ках компас, с которым он, как моряк, умел прекрасно обращаться, мы же
брели друг за другом позади него. Вдруг он громко вскрикнул и исчез. В
тот же момент вокруг нас раздались какие-то дикие звуки: фырканье, хра-
пенье, стоны и тяжелый топот поспешно убегающих ног. Несмотря на почти
полный мрак, мы, хоть и с трудом, могли различить неясные очертания ка-
ких-то странных существ, которые стремительно неслись вперед, поднимая
вихри песка.
Туземцы побросали свою поклажу, намереваясь удрать, но, вспомнив, что
бежать некуда, бросились ничком на землю и начали вопить, что это
дьявол. Мы с сэром Генри стояли ошеломленные, но были еще больше ошелом-
лены, когда внезапно увидели Гуда, несущегося во весь опор по направле-
нию к горам. Нам показалось, что капитан мчится верхом на лошади, изда-
вая при этом дикие вопли. Вдруг, взмахнув руками, он со всего размаха
тяжело грохнулся на землю.
Тогда я понял, что случилось: в темноте мы наткнулись на стадо спящих
квагг, и Гуд упал на спину одного из животных, которое в испуге сразу же
вскочило и ускакало вместе с седоком. Крикнув своим спутникам, чтобы они
не беспокоились, я бросился к Гуду и, к моей величайшей радости, нашел
его сидящим на песке. Я вздохнул с облегчением, увидя, что он нисколько
не пострадал от падения. Конечно, капитан был сильно напуган и его осно-
вательно тряхнуло, хотя это никак не отразилось ни на нем, ни на его мо-
нокле, который, как обычно, красовался в его глазу.
После этого забавного инцидента мы продолжали путь без всяких непри-
ятных происшествий. Около часу ночи сделав привал, выпив немного воды
(пить вволю мы не могли, так как помнили, насколько драгоценна была для
нас эта влага) и отдохнув с полчаса, мы двинулись дальше.
Мы шли, шли и шли, пока наконец восток не зардел румянцем, как вспых-
нувшее от смущения лицо девушки. Показались нежные лучи желтовато-розо-
вого цвета; они быстро разгорались и вдруг превратились в огненно-золо-
тые полосы, по которым в пустыню скользнул рассвет. Звезды становились
все бледнее и наконец совсем исчезли. Золотая луна потускнела, и горные
цени обозначились на поблекшем ее лике, как тени на лице умирающего. Лу-
чи света, похожие на копья, сверкнули где-то очень далеко и озарили
бескрайнюю пустыню, пронизывая и зажигая покров тумана, окутывающий ее,
пока она вся не затрепетала золотым блеском. Наступил день.
Мы решили не останавливаться, хотя нам и очень хотелось отдохнуть,
так как знали, что, когда солнце поднимется выше, наступит такая жара,
что вряд ли можно будет продолжать путь. Наконец, примерно через час, мы
издали заметили несколько скал, возвышавшихся на ровной местности. Едва
волоча ноги от усталости, мы поплелись к ним и с радостью увидели, что
одна из них сильно выдается вперед, образуя навес, который мог служить
хорошим убежищем от зноя. Земля под ним была покрыта мелким песком. Мы с
наслаждением там укрылись, выпили немного воды, съели по кусочку билтон-
га и тотчас же заснули мертвым сном.
Когда мы проснулись, было уже три часа. Наши носильщики-кафры уже
ждали нашего пробуждения, собираясь в обратный путь. Они были по горло
сыты пустыней, и никакие ножи на свете не заставили бы их идти дальше.
Мы с наслаждением выпили всю оставшуюся в флягах воду и, вновь наполнив
их драгоценной влагой из тыквенных бутылей, принесенных туземцами, от-
пустили их домой.
В половине пятого мы двинулись дальше. В пустыне царила мертвая тиши-
на. На всем видимом пространстве этой бесконечной песчаной равнины, кро-
ме нескольких страусов, не было видно ни одного живого существа. Очевид-
но, для зверей здесь было слишком сухо и, за исключением одной или двух
смертоносных кобр, мы не повстречали ни единого пресмыкающегося. Тем не
менее одно насекомое встречалось в изобилии: обычная комнатная муха. Они
летали по пустыне и следили за нами, как шпионы, но не "поодиночке, а
целыми отрядами", как это как будто где-то сказано в Ветхом завете. Ком-
натная муха - необыкновенное насекомое. Куда бы вы ни пошли, вы всюду
встречаете это создание. Так было, наверно, всегда, с начала мироздания.
Однажды я видел это насекомое в куске янтаря, которому, как мне расска-
зывали, было не менее пятисот тысяч лет, и оно выглядело точно так же,
как наша современная муха. Я почти не сомневаюсь в том, что когда на
земле будет умирать последний человек, то муха (если, конечно, это слу-
чится летом) будет жужжать и кружиться вокруг него и внимательно сле-
дить, ожидая удобного случая, чтобы сесть ему на нос.
На закате солнца мы сделали привал и стали ждать восхода луны. Нако-
нец она появилась на небе, спокойная и безмятежная, как всегда, и мы по-
тащились дальше. Отдохнув только один раз около двух часов ночи, мы пле-
лись всю ночь напролет, пока не взошло долгожданное солнце и мы не смог-
ли наконец отдохнуть от мучительного ночного перехода. Выпив несколько
глотков воды, совершенно измученные, мы повалились на песок и тотчас же
заснули. Оставлять кого-нибудь на страже не было никакой необходимости,
так как в этой бесконечной песчаной равнине не было ни одного живого су-
щества. Нашими единственными врагами были жара, жажда и мухи. Но я ско-
рей согласился бы подвергнуться опасности со стороны человека или дикого
зверя, чем иметь дело с этой ужасной троицей. К сожалению, на этот раз
нам не посчастливилось укрыться от зноя под какой-нибудь гостеприимной
скалой. В семь часов мы проснулись от нестерпимой жары, испытывая такое
ощущение, что нас, словно кусок филея, насадили на вертел и держат над
раскаленными углями. Солнце пропекало буквально насквозь; казалось, что
его палящие лучи вытягивают нашу кровь. Мы сели, едва переводя дыхание.
- Убирайтесь вон! - воскликнул я в изнеможении, разгоняя тучу мух,
неутомимо и звонко жужжавших над моей головой.
Счастливые! Они не чувствовали жары.
- Честное слово... - промолвил сэр Генри.
- Да, жарковато! - перебил его Гуд.
Жара действительно была невыносимая, и негде было укрыться от этого
адского пекла. Вокруг, куда не кинь взгляд, раскинулась голая, раскален-
ная пустыня. Не было ни бугорка, ни камня, ни единого деревца, ничего,
что могло бы дать хоть чуточку тени. Нас ослеплял нестерпимо яркий блеск
солнца, а жгучие, дрожащие струи воздуха, поднимающиеся над пустыней,
как над раскаленной докрасна плитой, обжигали глаза.
- Что же делать? - спросил сэр Генри. - Долго выдержать этот ад не-
возможно.
В полном недоумении мы смотрели друг на друга.
- Вот что! - сказал Гуд. - Нам нужно вырыть яму, забраться в нее, а
сверху накрыться кустами.
Это предложение не вызвало в нас особого энтузиазма, но все же это
было лучше, чем ничего. Мы тотчас же принялись за работу, и с помощью
рук и лопаты, которую с собой захватили, нам через нас удалось вырыть
яму около десяти футов длиной, двадцати шириной и двух футов глубиной.
Затем охотничьими ножами мы нарезали стелющиеся по земле ветки кустарни-
ка, забрались в яму и накрылись ими. Один Вентфогель не последовал наше-
му примеру: он, как готтентот, привык к пеклу и нисколько от него не
страдал.
Это убежище до некоторой степени предохраняло нас от жгучих солнечных
лучей. Я предоставляю читателю вообразить, каков был воздух в этой само-
дельной могиле, так как у меня нет слов его описать. Наверно, Черная Яма
в Калькутте была раем по сравнению с нашей дырой. Я до сих пор не пони-
маю, как мы пережили этот ужасный день, когда, задыхаясь от недостатка
воздуха, мы лишь время от времени смачивали губы водой, которой остава-
лось совсем мало. Если бы мы дали себе волю, она была бы выпита в первые
же два часа. Но мы вынуждены были соблюдать самую строгую экономию, так
как слишком хорошо понимали, что без воды нам грозит гибель от жажды.
Время тянулось невыносимо медленно. Но всему на свете бывает конец, -
если, конечно, доживешь до него, - и этот страшный день начал склоняться
к вечеру. Около трех часов дня мы решили, что терпеть эту пытку больше
невозможно. Лучше умереть в пути, чем медленно погибать от жажды и невы-
носимой жары в этой страшной яме. Отпив несколько глотков из нашего бо-
лее чем скудного запаса воды, которая нагрелась до температуры челове-
ческой крови, мы, шатаясь, вновь поплелись дальше.
Нам удалось уже пройти около пятидесяти миль в глубь пустыни. Если
читатель вспомнит наставления старого да Сильвестра и посмотрит еще раз
на его карту, он увидит, что пустыня простирается на сорок лье [2] и во-
доем с "плохой водой" указан почти посреди нее. Сорок лье составляет сто
двадцать миль, следовательно, мы должны были находиться самое большее в
двенадцати или пятнадцати милях от воды, если, конечно, она еще сущест-
вовала.
Весь день до захода солнца, испытывая нечеловеческие мучения и едва
волоча ноги, мы медленно продвигались вперед, делая не более полутора
миль в час. Когда солнце село, мы сделали привал и в ожидании восхода
луны немного подремали, предварительно выпив несколько глотков воды. Пе-
ред тем как лечь, Амбопа указал нам на небольшой холм, очертания которо-
го неясно вырисовывались на гладкой поверхности песчаной равнины на
расстоянии около восьми миль от нашей стоянки. Издали он был похож на
муравейник, и, засыпая, я недоумевал, что это могло быть.
Взошла луна. Мы встали совершенно обессиленные и, изнывая от мучи-
тельной жары и невыносимой жажды, потащились дальше. Кто не испытал этих
мук сам, тот не может себе представить ни наших страданий, ни того, что
мы в тот день пережили. Мы уже не шли, а шатались из стороны в сторону,
время от времени падая от полного изнеможения. Почти каждый час нам при-
ходилось садиться и отдыхать. У нас не было сил даже разговаривать. До
сих пор Гуд все время болтал и шутил, так как он очень веселый малый, но
и его веселость куда-то пропала.
Наконец, около двух часов ночи, совершенно выдохшиеся и физически и
душевно, мы подошли к подножию странного маленького песчаного холма, ко-
торый с первого взгляда показался нам похожим на огромный муравейник.
Высотой он был примерно в сто футов и занимал площадь около двух акров.
Тут мы остановились и, доведенные до отчаяния нестерпимой жаждой, вы-
пили до последней капли всю оставшуюся воду. Всего-то пришлось по пол-
пинты [3] на человека, тогда как каждый из нас с наслаждением выпил бы
по галлону [4].
Затем мы легли вновь. Я уже засыпал, когда услышал, как Амбопа, обра-
щаясь к самому себе, произнес по-зулусски:
- Если мы завтра не найдем воду, то все умрем, прежде чем взойдет лу-
на.
Несмотря на жару, я содрогнулся. Нельзя сказать, что мысль о возмож-
ности такой страшной смерти была приятной, но даже и она не помешала мне
заснуть.
ГЛАВА VI
ВОДА! ВОДА!
Через два часа я проснулся. Было около четырех утра. Как только пер-
вая настоятельная потребность в сне, вызванная физической усталостью,
была удовлетворена, я вновь ощутил мучительную жажду. Больше мне не уда-
лось заснуть. Во сне я видел, будто купаюсь в реке, окаймленной зелеными
берегами, поросшими деревьями, но, проснувшись, мне пришлось вернуться к
печальной действительности. Нас окружала все та же бесплодная пустыня, и
мне вспомнились слова Амбопы, что, если в этот день мы не найдем воды,
нам грозит ужасная смерть. Ни одно человеческое существо не смогло бы
долго прожить без воды в такую жару. Я сел и начал тереть свое грязное
лицо сухими, заскорузлыми руками. Мои губы и веки слиплись, и, только
протерев, мне удалось с усилием их открыть. Скоро должно было взойти
солнце, но в воздухе совершенно не чувствовалось утренней свежести. Нас
окружал не поддающийся никакому описанию душный, раскаленный мрак. Мои
спутники еще спали. Наконец настолько рассвело, что уже можно было чи-
тать. Тогда я открыл маленькое карманное издание легенд Инголдзби, кото-
