шел. Спросил, не учинилось ли кому обиды. Одвульф снова про Лавана и жен
иаковлевых рассказал.
Дед наш Рагнарис к годье не ходит, для него эта история новая. Спро-
сил только, не в бурге ли этот Лаван объявился. А потом добавил, что как
Алариха не стало, так и порядка не стало; вечно Теодобад всяких скамаров
привечает.
Одвульф же сказал, что не готом был Лаван. Из обрезанных был Лаван.
Дедушка спросил, вникнуть желая, что у этого Лавана было отрезано и не в
бою ли он потерял то, что отрезано было. Воином ли был этот Лаван? Од-
вульф стал пространно объяснять, в штанах своих с прорехой копаясь. Ги-
зела захихикала, совсем как дочери ее, и покраснела. Она знала, что у
Лавана отрезано - годья в храме рассказывал. Дедушка сперва не понял,
что Одвульф объясняет, а потом понял, побагровел и с палкой на Одвульфа
надвинулся.
Одвульф и ушел, быстрее, чем хотел, штаны к груди прижимая.
Вечером дедушка Рагнарис отцу нашему Тарасмунду сказал, мрачнее тучи,
что толковал тут с Одвульфом. И обвинять отца нашего начал. Сам в эту
историю с Богом Единым влез, своих детей туда же принудил, а ведь им во-
инами быть. Где это видано, чтобы с воинами так поступали? И рассказал
про Лавана - как ему отрезали. Наказал отцу нашему и нам с Гизульфом не
поддаваться, ежели приступят к нам Одвульф и годья Винитар с таким пога-
ным делом, и отбиваться до последнего. И его, Рагнариса, и дядю Аги-
гульфа кричать на подмогу. Одвульф-то мужичонка тщедушный, а вот Вини-
тар, пока дурью маяться не начал, был воином славным.
И в заключение, совсем остервенясь, проревел:
- Не знаю, что там у Одвульфа в штанах делается, не лазил я к нему в
штаны, а внуков моих увечить не сметь!
И палкой стукнул, мне по ноге попав.
Тут Галесвинта возьми да брякни:
- Ничего у Одвульфа не отрезано.
Напустились на нее и мать наша Гизела, и отец наш Тарасмунд, а пуще
всех дедушка Рагнарис: откуда, мол, известно?
Сванхильда выручить сестру поспешила:
- А мы видели.
Дедушка затрясся.
- Показывал вам, что ли? Стервец!.. В рабство за такие вещи обращают,
чтобы свободную девицу совращать и непотребства с нею чинить...
Видя опасность для девочек, вмешалась Гизела (она обыкновенно молчит,
когда дедушка яриться начинает): для того, мол, и дала штаны Одвульфу,
что одежонка одвульфова разве что на сеточку рыболовную сгодилась бы, не
будь такой ветхой.
И отошел от гнева дедушка Рагнарис. Девиц же для острастки день велел
не кормить, чтобы стати им не мерещились.
Ильдихо призвал и вопросил грозно, не подглядывала ли и она за статя-
ми родича нашего Одвульфа. Ильдихо же, дерзкая на язык, отвечала, что
мужчины только и горазды, что статями перед девицами трясти, а как до
дела, тут и выясняется: одно им от баб нужно - чтобы сытно их кормили.
В тот же вечер, уже на ночь глядя, дедушка сильно побил Ильдихо, а с
утра на курганы ушел.
ТАРАСМУНД, ВЕЛЕМУД И БОГ ЕДИНЫЙ
Однажды я спросил отца моего Тарасмунда, почему он ушел от дедушкиных
богов и выбрал Бога Единого. Тарасмунд отвечал, что Бог Единый - самый
сильный. Тогда я спросил отца, а если бы Бог Единый пошел на дедушкиного
Вотана, кто бы победил? Отец рассердился и не стал отвечать. Я думаю,
что победил бы дедушка.
А с отцом моим Тарасмундом вышло так.
Было это давно.
Пошел наш отец Тарасмунд с Теодобадом в поход на герулов. А дядя Аги-
гульф тогда в поход не ходил, потому что был в те времена возрастом как
сейчас Гизульф, и в мужской избе, что при капище, еще не посвятили его в
воины. И Ульф тогда в тот поход не ходил, хотя Ульф был уже воином.
Герулы - давние наши враги, хоть и сходны с нами языком. Герулов все
ненавидят. И оттого Теодобад каждый год ходит на них в поход. И Аларих,
отец его, ходил на них походами. А если не идем мы на них в походы, они
сами на нас в поход идут. Оттого мы ходим на них в походы.
Все знают, что у них гнусный нрав и что боятся они готской доблести,
ударом на удар не отвечают, а вместо того обходят с боков и кусают отс-
тавших. Или ловушки и засады устраивают.
Марда родом из герулов. Но Валамир умеет герульское ее коварство себе
на пользу обращать, когда со своим дядькой-рабом воюет у себя дома или
когда ему что-то от нашего дяди Агигульфа надо. Однако же обычаи ге-
рульские в дому у себя заводить запретил.
Дядя Агигульф говорит, что иной раз к Валамиру в гости наведаться -
все равно что в поход на герулов сходить. Дескать, гляди, Валамир - оге-
рулишься.
Когда Теодобад пошел в тот поход на герулов, у вандалов в том году
похода не было. У вандалов умер Эрзарих, старый вождь; они на щит нового
вождя поднимали, Лиутара, сына Эрзариха. Лучшее время для похода упусти-
ли. А вандалы ходят в походы не на герулов, как мы ходим, а на гепидов,
только не на наших соседей, а на дальних. И затосковали удальцы ван-
дальские, дома сидя.
И вот к Теодобаду присоединяется отряд вандальских храбрецов. Искали
славы и воинских утех, скучая среди мира.
Истинно, то были храбрецы, говорит Тарасмунд, ибо когда дошло до сра-
жения, ничем не уступали готам и соревновались с ними в доблести, так
что даже забылось, что это лукавые вандалы.
Обличьем и языком вандалы очень сходны с нами, готами; обычаи же у
них иные. Вандал мечтаниями уносится за тридевять земель, а того, что
под самым носом у него, не замечает. Так дедушка говорит.
Во всем ищет вандал примет. Увидит, к примеру, что ветви дерева
скрестились сходно с руной бедственной - шагу в ту сторону не ступит. И
потому многие думают, что вандалы трусы.
Когда воинство теодобадово схватилось с герулами, великая была сеча.
Дружину вандальскую Теодобад первой двинул в бой, и почти все полегли
вандалы. Герулы же дрогнули и обратились в бегство.
Наши бросились их преследовать. Быстры герулы, ушли они от погони.
Горстка же готов, в том числе отец мой Тарасмунд, и с ними вандал Веле-
муд, отбились от своих, ибо оказались в местности незнакомой. И заблуди-
лись они.
Герулы же, коварные и хитрые по природе, остереглись встретиться в
открытом бою с сильным войском теодобадовым. Они окружили вместо того
горстку храбрецов и напали на них.
Храбро бились готы под сенью великого дуба на поляне, от крови крас-
ной, и как трусливые псы на разъяренных медведей, наседали на них геру-
лы.
И вот когда погибель казалась неизбежной, хитроумный вандал Велемуд,
сын Вильзиса, предложил отцу моему Тарасмунду посвятить себя Богу Едино-
му и просить у Него помощи для себя и всех сотоварищей своих. Ибо слышал
некогда Велемуд, что этот Бог Единый ради одного своего спасает множест-
во чужих.
И согласился отец мой отдать себя этому Богу Единому, чтобы спаслись
все его товарищи. И поклялся в том Велемуду, сыну Вильзиса.
И вторую клятву дал Тарасмунд Велемуду, сыну Вильзиса: что буде оста-
нутся оба в живых, отдаст за него дочь свою Хильдегунду. И рад был этому
Велемуд. Ибо много хвалил Тарасмунд Хильдегунду и слушал его Велемуд. И
захотел Велемуд Хильдегунду в жены.
Не успел договорить последнее слово клятвы своей Тарасмунд, как свер-
шилось чудо: показалось войско теодобадово. И ударил Теодобад в спину
герулам и рассеял их, как осенние листья.
Так хитроумие Велемуда и самоотверженность Тарасмунда спасли всех.
Возвратясь домой с богатой добычей, отец мой клятву свою исполнил:
пошел к годье Винитару и совершил обряд крещения над собой и всеми, над
кем имел власть, кроме дочери своей старшей, Хильдегунды, которую обещал
в жены Велемуду. Ибо Велемуд остался верен старым богам.
Хитроумный вандал этот Велемуд говорил потом, что, возможно, спаслись
они потому, что стояли под дубом, древом Вотана. Неясно, рассуждал Веле-
муд, который из богов совершил то чудо, что вовремя подоспел ваш Теодо-
бад. И пусть, говорил Велемуд, Тарасмунд отдаст дань Богу Единому, а уж
он, Велемуд, отдаст дань Вотану. И воистину, то мудро будет. Так вернее
всего спасутся они от злой погибели и в дальнейшем.
Дедушка же Рагнарис за то на Велемуда страшно взъярился, что заставил
он Тарасмунда пойти на поклон к Винитару, в храм Бога Единого, а Хильде-
гунду выпросил себе в жены.
Куда вандал пролезет, там уж добра больше не жди, говорил дедушка
Рагнарис.
Не зря, мол, поговорка в народе нашем ходит: "Связался гот с ванда-
лом". Так дедушка говорит, Велемуда понося.
ЖЕНИТЬБА ВАНДАЛА
Когда Велемуд в наш дом приехал, сразу показал всю свою вандальскую
хитрость. Ибо была у Велемуда такая привычка, в дела каждого вникнуть и
так сделать, чтобы каждый полюбил его, Велемуда.
Отец наш Тарасмунд часто присловье повторяет - от Велемуда его слы-
шал: "Все примечай, а сам не плошай - зайца увидел, зайцем стань; волка
увидел - волком стань, вот и будет всего вдосталь".
С Тарасмундом Велемуд еще прежде дружбу свел, когда они под дубом
стояли и от герулов отбивались. И захотел теперь Велемуд, чтобы и братья
и отец тарасмундовы полюбили его тоже.
И старался Велемуд.
Дяде Агигульфу он про девок разное рассказывал (дядя Агигульф, когда
время его настало, все велемудовы россказни на деле проверил). Наставлял
дядю Агигульфа Велемуд, прутиком рисовал, как и что делается. Велемуд
любит наставлять.
А с Ульфом, едва только друг друга завидели, сразу воздвиглась между
ними приязнь, хотя и старше Велемуд Ульфа. Между ними ничего не говори-
лось, но приязнь эта сохранялась неизменной.
Велемуд в наш дом приехал свататься, ибо обещал ему Тарасмунд в жены
свою старшую дочь.
Как Велемуд сестру мою Хильдегунду в жены брал - то мой отец Тарас-
мунд и дядя Агигульф с равным удовольствием вспоминают; дедушка же Раг-
нарис злобно щерится, как пес, когда у того норовят кость отнять.
Тарасмунд говорит, что Велемуд и Хильдегунда были друг другу под
стать, глаз не отвести - такие красавцы оба. Я плохо помню мою сестру
Хильдегунду. Мать наша Гизела говорит, что Хильдегунда была девица
обильная: косы у нее толстые, стан широкий, лицо улыбчивое, щеки румя-
ные. Мешки с зерном ворочала, за себя постоять могла. Тарасмунд вспоми-
нает, что когда дядя Агигульф еще из малолетства не вышел, а Хильдегунда
уже была, изрядно примучивала она дядю Агигульфа.
Велемуд как увидел Хильдегунду, так аж рот раскрыл и весь затрясся,
слюной исходя. Так захотелось ему нашу сестру себе в хозяйство получить.
Отец мой Тарасмунд говорит, что и Велемуд был хоть куда молодец, уда-
лой и статный. Одна беда, что вандал. Но дедушка Рагнарис с этим не сог-
ласен. Дедушка Рагнарис говорит: "В том и беда, что вандал".
Дед, как узнал от Тарасмунда, что хитроумный вандал Велемуд сманил
его, Тарасмунда, в новую веру, а сам при том в старой вере остался, так
убить Велемуда хотел. Когда же довели до деда еще и насчет Хильдегунды -
что в жены ее Велемуду прочат - так взвыл дед раненым медведем. По
Хильдегунде убивался, будто в жертву ее хотят принести, на растерзание
диким зверям. Хотя до того он Хильдегунду не жаловал. Так мать наша Ги-
зела говорит.
Седмицу целую дед выл да причитал, а Велемуд, сын Вильзиса, к нему
подлаживался. И так заходил, и эдак, и слова сладкие да липкие говорил,
и дарами пытался деда пронять, и о богах с ним толковал, и о старом бла-
голепии. И во все дела сельские влез и все постиг, и дружбу с половиной
села завел. Только без толку. Не размягчалось дедово сердце навстречу
вандалу.
Позабыв старые свои распри с Хродомером, засел дедушка Рагнарис на
хродомеровом подворье, только скрежет зубовный по всему селу разносился.
Это дедушка Рагнарис с Хродомером на диво дружно вандалов поносили и к
богам взывали, чтобы коварство вандальское они покарали.
Как дедушка Рагнарис со двора вон подался, так на подворье нашем Ве-
лемуд в силу вошел. Все уменья свои на Хильдегунду обратил. И так перед
