.
Валамиров дядька - он тоже всем и всеми недоволен. И хозяином своим
недоволен, и другом его Агигульфом, и нашим дедушкой Рагнарисом. Только
он этого дедушке Рагнарису сказать не решается. А Агигульфу с Валамиром
говорит.
Сегодня с дедушкой еще интереснее, чем всегда было. Все-то ему не
угодили, все его расстроить норовили. И куры соседские не угодили, зачем
за забором кудахчут. И Фрумо-дурковатая, дочка Агигульфа-соседа, что
навстречу попалась, не угодила - зачем дурковатая такая? У аргаспова до-
ма оскользнулся дедушка на тропинке, едва в сугроб не упал - и совсем уж
собрался идти убивать Аргаспа, зачем снег не прибирает. Тут как раз и
вышел из дома Аргасп. Дед орал на него, ногой топал и палкой грозил. Ар-
гасп только улыбался деду и в дом звал на пиво. Дед закричал, что знает
он, какое у Аргаспа пиво. Хотя на самом деле не знал. И не стал захо-
дить. Он к Хродомеру торопился.
Дедушка Рагнарис не заметил, а мы с Гизульфом заметили, как Аргасп
выскочил из ворот и за дедом немного по улице прошел, очень похоже его
передразнивая. После нам подмигнул и назад побрел.
Аргасп воин, он в походы ходит, а зимой изнывает от скуки.
Валамир с Аргаспом так легко от деда отделались, потому что основные
свои силы дедушка для Хродомера берег. Как ступил на хродомерово под-
ворье, так все свои засадные полки в атаку бросил. Это что тут под нога-
ми? Лошадиные яблоки? Ну ясное дело, что еще у Хродомера под ногами ва-
ляться может! (И размолол эти яблоки палкой).
После палку поднял и ругаться стал: вечно измарает палку, как к Хро-
домеру зайдет. Все не как у людей.
Рабы хродомеровы, кто на дворе возился, при виде дедушки нашего кто
куда брызнули, только пятки сверкнули. Все же дед сумел одного изловить
и длинно обругать.
Тут и Хродомер показался. Дед сразу раба отпустил и чуть не облизнул-
ся: экое лакомство! Сам Хродомер.
Хродомер же, улыбаясь сладко, сказал, что вышел, мол, поглядеть, что
