на хребта, на котором мы сейчас стояли, не было никакой воды, в то время
как по северному склону текли водные потоки, большая часть которых впа-
дала в ту могучую реку, которая, причудливо извиваясь, несла свои воды
далеко в глубь страны.
Мы сидели и молча созерцали этот чудесный вид. Первым нарушил молча-
ние сэр Генри.
- Скажите, Квотермейн, - сказал он, обращаясь ко мне, - нанесена ли
на карту да Сильвестра Великая Дорога царя Соломона?
Я утвердительно кивнул головой, продолжая любоваться восхитительным
пейзажем.
- Тогда посмотрите сюда, - и сэр Генри указал немного вправо: - вот
она!
Мы с Гудом взглянули в указанном направлении и увидели, что в некото-
ром отдалении от нас вилась широкая проезжая дорога, которую мы сначала
не заметили, так как, дойдя до равнины, она заворачивала и терялась сре-
ди холмистой местности. Как ни странно, но это открытие не произвело на
нас особого впечатления, так как после всего виденного мы уже перестали
чему-либо удивляться. Нам даже не показалось необъяснимым, что в этой
затерянной стране мы увидели Шоссе, напоминавшее древперимские дороги:
мы приняли это как нечто совершенно естественное.
- Я думаю, - сказал Гуд, - дорога должна проходить совсем близко -
где-нибудь направо от нас. Пойдем и поищем ее.
Совет был весьма благоразумный, и, умывшись в ручье, мы тотчас же
двинулись дальше. В течение некоторого времени мы пробирались по валунам
и снежным прогалинам, пока наконец, пройдя около мили, не очутились на
вершине небольшого холма и не увидели дорогу прямо у своих ног. Это было
великолепное шоссе, высеченное в сплошной скале, шириной по крайней мере
в пятьдесят футов, за которым, повидимому, постоянно присматривали, так
как оно было в превосходном состоянии. Сначала мы подумали, что оно тут
же и начинается, но, спустившись на дорогу и взглянув назад по направле-
нию к горам Царицы Савской, увидели, что оно поднимается в горы, но на
расстоянии около ста шагов от нас неожиданно исчезает. Дальше вся по-
верхность горного склона была покрыта теми же валунами и снежными прога-
линами.
- Как вы думаете, в чем тут дело? Куда делась дорога? - спросил меня
сэр Генри.
Я покачал головой в полном недоумении.
- Все ясно! - сказал Гуд. - Я уверен, что когда-то эта дорога проле-
гала через горный хребет и шла дальше через пустыню. Но с течением вре-
мени после извержений вулканов в горах она была залита лавой, а в пусты-
не ее засыпали пески.
Это предположение было весьма правдоподобно; во всяком случае, мы
согласились с ним и начали спускаться с горы. Но какая была разница меж-
ду этим спуском и нашим восхождением на Сулеймановы горы! Сейчас мы были
сыты, и путь под гору по великолепной дороге был необычайно легок, в то
время как при подъеме мы едва передвигались, утопая в снегу, совершенно
обессиленные, замерзшие и полумертвые от голода. Если бы не тяжелые вос-
поминания о грустной судьбе бедняги Вентфогеля и мрачной пещере, в кото-
рой мы его оставили со старым да Сильвестра, мы чувствовали бы себя
просто превосходно, несмотря на то что шли в страну, где нас ждала пол-
ная неизвестность и, возможно, опасности.
По мере того как мы спускались вниз, воздух с каждой пройденной милей
становился мягче и ароматнее, а страна, раскинувшаяся перед нами, все
сильнее поражала нас своей красотой. Что касается самой дороги, то дол-
жен сказать, что никогда в жизни я не видел подобного сооружения, хотя
сэр Генри утверждал, что дорога через Сен-Готард в Швейцарии очень на
нее похожа. Строителей древнего мира, которые ее проектировали, не оста-
навливали никакие препятствия и трудности, встречавшиеся им на пути. В
одном месте мы подошли к ущелью шириной в триста футов и глубиной не ме-
нее ста и увидели, что все оно завалено огромными глыбами шлифованного
камня, в которых снизу были сделаны арки для протока воды; над рекой же
величественно и горделиво пролегала дорога. В другом месте она вилась
зигзагами у края пропасти в пятьсот футов глубиной, а в третьем шла че-
рез туннель в тридцать футов длиной, который был вырыт в горном кряже,
преграждающем ей путь. Мы заметили, что стены туннеля были сплошь покры-
ты барельефами, изображавшими главным образом одетых в кольчуги воинов,
управляющих колесницами. Один барельеф был особенно хорош: на переднем
плане была изображена битва, а вдали шли побежденные, которых уводили в
плен.
Сэр Генри с большим интересом рассматривал это произведение искусства
глубокой древности.
- Конечно, - заметил он, - можно назвать этот путь Великой Дорогой
царя Соломона, но все же я осмеливаюсь выразить свое скромное мнение и
скажу, что безусловно египтяне успели побывать здесь раньше, чем народы
царя Соломона. Уж очень эта работа похожа на древнеегипетскую.
К полудню мы значительно продвинулись вниз и очутились в той части
горного склона, где начинался лес. Сначала нам изредка попадался мелкий
кустарник, но чем дальше мы шли, тем он становился чаще и гуще. Наконец
мы дошли до обширной рощи, через которую извивалась наша дорога, и уви-
дели, что там растут деревья с серебряной листвой, очень похожие на те,
которые встречаются на склоне Столовой горы у Кейптауна. Это меня очень
удивило, так как за все время своих странствий я, кроме как в Капе, ниг-
де их не видел.
- О! - воскликнул Гуд, с явным восхищением глядя на их блестящие
листья. - Здесь же масса дров! Давайте сделаем привал и состряпаем обед.
Мой желудок уже почти переварил сырое мясо.
Никто не возразил против этого предложения. Мы отошли немного в сто-
рону от дороги и направились к ручью, журчавшему поблизости, наломали
сухих веток, и через несколько минут запылал прекрасный костер. Отрезав
от принесенного с собой мяса несколько больших, толстых кусков, мы под-
жарили их на конце заостренных палочек, как это делают кафры, и съели с
огромным наслаждением. Наевшись досыта, мы зажгли трубки и впали в бла-
женное состояние, которое после наших мытарств и злоключений казалось
нам почти божественным. Берега ручья, у которого мы отдыхали, были пок-
рыты густой зарослью гигантских папоротников, среди которых виднелись
прозрачные, как кружево, пучки дикой спаржи. Ручеек весело журчал; неж-
ный ветерок шелестел в серебряной листве деревьев; вокруг ворковали го-
луби, и птицы с ярким опереньем, порхая с ветки на ветку, сверкали, как
живые драгоценные камни. Это был рай.
Сознание того, что бесконечные опасности и бедствия, пережитые нами в
пути, миновали, что мы достигли земли обетованной, и, наконец, волшебная
красота природы - все это так очаровало нас, что мы невольно приумолкли.
Сэр Генри и Амбопа, сидя рядом, тихо разговаривали на ломаном английском
и не менее ломаном зулусском языках. Я лежал на ароматном ложе из папо-
ротника и, полузакрыв глаза, наблюдал за ними. Вдруг, заметив, что Гуд
куда-то исчез, я начал искать его глазами и увидел, что он сидит в одной
фланелевой рубашке у ручья, в котором уже успел выкупаться. Привычка к
исключительной чистоплотности была настолько сильна, что, вместо того
чтобы отдыхать, капитан с увлечением занимался своим туалетом.
Он уже успел выстирать свой гуттаперчевый воротничок, тщательно выт-
ряхнуть и почистить пиджак, жилет, брюки, порванные во время нашего пу-
тешествия, и грустно качал головой, рассматривая многочисленные прорехи
и дыры. Затем, аккуратно сложив свою одежду, он положил ее на берегу,
взял ботинки и пучком папоротника счистил с них грязь. Смазав их куском
жира, который благоразумно припрятал, срезав с мяса инко, Гуд начал их
натирать, пока они не приобрели более или менее пристойный вид. Затем,
внимательно осмотрев ботинки через монокль, он их надел и стал продол-
жать свой туалет. Вынув из маленького дорожного мешка, с которым он ни-
когда не расставался, гребешок со вставленным в него крошечным зер-
кальцем, капитан стал тщательно рассматривать свое лицо. По-видимому, он
остался недоволен своим видом, потому что начал аккуратно расчесывать и
приглаживать свои волосы. Посмотревшись снова в зеркало, он, очевидно,
опять себе не понравился и начал щупать подбородок, на котором красова-
лась изрядная щетина, так как он не брился уже десять дней.
"Нет, - подумал я, - не может быть! Неужели он собирается бриться?"
Но я не ошибся. Взяв кусок жира, которым он только что смазывал бо-
тинки, Гуд тщательно прополоскал его в ручье. Затем, снова порывшись в
своем мешке, он вынул маленькую безопасную бритву, которыми обычно
пользуются люди при путешествии по морю. Старательно натерев жиром под-
бородок и щеки, Гуд начал бриться. Очевидно, этот процесс был весьма бо-
лезненный, так как время от времени он охал и стонал, а я, наблюдая за
ним, буквально корчился от смеха, видя, как он старается привести в по-
рядок торчащую во все стороны густую щетину.
Наконец, когда ему удалось кое-как побрить правую часть лица и подбо-
родка, я вдруг увидел, что какой-то луч, как молния, мелькнул над его
головой.
Со страшным проклятьем Гуд вскочил на ноги (я уверен, что будь у него
обычная бритва, он, наверно, перерезал бы себе горло). Я тоже вскочил,
но без проклятий, и вот что я увидел. Шагах в двадцати от меня и десяти
от Гуда стояла группа людей. Они были очень высокого роста, с мед-
но-красным цветом кожи. У некоторых на голове развевались пышные султаны
из черных перьев, а на плечи были наброшены плащи из шкур леопарда - это
все, что я заметил в ту минуту.
Впереди стоял юноша лет семнадцати с поднятой еще вверх рукой, в позе
античной статуи дискобола. Очевидно, это он бросил нож, который, подобно
молнии, сверкнул над головой капитана.
Пока я их разглядывал, из группы туземцев вышел старик с гордой осан-
кой воина и, схватив юношу за руку, что-то ему сказал. После этого все
они направились к нам. Сэр Генри, Гуд и Амбопа схватили ружья и угрожаю-
ще подняли их вверх, но туземцы не обратили на это решительно никакого
внимания и продолжали приближаться к нам. Я сразу сообразил, что они не
понимают, что такое огнестрельное оружие, иначе они не отнеслись бы к
нему с таким пренебрежением.
- Бросьте ваши ружья! - крикнул я своим спутникам.
Я сразу понял, что нам нужно убедить туземцев в том, что мы пришли с
мирными намерениями, и таким образом расположить их к себе. Это была
единственная возможность сохранить жизнь. Они тотчас же повиновались; я
же выступил вперед и обратился к пожилому воину, только что удержавшему
юношу от дальнейшего нападения.
- Привет вам! - сказал я по-зулусски, хотя не знал, на каком языке
мне следует к нему обращаться.
Я был удивлен, что он меня понял.
- Привет! - ответил он, правда не на чисто зулусском языке, но на на-
речии, столь схожем с ним, что мы с Амбопой сразу же поняли.
Впоследствии мы узнали, что эти люди говорили на старом зулусском
языке. Между старым и современным зулусским была примерно та же разница,
что существует у нас между языком Чосера и английским языком XIX века.
- Откуда вы пришли? - обратился к нам старый воин. - Кто вы? И почему
у троих из вас лица белые, а лицо четвертого такое же, как у сыновей на-
ших матерей? - добавил он, указывая на Амбопу.
Я взглянул на нашего зулуса, и у меня мелькнула мысль, что старик
прав. Лицо Амбопы, как и его огромный рост и сложение, было такое же,
как у этих туземцев. Но в то время мне некогда было об этом задумы-
ваться.
- Мы чужеземцы и пришли сюда с миром, - отвечал я, стараясь говорить
как можно медленнее, чтобы он меня понял. - А этот человек, - добавил я,
указывая на Амбопу, - наш слуга.
- Ты лжешь, - возразил старый воин: - ни один человек не может перей-
ти горы, где все живое погибает. Впрочем, ложь твоя ни к чему. Чужеземцы
не имеют права вступать на Землю Кукуанов. Вы все должны умереть. Таков
