сказку о каждом.
Лесная дева взяла его за руку и начала рассказывать, а он покатывался
со смеху. Когда же она дошла до безымянного пальца, который носил золо-
тое кольцо на талии, будто знал, что не миновать помолвки, старый тролль
заявил:
- Держи мою руку покрепче. Она твоя. Я сам беру тебя в жены.
Но лесная дева ответила, что она еще не рассказала про безымянный па-
лец и про мизинец.
И правда, где же мальчики? Они носились по полю и тушили болотные
огоньки, которые чинно выстроились в ряд и приготовились к факельному
шествию.
- Хватит лоботрясничать! Я нашел для вас мать! А вы можете жениться
на своих тетках.
Но сыновья ответили, что им больше хочется произносить речи и пить на
брудершафт, а жениться у них нет охоты. И они говорили речи, пили на
брудершафт и опрокидывали стаканы вверх дном, хотели показать, что выпи-
то все до капли. Потом они стащили с себя одежду и улеглись спать прямо
на столе - стеснительностью они не отличались. А старый тролль отплясы-
вал со своей молодой невестой и даже обменялся с ней башмаками, ведь это
гораздо интереснее, чем меняться кольцами.
- Петух кричит, - сказала старая лесная дева, которая была за хозяй-
ку. - Пора закрывать ставни, а то мы тут сгорим от солнца.
И холм закрылся.
А по растрескавшемуся старому дереву вверх и вниз сновали ящерицы, и
одна сказала другой:
- Ах, мне так понравился старый норвежский тролль!
- А мне больше понравились сыновья, - сказал дождевой червяк, но ведь
он был совсем слепой, бедняга.
ДОЧЬ БОЛОТНОГО ЦАРЯ
Много сказок рассказывают аисты своим птенцам - все про болота да про
трясины. Сказки, конечно, приноравливаются к возрасту и понятиям птен-
цов. Малышам довольно сказать "крибле, крабле, плурремурре", - для них и
это куда как забавно; но птенцы постарше требуют от сказки кое-чего по-
больше, по крайней мере того, чтобы в ней упоминалось об их собственной
семье. Одну из самых длинных и старых сказок, известных у аистов, знаем
и мы все. В ней рассказывается о Моисее, которого мать пустила в корзин-
ке по волнам Нила, а дочь фараона нашла и воспитала. Впоследствии он
стал великим человеком, но где похоронен - никому неизвестно. Так оно,
впрочем, сплошь да рядом бывает.
Другой сказки никто не знает, может быть, именно потому, что она ро-
дилась у нас, здесь. Вот уже с тысячу лет, как она переходит из уст в
уста, от одной аистихи-мамаши к другой, и каждая аистиха рассказывает ее
все лучше и лучше, а мы теперь расскажем лучше их всех!
Первая пара аистов, пустившая эту сказку в ход и сама принимавшая
участие в описываемых в ней событиях, всегда проводила лето на даче в
Дании, близ Дикого болота, в Венсюсселе, то есть в округе Иеринг, на се-
вере Ютландии - если уж говорить точно. Гнездо аистов находилось на кры-
ше бревенчатого дома викинга. В той местности и до сих пор еще есть ог-
ромное болото; о нем можно даже прочесть в официальном описании округа.
Местность эта - говорится в нем - была некогда морским дном, но потом
дно поднялось; теперь это несколько квадратных миль топких лугов, трясин
и торфяных болот, поросших морошкой да жалким кустарником и деревцами.
Над всей местностью почти постоянно клубится густой туман. Лет семь -
десять тому назад тут еще водились волки - Дикое болото вполне заслужи-
вало свое прозвище! Представьте же себе, что было тут тысячу лет тому
назад! Конечно, и в те времена многое выглядело так же, как и теперь:
зеленый тростник с темно-лиловыми султанчиками был таким же высоким, ко-
ра на березках так же белела, а мелкие их листочки так же трепетали; что
же до живности, встречавшейся здесь, так мухи и тогда щеголяли в проз-
рачных платьях того же фасона, любимыми цветами аистов были, как и те-
перь, белый с черным, чулки они носили такие же красные, только у людей
в те времена моды были другие. Но каждый человек, кто бы он ни был, раб
или охотник, мог проваливаться в трясину и тысячу лет тому назад, так же
как теперь: ведь стоит только ступить на зыбкую почву ногой - и конец,
живо очутишься во владениях болотного царя! Его можно было бы назвать и
трясинным царем, но болотный царь звучит как-то лучше. К тому же и аисты
его так величали. О правлении болотного царя мало что и кому известно,
да оно и лучше, пожалуй.
Недалеко от болота, над самым Лим-фиордом, возвышался бревенчатый за-
мок викинга, в три этажа, с башнями и каменными подвалами. На крыше его
свили себе гнездо аисты. Аистиха сидела на яйцах в полной уверенности,
что сидит не напрасно!
Раз вечером сам аист где-то замешкался и вернулся в гнездо совсем
взъерошенный и взволнованный.
- Что я расскажу тебе! Один ужас! - сказал он аистихе.
- Ах, перестань, пожалуйста! - ответила она. - Не забывай, что я сижу
на яйцах и могу испугаться, а это отразится на них!
- Нет, ты послушай! Она таки явилась сюда, дочка-то нашего египетско-
го хозяина! Не побоялась такого путешествия! А теперь и поминай ее как
звали!
- Что? Принцесса, египетская принцесса? Да они ведь из рода фей! Ну,
говори же! Ты знаешь, как вредно заставлять меня ждать, когда я сижу на
яйцах!
- Видишь, она, значит, поверила докторам, которые сказали, что болот-
ный цветок исцелит ее больного отца, - помнишь, ты сама рассказывала
мне? - и прилетела сюда, в одежде из перьев, вместе с двумя другими
принцессами. Эти каждый год прилетают на север купаться, чтобы помоло-
деть! Ну, прилететь-то она прилетела, да и тю-тю!
- Ах, как ты тянешь! - сказала аистиха. - Ведь яйца могут остыть! Мне
вредно так волноваться!
- Я видел все собственными глазами! - продолжал аист. - Сегодня вече-
ром хожу это я в тростнике, где трясина понадежнее, смотрю - летят три
лебедки. Но видна птица по полету! Я сейчас же сказал себе: гляди в оба,
это не настоящие лебедки, они только нарядились в перья! Ты ведь такая
же чуткая, мать! Тоже сразу видишь, в чем дело!
- Это верно! - сказала аистиха. - Ну, рассказывай же про принцессу,
мне уж надоели твои перья!
- Посреди болота, ты знаешь, есть что-то вроде небольшого озера. При-
подымись чуточку, и ты отсюда увидишь краешек его! Там-то, на поросшей
тростником трясине, лежал большой ольховый пень. Лебедки уселись на не-
го, захлопали крыльями и огляделись кругом; потом одна из них сбросила с
себя лебединые перья, и я узнал нашу египетскую принцессу. Платья на ней
никакого не было, но длинные черные волосы одели ее, как плащом. Я слы-
шал, как она просила подруг присмотреть за ее перьями, пока она не вы-
нырнет с цветком, который померещился ей под водою. Те пообещали, схва-
тили ее оперение в клювы и взвились с ним в воздух. "Эге! Куда же это
они?" - подумал я. Должно быть, и она спросила их о том же. Ответ был
яснее ясного. Они взвились в воздух и крикнули ей сверху: "Ныряй, ныряй!
Не летать тебе больше лебедкой! Не видать родины! Сиди в болоте!" - и
расщипали перья в клочки! Пушинки так и запорхали в воздухе, словно сне-
жинки, а скверных принцесс и след простыл!
- Какой ужас! - сказала аистиха. - Сил нет слушать!.. Ну, а что же
дальше-то?
- Принцесса принялась плакать и убиваться! Слезы так и бежали ручьями
на ольховый пень, и вдруг он зашевелился! Это был сам болотный царь -
тот, что живет в трясине. Я видел, как пень повернулся, глядь - уж это
не пень! Он протянул свои длинные, покрытые тиной ветви-руки к принцес-
се. Бедняжка перепугалась, спрыгнула и пустилась бежать по трясине. Да
где! Мне не сделать по ней двух шагов, не то что ей! Она сейчас же про-
валилась вниз, а за ней и болотный царь. Он-то и втянул ее туда! Только
пузыри пошли по воде, и - все! Теперь принцесса похоронена в болоте. Не
вернуться ей с цветком на родину. Ах, ты бы не вынесла такого зрелища,
женушка!
- Тебе бы и не следовало рассказывать мне такие истории! Ведь это мо-
жет повлиять на яйца!.. А принцесса выпутается из беды! Ее-то уж выру-
чат! Вот случись что-нибудь такое со мной, с тобой или с кем-нибудь из
наших, тогда бы - пиши пропало!
- Я все-таки буду настороже! - сказал аист и так и сделал.
Прошло много времени.
Вдруг в один прекрасный день аист увидел, что со дна болота тянется
кверху длинный зеленый стебелек; потом на поверхности воды показался
листочек; он рос, становился все шире и шире. Затем выглянул из воды бу-
тон, и, когда аист пролетел над болотом, он под лучами солнца распустил-
ся, и аист увидел в чашечке цветка крошечную девочку, словно сейчас
только вынутую из ванночки. Девочка была так похожа на египетскую прин-
цессу, что аист сначала подумал, будто это принцесса, которая опять ста-
ла маленькою, но, рассудив хорошенько, решил, что, вернее, это дочка
египетской принцессы и болотного царя. Вот почему она и лежит в кувшин-
ке.
"Нельзя же ей тут оставаться! - подумал аист. - А в нашем гнезде нас
и без того много! Постой, придумал! У жены викинга нет детей, а она час-
то говорила, что ей хочется иметь малютку... Меня все равно обвиняют,
что я приношу в дом ребятишек, так вот я и взаправду притащу эту девочку
жене викинга, то-то обрадуется!"
И аист взял малютку, полетел к дому викинга, проткнул в оконном пузы-
ре клювом отверстие, положил ребенка возле жены викинга, а потом вернул-
ся в гнездо и рассказал обо всем жене. Птенцы тоже слушали - они уже
подросли.
- Вот видишь, принцесса-то не умерла - прислала сюда свою дочку, а я
ее пристроил! - закончил свой рассказ аист.
- А что я твердила тебе с первого же раза? - отвечала аистиха. - Те-
перь, пожалуй, подумай и о своих детях! Отлет-то ведь на носу! У меня
даже под крыльями чесаться начинает. Кукушки и соловьи уже улетели, а
перепелки поговаривают, что скоро начнет дуть попутный ветер. Птенцы на-
ши постоят за себя на маневрах, уж я-то их знаю!
И обрадовалась же супруга викинга, найдя утром у своей груди крошеч-
ную прелестную девочку! Она принялась целовать и ласкать малютку, но та
стала кричать и отбиваться ручонками и ножонками; ласки, видимо, были ей
не по вкусу. Наплакавшись и накричавшись, она наконец уснула, и тогда
нельзя было не залюбоваться прелестным ребенком! Жена викинга не помнила
себя от радости; на душе у нее стало так легко и весело, - ей пришло на
ум, что и супруг ее с дружиной явится также нежданно, как малютка! И вот
она поставила на ноги весь дом, чтобы успеть приготовиться к приему же-
ланных гостей. По стенам развешали ковры собственной ее работы и работы
ее служанок, затканные изображениями тогдашних богов Одина, Тора и Фре-
йи. Рабы чистили старые щиты и тоже украшали ими стены; по скамьям были
разложены мягкие подушки, а на очаг, находившийся посреди главного по-
коя, навалили груду сухих поленьев, чтобы сейчас же можно было развести
огонь. Под вечер жена викинга так устала от всех этих хлопот, что уснула
как убитая.
Проснувшись рано утром, еще до восхода солнца, она страшно перепуга-
лась: девочка ее исчезла! Она вскочила, засветила лучину и осмотрелась:
в ногах постели лежала не малютка, а большая отвратительная жаба. Жена
викинга в порыве отвращения схватила тяжелый железный дверной болт и хо-
тела убить жабу, но та устремила на нее такой странный, скорбный взгляд,
что она не решилась ее ударить. Еще раз осмотрелась она кругом; жаба ис-
пустила тихий стон; тогда жена викинга отскочила от постели к отверстию,
заменявшему окно, и распахнула деревянную ставню. В эту минуту как раз
взошло солнце; лучи его упали на постель и на жабу... В то же мгновение
широкий рот чудовища сузился, стал маленьким, хорошеньким ротиком, все
тело вытянулось и преобразилось - перед женой викинга очутилась ее кра-
савица дочка, жабы же как не бывало.
- Что это? - сказала жена викинга. - Не злой ли сон приснился мне?
