нас с братом Гизульфом за то, что по вспаханному бегали, вола ловили.
Вола - зачем такой тупой. Теодобада - за то, что некстати поход затеял.
Досталось и Алариху - за то, что умер: уж Аларих-то такой бы глупости не
придумал, в поход перед посевной уходить.
Тут пришли мать моя Гизела и дедушкина наложница Ильдихо, принесли
еды. На том споры и утихли.
Так дедушка Рагнарис всю посевную с дядей Агигульфом и проходил.
Посевная закончилась; тут-то из похода и возвратился отец мой Тарас-
мунд, герой героем. Как будто нарочно поджидал. Как дядя Агигульф уви-
дел, что отец мой Тарасмунд с добычей возвращается - так затрясся.
Из похода отец мой Тарасмунд пригнал раба-гепида, который на плечах
принес мешок соли. Прозвание же этому гепиду было Багмс.
Мать моя Гизела мешку соли очень обрадовалась, а на раба посмотрела с
сомнением. Ибо здоровенный был этот Багмс, сразу видно, что привык много
жрать.
Был он широкоплеч, очень светловолос, глаза имел голубоватые, почти
белые, водянистые. Шевелился и говорил как во сне. Мешок однако донес
исправно; Тарасмунд и взял его ради того, чтобы мешок тащил.
БАГМС-ГЕПИД
Дедушке Рагнарису этот Багмс сразу не по сердцу пришелся. Едва только
Багмса завидев и гепида в нем признав, дедушка Рагнарис громко плюнул,
рукой махнул, повернулся и в дом пошел. Багмс-гепид то в спину дедушке
Рагнарису посмотрит, то на Тарасмунда поглядит, но с места не трогается
- только белыми коровьими ресницами моргает. И губа у него удивленно от-
висла.
Дядя Агигульф, который обо всем знает, сказал, что такой вид означает
- думает гепид.
Закончив думать, Багмс обратился к Тарасмунду и попросил еды.
Тогда мы еще не знали, как нового раба зовут. Странные имена у этих
гепидов. "Багмс" по-нашему "дерево". Но не доброе смоляное, а листвен-
ное, у которого древесина бросовая, быстро гниет.
Багмс поведал нам, что его отец Айрус. Мы думали, что это еще одно
странное имя гепидов. По-нашему "айрус" означает "посланник".
Но отец Багмса и вправду был посланником от каких-то очень дальних
гепидов к дальним гепидам. А звали его как-то иначе. Как - того Багмс не
сказал.
У очень дальних гепидов в их бурге был свой военный вождь. Звали его
Эорих. Этот Эорих задумал идти на аланов. Но он не хотел один на аланов
идти и послал своего человека к дальним гепидам, чтобы склонить тех
вместе с ним на аланов идти.
Только долго ждал ответа этот Эорих. Посланник пришел к дальним гепи-
дам и осел на их землю. Пока этот посланник переговоры со старейшинами
дальних гепидов вел, много времени прошло. Он себе дом срубил, взял же-
ну, она нарожала ему детей. И Багмса тоже родила. Так и остался жить
среди дальних гепидов тот посланник, а к своему вождю Эориху не вернул-
ся. Дальние же гепиды звали его просто "Айрус", то есть "Посланник".
Когда Багмсу было уже года три или четыре, старейшины дали Айрусу
свой ответ: отказались они идти с Эорихом на аланов. Не любо было гепи-
дам за аланами гоняться. Аланы же к тому времени Эориха уже наголову
разбили и разорили племя его, так что и искать этого Эориха теперь бес-
полезно.
Ближние гепиды, как и мы, с аланами и вандалами в мире живут. А как
дальние гепиды с аланами живут - того никто не знает. Дядя Агигульф хо-
тел узнать это у Багмса, но Багмс не мог ему сказать, потому что не по-
нимал.
Мои сестры, Сванхильда и Галесвинта, на Багмса смотреть не могли - со
смеху мерли. Пошепчутся и трясутся от хохота.
На другой день, как отец мой Тарасмунд вернулся из похода, дедушка
Рагнарис устроил пир в своем доме. В тот день по всему селу был празд-
ник. Хродомеров сын Оптила тоже пришел с богатой добычей. И Валамир себя
не обидел. Дядька валамиров пива на радостях хлебнул и ходил похвалялся
- домовитым, мол, хозяин становится, взрослеет. И Марда бегала, поддаки-
вала. Ей Валамир гривну медную привез.
Даже Одвульф вернулся с добычей, хотя обычно если задницу в портках
до дома донесет, то тем уже счастлив. Одвульф тоже соли привез и всю
соль храму Бога Единого подарил. После же бегал и хвастался своим беско-
рыстием. Мол, Сын завещал бескорыстными быть - вот он, Одвульф, и стал
таким. Одвульф думает, что скоро станет святым.
На пиру в нашем доме я любовался дедушкой Рагнарисом. Рядом с дедуш-
кой даже слава героя - Тарасмунда - блекла. Отец мой Тарасмунд вообще не
умеет о своих подвигах рассказывать. Не то что дядя Агигульф. Тот как
начнет о своих походах рассказывать - заслушаешься. А Тарасмунда послу-
шать - ничего интересного: дождь, слякоть, лошадь охромела...
Испив немало, дедушка лицом стал красен и голосом звучен. Когда
Ильдихо снова подошла к нему и поднесла кувшин с пивом, дедушка Рагнарис
отправил ее к Тарасмунду и вдогонку хлопнул пониже спины: поторопись,
мол, к герою. Брат мой Гизульф было захохотал, но дядя Агигульф остано-
вил его отеческой затрещиной.
А мать моя Гизела у Ильдихо кувшин отобрала, чтобы самой поднести Та-
расмунду. Ильдихо же она в шею вытолкала, чтобы к погребу шла и еще пива
несла.
Ильдихо хоть и выше ростом, чем моя мать, хоть и крепче ее, и на язык
бойчее, и постоять за себя умеет лучше (а уж на расправу скорая - про
это говорить не хочется), но все же стерпела.
Моя мать Гизела и дедушкина наложница не очень-то любят друг друга.
Тут дедушка Рагнарис поднялся и стал говорить речь в честь Тарасмунда
- победителя гепидов. Дедушка долго говорил. Рассказал всю историю пле-
мени гепидов.
Когда прежде дедушка про Скандзу рассказывал и про поход трех великих
кораблей песнь пел, он никогда про гепидов речи не заводил. Говорил лишь
кратко, что гепиды позади плелись и потому о них мало что ведомо, ибо
никто из пращуров-богатырей назад не оборачивался.
Но теперь оказалось, что и гепидского племени история ведома дедушке.
У нас в доме любят слушать, как дедушка Рагнарис рассказывает преда-
ния.
Я всегда слушаю дедушку очень внимательно. А Гизульф почти не слушал,
он шептался с дядей Агигульфом.
Гизульф когда-нибудь станет главой большого рода. И что же он будет
рассказывать на пирах, если не запомнит слова дедушки Рагнариса?
А дядя Агигульф - что с него взять? Хоть и старше нас годами, но из
сыновей Рагнариса младший и старейшиной ему не быть.
Когда пращуры-богатыри вышли на трех больших кораблях с острова
Скандзы (рассказывал дедушка), наш корабль и корабль вандальский впереди
шли. И первыми к берегу причалили. И в сладостную битву с герулами всту-
пили.
Когда же причалил корабль гепидский, наш народ и народ вандальский
уже с того берега удалились. А корабли свои мы уже сожгли, ибо не думали
отступать с этого берега.
Будучи умом не быстры, гепиды не сразу поняли, что они на суше, и по-
тому свой корабль на себе понесли. Сперва те гепиды несли, что с острова
Скандзы вышли; потом дети их несли; потом передали корабль внукам. А как
дети внуков за корабль взялись и на плечи взвалили, распался корабль,
ибо истлел. И тогда поняли гепиды, что на суше они.
Так говорил на пиру дедушка Рагнарис.
Я сидел на дальнем конце стола, недалеко от Багмса. Когда дедушка про
гепидов рассказывал, все хохотали. Мои сестры, Сванхильда и Галесвинта,
визжали и аж слюной брызгали, так смешно им было.
Я приметил, что они все носили и носили еду Багмсу. Я поймал Сван-
хильду за косу и спросил, что это она Багмсу еду носит. Вроде как еще не
жена ему, чтобы так о нем печься. Неужто за раба-гепида замуж собралась?
Сванхильда меня по голове ударила и обозвала дураком.
А Галесвинта сказала: смеха ради носит, чтобы посмотреть, сколько
этот гепид пожрать может. Ее, мол, всегда интересовало, сколько в гепида
влезет еды, ежели ему препонов в том не чинить.
А Багмс знай себе жует репу с салом.
Я посмотрел на Багмса. И вдруг люб мне стал этот Багмс.
От обжорства в животе у Багмса так ревело, что заглушало речи дедушки
Рагнариса.
Когда дело пошло к ночи, воины затеяли свои богатырские потехи, а
женщин, нас с Гизульфом и Багмса отправили спать.
Я шел по двору рядом с Багмсом, чтобы показать тому, где ему спать.
Багмс вдруг забормотал себе под нос, что предки-де корабль не потому
несли, что в море себя воображали, а от бережливости. Вдруг да снова к
морю выйдут? Думали предки: вот глупый вид у готов с вандалами будет,
когда снова к морю выйдут, а корабля и нет. Мыслимое ли дело - такой хо-
роший корабль просто взять да бросить!
Так ворчал Багмс.
ЗА ЧТО ДЯДЯ АГИГУЛЬФ БАГМСА-ГЕПИДА НЕВЗЛЮБИЛ
Багмс у нас совсем недолго прожил. Когда Багмса у нас не стало, я об
этом жалел, потому что хотел, чтобы Багмс сделал мне лук и научил стре-
лять. Гепиды хорошие лучники. У нас в селе тоже есть луки. Но наши луки
только охотничьи, а настоящих стрелков у нас не встретишь. У гепидов же
есть большие луки.
Как-то раз Гизарна показывал моему брату Гизульфу и мне стрелу от ге-
пидского лука. Это была большая стрела, локтя в три. Говорят, что их лу-
ки в человеческий рост.
Этот Багмс мне сразу полюбился, и моему отцу Тарасмунду, видать, то-
же. А вот дядя Агигульф сразу невзлюбил этого Багмса-гепида.
И было ему за что.
Едва возвратившись домой, встав утром после пира, Тарасмунд отправил-
ся на поле - подвиг брата-ораря посмотреть. Тарасмунду беспокойно было:
как без него пахота прошла. Еще во время пира он то у дедушки Рагнариса,
то у дяди Агигульфа допытывался. Еле утра дождался, чтобы идти.
С Тарасмундом пошел дядя Агигульф. Только пошли к полю, как появился
Багмс и, не таясь, но и не приближаясь, следом поплелся.
Дядя Агигульф с утра очень сердитый был. После того, как мы с пира
уже ушли, в дом наш Валамир явился, богатырски пьяный. И поведал Валамир
другу своему Агигульфу, как славно с гепидами биться. Пока гепид разма-
хивается, успеешь вздремнуть, дабы телом укрепиться, женщин этого гепида
своим семенем осчастливить, а после неспешно можно и того гепида убить.
А если поторопишься, то успеешь в кладовую к нему наведаться и плотно
закусить. Да только торопиться нужды особой нет.
Не диво, что после речей таких сердит был дядя Агигульф. Ибо боролся
только с огневицей и трясовицей, а после с волом да сохой; и все-то над
ним, Агигульфом, верх брали.
Дядя Агигульф сразу, как очи продрал и Багмса увидел, зло на него
посмотрел, но промолчал. Очень не любит дядя Агигульф гепидов.
Я тоже с отцом пошел.
Пришли на поле.
Тарасмунд поле осмотрел, прошелся (а на лице ухмылка); после молча
дядю Агигульфа по плечу похлопал - тот и взбеленился.
А Багмс по дальнему краю поля пошел и все на борозды глядел. Дошел до
того места, где вол наискось пошел, борозду скривил (это когда дядя Аги-
гульф, разъярясь, соху бросил). Остановился Багмс и думать начал: рот
приоткрыл, ресницами заморгал.
Отец к тому месту подошел - поглядеть, что там такого Багмс увидел,
что в изумление Багмса повергло. Я рядом с дядей Агигульфом остался, не
пошел туда. И видел, как все мрачнее и мрачнее становится дядя Агигульф.
Я еще вчера подумал: хорошо бы гепид мне лук сделал. Глядя на дядю
Агигульфа, как он стоит и зло на этого Багмса глядит, я подумал: не убил
бы он этого гепида прежде, чем этот гепид мне лук сделает.
Дядя Агигульф не раз рассказывал, что коли уж разъярится он, не успо-
коится, пока жизнь у кого-нибудь не отнимет. В походах так не раз и не
два бывало.
Однажды, рассказывал дядя Агигульф, когда он в очередной раз на гепи-
дов пошел с Теодобадом (а гепиды в лесах живут), набрел дядя Агигульф на
кабаний выводок. И так разозлил дядю Агигульфа секач, что дядя Агигульф
этого секача голыми руками порвал и двух свиноматок сгубил. И тут же сы-
рыми терзал и ел их на поляне.
А волки лесные и Теодобад с дружиной всей поодаль ждали, покуда дядя
