тейских дел да кафрских обычаев. Правда, время от времени среди них мож-
но встретить человека, который увлекается собиранием преданий среди ту-
земцев, пытаясь восстановить хоть малую часть истории этой таинственной
страны. Как раз от такого человека я впервые услышал легенду о Соломоно-
вых конях. Было это почти тридцать лет назад, во время моей первой охоты
на слонов в Земле Матабеле. Звали этого человека Иване. На следующий год
бедняга погиб - его убил раненый буйвол. Его похоронили около водопадов
Замбези. Однажды ночью, помню, я рассказал Ивансу об удивительных разра-
ботках, на которые натолкнулся, охотясь на антилоп куду [2] и канну [3]
в той местности, которая теперь называется Лиденбургским районом Транс-
вааля. Я слышал, что недавно золотопромышленники снова нашли этот при-
иск, но я-то знал о нем много лет назад. Там в сплошной скале проложена
широкая проезжая дорога, ведущая к входу в прииск или галерею. Внутри, в
этой галерее, лежат груды золотоносного кварца, приготовленного для
дробления. Это указывает на то, что рабочим, кем бы они ни были, приш-
лось поспешно покинуть прииск. На расстоянии шагов двадцати вглубь там
есть поперечная галерея, с большим искусством облицованная камнем.
"Ну! - сказал Иване. - А я расскажу тебе нечто еще более удиви-
тельное!"
И он начал мне рассказывать о том, как далеко, во внутренних областях
страны, он случайно набрел на развалины города. По его мнению, это был
Офир, упоминаемый в библии. Между прочим, другие, более ученые люди
подтвердили мнение Иванса спустя много лет после того, как бедняга уже
погиб. Помню, я слушал как зачарованный рассказ обо всех этих чудесах,
потому что в то время я был молод и этот рассказ о древней цивилизации и
о сокровищах, которые выкачивали оттуда старые иудейские и финикийские
авантюристы, когда страна давно уже вновь впала в состояние самого дико-
го варварства, подействовал на мое воображение. Внезапно Иване спросил
меня:
"Слышал ли ты когда-нибудь, дружище, о Сулеймановых горах, которые
находятся к северо-западу от земли Машукулумбве? [4]
Я ответил, что ничего не слышал.
"Так вот, - сказал он, - именно там находились копи, принадлежавшие
царю Соломону, - я говорю о его алмазных копях!"
"Откуда ты это знаешь?" - спросил я.
"Откуда знаю? Как же! Ведь что такое "Сулейман", как не испорченное
слово "Соломон"? [5] И, кроме того, одна старая изанузи [6] в Земле Ма-
ника мне много об этом рассказывала. Она говорила, что народ, живший за
этими горами, представлял собою ветвь племени зулусов [7] и говорил на
зулусском наречии, но эти люди были красивее и выше ростом, чем зулусы.
Среди них жили великие волшебники, которые научились своему искусству у
белых людей тогда, когда "весь мир был еще темен", и им была известна
тайна чудесной копи, где находились "сверкающие камни".
Ну, в то время эта история показалась мне смешной, хоть она и заинте-
ресовала меня, так как алмазные россыпи тогда еще не были открыты. А
бедный Иване вскоре уехал и погиб, и целых двадцать лет я совершенно не
вспоминал его рассказа. Но как раз двадцать лет спустя - а это долгий
срок, господа, так как охота на слонов опасное ремесло и редко кому уда-
ется прожить столько времени, - так вот, двадцать лет спустя я услышал
нечто более определенное о горах Сулеймана и о стране, которая лежит по
ту сторону гор. Я находился в поселке, называемом крааль [8] Ситанди, за
пределами Земли Маника. Скверное это место: есть там нечего, а дичи поч-
ти никакой. У меня был приступ лихорадки, и чувствовал я себя очень пло-
хо. Однажды туда прибыл португалец, которого сопровождал только слу-
та-метис. Надо сказать, что я хорошо знаю португальцев из Делагоа [9], -
нет на земле худших дьяволов, жиреющих на крови и страданиях своих ра-
бов.
Но этот человек резко отличался от тех, с которыми я привык встре-
чаться. Он больше напоминал мне вежливых испанцев, о которых мне прихо-
дилось читать в книгах. Это был высокий, худой человек с темными глазами
и вьющимися седыми усами. Мы немного побеседовали, так как он мог объяс-
няться на ломаном английском языке, а я немного понимал по-португальски.
Он сказал мне, что его имя Хове Сильвестр и что у него есть участок зем-
ли около залива Делагоа. Когда на следующий день он отправился в путь со
своим слугой-метисом, он попрощался со мной, сняв шляпу изысканным ста-
ромодным жестом.
"До свиданья, сеньор, - сказал он. - Если нам суждено когда-либо
встретиться вновь, я буду уже самым богатым человеком на свете и тогда
не забуду о вас!"
Это меня немного развеселило, хоть я и был слишком слаб, чтобы сме-
яться. Я видел, что он направился на запад, к великой пустыне, и подумал
- не сумасшедший ли он и что он рассчитывает там найти.
Прошла неделя, и я выздоровел. Однажды вечером я сидел перед ма-
ленькой палаткой, которую возил с собой, и глодал последнюю ножку жалкой
птицы, купленной мною у туземца за кусок ткани, стоивший двадцать таких
птиц. Я смотрел на раскаленное красное солнце, которое тонуло в бескрай-
ной пустыне, и вдруг на склоне холма, находившегося напротив меня на
расстоянии около трехсот ярдов, заметил какого-то человека. Судя по
одежде, это был европеец. Сначала он полз на четвереньках, затем поднял-
ся и, шатаясь, прошел несколько ярдов. Потом он вновь упал и пополз
дальше. Видя, что с незнакомцем произошло что-то неладное, я послал ему
на помощь одного из моих охотников. Вскоре его привели, и оказалось, что
это - как вы думаете, кто?
- Конечно, Хозе Сильвестр! - воскликнул капитан Гуд.
- Да, Хозе Сильвестр, вернее - его скелет, обтянутый кожей. Его лицо
было ярко-желтого цвета от лихорадки, и большие темные глаза, казалось,
торчали из черепа - так он был худ. Его кости резко выступали под желтой
кожей, похожей на пергамент, волосы были седые.
"Воды, ради бога, воды!" - простонал он, губы его растрескались, и
язык распух и почернел.
Я дал ему воды, в которую добавил немного молока, и он выпил не менее
двух кварт [10] залпом, огромными глотками. Больше я побоялся ему дать.
Затем у него начался приступ лихорадки, он упал и начал бредить о горах
Сулеймана, об алмазах и пустыне. Я взял его к себе в палатку и старался
облегчить его страдания, насколько это было в моих силах. Многого сде-
лать я, конечно, не мог. Я видел, чем это неизбежно должно кончиться.
Около одиннадцати часов он немного успокоился. Я прилег отдохнуть и зас-
нул. На рассвете я проснулся и в полумраке увидел его странную, худую
фигуру. Он сидел и пристально смотрел в сторону пустыни. Вдруг первый
солнечный луч осветил широкую равнину, расстилавшуюся перед нами, и
скользнул по отдаленной вершине одной из самых высоких гор Сулеймана,
которая находилась от нас на расстоянии более сотни миль.
"Вот она! - воскликнул умирающий по-португальски, протянув по направ-
лению к вершине свою длинную, тощую руку. - Но мне уже никогда не дойти
до нее, никогда! И никто никогда туда не доберется! - Вдруг он замолчал.
Казалось, что он что-то обдумывает. - Друг, - сказал он, оборачиваясь ко
мне, - вы здесь? У меня темнеет в глазах".
"Да, - ответил я, - я здесь. А теперь лягте и отдохните".
"Я скоро отдохну, - отозвался он. - У меня будет много времени для
отдыха - целая вечность. Я умираю! Вы были добры ко мне. Я дам вам один
документ. Быть может, вы доберетесь туда, если выдержите путешествие по
пустыне, которое погубило и меня и моего бедного слугу".
Затем он пошарил за пазухой и вынул предмет, который я принял за
бурский кисет для табака, сделанный из шкуры сабельной антилопы. Он был
крепко завязан кожаным ремешком, который мы называем "римпи". Умирающий
попытался развязать его, но не смог. Он передал его мне. "Развяжите
это", - сказал он. Я повиновался и вынул клочок рваного пожелтевшего по-
лотна", на котором что-то было написано буквами цвета ржавчины. Внутри
находилась бумага.
Он продолжал говорить очень тихо, так как силы его слабели:
"На бумаге написано то же самое, что и на обрывке материи. Я потратил
многие годы, чтобы все это разобрать. Слушайте! Мой предок, политический
эмигрант из Лиссабона, был одним из первых португальцев, высадившихся на
этих берегах. Он написал этот документ, умирая среди тех гор, на которые
ни до этого, ни после не ступала нога белого человека. Его звали Хозе да
Сильвестра, и жил он триста лет назад. Раб, который ожидал его по эту
сторону гор, нашел его труп и принес записку домой, в Делагоа. С тех пор
она хранилась в семье, но никто не пытался ее прочесть, пока наконец мне
не удалось это сделать самому. Это стоило мне жизни, но другому может
помочь достигнуть успеха и стать самым богатым человеком в мире - да,
самым богатым в мире! Только не отдавайте эту бумагу никому, отправляй-
тесь туда сами!"
Затем он снова начал бредить, и час спустя все было кончено.
Мир его праху! Он умер спокойно, и я похоронил его глубоко и положил
большие валуны на могилу, поэтому не думаю, чтобы шакалам удалось вырыть
его труп. А потом я оттуда уехал.
- А что же сталось с документом? - спросил сэр Генри, слушавший меня
с большим интересом.
- Да, да, что же было написано в этом документе? - добавил капитан
Гуд.
- Хорошо, господа, если хотите, я расскажу вам и это. Я еще никому
его не показывал, а пьяный старый португальский торговец, который пере-
вел мне этот документ, забыл его содержание на следующее же утро. Под-
линный кусок материи у меня дома, в Дурбане, вместе с переводом бедного
дона Хозе, но у меня в записной книжке есть английский перевод и копия
карты, если это вообще можно назвать картой. Вот она. А теперь слушайте:
"Я, Хозе да Сильвестра, умирая от голода в маленькой пещере, где нет
снега, на северном склоне вершины ближайшей к югу горы, одной из двух,
которые я назвал Грудью Царицы Савской [12], пишу это собственной кровью
в год 1590-й, обломком кости на клочке моей одежды. Если мой раб найдет
эту записку, когда он придет сюда, и принесет ее в Делагоа, пусть мой
друг (имя неразборчиво) даст знать королю о том, что здесь написано,
чтобы он мог послать сюда армию. Если она преодолеет пустыню и горы и
сможет победить отважных кукуанов и их дьявольское колдовство, для чего
следует взять с собой много священнослужителей, то он станет богатейшим
королем со времен Соломона. Я видел собственными глазами несметное число
алмазов в сокровищнице Соломона, за Белой Смертью, но из-за вероломства
Гагулы, охотницы за колдунами, я ничего не смог унести и едва спас свою
жизнь. Пусть тот, кто пойдет туда, следует по пути, указанному на карте,
и восходит по снегам, лежащим на левой Груди Царицы Савской, пока не
дойдет до самой ее вершины. На северном ее склоне, начинается Великая
Дорога, проложенная Соломоном, откуда три дня пути до королевских владе-
ний. Пусть он убьет Гагулу. Молитесь о моей душе. Прощайте. Хозе да
Сильвестра".
Когда я окончил чтение документа и показал копию карты, начерченной
слабеющей рукой старого португальца - его собственной кровью вместо чер-
нил, - наступило глубокое молчание. Мои слушатели были поражены.
- Да, - сказал наконец капитан Гуд, - я дважды объехал вокруг света и
был во многих местах, но пусть меня повесят, если мне когда-либо прихо-
дилось слышать или читать этакую историю.
- Да, это странная история, мистер Квотермейн, - прибавил в свою оче-
редь сэр Генри. - Надеюсь, вы не подшучиваете над нами? Я знаю, что это
иногда считается позволительным по отношению к новичкам.
- Если вы так думаете, сэр Генри, тогда лучше покончим с этим, - ска-
зал я очень раздраженно, кладя бумагу в карман и поднимаясь, чтобы уйти.
- Я не люблю, чтобы меня принимали за одного из этих болванов, которые
считают остроумным врать и постоянно хвастаются перед приезжими необы-
