поручили стоять на часах, а остальные уснули. Часовым был студент-богос-
лов. Ну и духота стояла в комнате! Жара нестерпимая, комары, - а тут еще
"miserabili", которые стонали во сне, мешая уснуть.
- Да, путешествовать, конечно, было бы не плохо, - вздохнул студент,
- не будь у нас тела. Пусть бы оно лежало себе да отдыхало, а дух летал
бы где ему угодно. А то, куда бы я ни приехал, всюду тоска гложет мне
сердце. Хотелось бы чего-то большего, чем мгновенная радость бытия. Да,
да, большего, наивысшего! Но где оно? В чем? Что это такое? Нет, я же
знаю, к чему стремлюсь, чего хочу. Я хочу прийти к конечной и счастли-
вейшей цели земного бытия, самой счастливой из всех!
И только он произнес последние слова, как очутился у себя дома. На
окнах висели длинные белые занавески, посреди комнаты на полу стоял чер-
ный гроб, а в нем смертным сном спал богослов. Его желание исполнилось:
тело его отдыхало, а душа странствовала. "Никого нельзя назвать счастли-
вым раньше, чем он умрет", - сказал Солон; и теперь его слова снова
подтвердились.
Каждый умерший - это сфинкс, неразрешимая загадка. И этот "сфинкс" в
черном гробу уже не мог ответить нам на тот вопрос, какой он сам себе
задавал за два дня до смерти.
О злая смерть! Ты всюду сеешь страх,
Твой след - одни могилы да моленья.
Так что ж, и мысль повергнута во прах?
А я ничтожная добыча тленья?
Что стонов хор для мира суеты!
Ты одиноким весь свой век прожил,
И жребий твой был тяжелей плиты,
Что на твою могилу кто-то положил.
В комнате появились две женщины. Мы их знаем: то была фея Печали и
вестница Счастья, и они склонились над умершим.
- Ну, - спросила Печаль, - много счастья принесли человечеству твои
калоши?
- Что ж, тому, кто лежит здесь, они по крайней мере дали вечное бла-
женство! - ответила фея Счастья.
- О нет, - сказала Печаль. - Он сам ушел из мира раньше своего срока.
Он еще не настолько окреп духовно, чтобы овладеть теми сокровищами, ко-
торыми должен был овладеть по самому своему предназначению. Ну, я окажу
ему благодеяние! - И она стащила калоши со студента.
Смертный сон прервался. Мертвец воскрес и встал. Фея Печали исчезла,
а с ней и калоши. Должно быть, она решила, что теперь они должны принад-
лежать ей.
ВОЛШЕБНЫЙ ХОЛМ
Юркие ящерицы так и шмыгали по растрескавшейся коре старого дерева.
Они прекрасно понимали друг дружку - ведь разговор-то они вели по-яще-
ричьи.
- Нет, вы только послушайте, как гремит, как бурлит внутри волшебного
холма, - сказала одна ящерица, - из-за их возни я уже две ночи глаз не
смыкаю. Лучше бы у меня зубы болели, все равно нет покоя.
- Что-то они там внутри затевают! - сказала вторая ящерица. - На ночь
они поднимают холм на четыре огненных столба, и он стоит так до самых
петухов - видно, хотят его проветрить получше. А лесные девы разучивают
новые танцы с притоптыванием. Что-то они там затевают.
- Интересно, что это за гости? - заволновались ящерицы. - И что там
затевается? Послушайте только, как бурлит, как гремит!
В этот самый момент волшебный холм раздался, и оттуда, быстро переби-
рая ножками, вышла старая лесная дева. Спины у нее, правда, не было, но
в остальном она выглядела вполне прилично. Она была дальней родственни-
цей лесного царя, служила у него экономкой и носила на лбу янтарное
сердце. Ноги ее так и мелькали - раз-два, раз-два! Ишь, как засеменила,
и прямиком в болото, где жил козодой.
- Вас приглашают к лесному царю, праздник состоится сегодня ночью, -
сказала она. - Но сначала мы хотели бы просить вас об одной услуге. Не
согласитесь ли вы разнести приглашения? Ведь вы у себя приемов не устра-
иваете, не мешало бы другим помочь! Мы ждем к себе знатных иностранцев,
троллей, если вам это что-нибудь говорит. И старый лесной царь не хочет
ударить лицом в грязь.
- Кого приглашать? - спросил козодой.
- Ну, на большой бал мы зовем всех подряд, даже людей, если только
они умеют разговаривать во сне или еще хоть чем-нибудь занимаются по на-
шей части. Но на ужин решено приглашать с большим выбором, только самую
знать. Сколько я спорила с лесным царем! По-моему, привидения и то звать
не стоит. Прежде всего надо пригласить морского царя с дочками. Они,
правда, не очень любят бывать на суше, но мы посадим их на мокрые камни,
а может, и еще что получше придумаем. Авось на этот раз они не откажут-
ся. Затем нужно пригласить всех старых троллей высшего разряда, из тех,
что с хвостами. Потом - водяного и домовых, а кроме того, я считаю, что
нельзя обойти кладбищенскую свинью, трехногую лошадь без головы и гно-
ма-церквушника. Правда, они относятся к нечистой силе другого рода и
вроде бы состоят при церкви, но в конце концов это только их работа, а
мы ведь все-таки в близком родстве, и они часто нас навещают.
- Хорошо! - сказал козодой и полетел созывать гостей.
А лесные девы уже кружились на волшебном холме.
Они разучивали танец с покрывалами, с длинными покрывалами, сотканны-
ми из тумана и лунного сияния. И те, кому такое по вкусу, нашли бы их
танец очень красивым. Внутри холма все было вычищено и вылизано. Пол в
огромной зале вымыли лунным светом, а стены протерли ведьминым салом,
так что они сверкали, точно тюльпаны на солнце. Кухня ломилась от припа-
сов, жарили на вертелах лягушек, начиняли детскими пальчиками колбасу из
ужей, готовили салаты из поганок, моченых мышиных мордочек и цикуты. Пи-
во привезли от болотницы, из ее пивоварни, а игристое вино из селитры
доставили прямо из кладбищенских склепов. Все готовили по лучшим рецеп-
там, а на десерт собирались подать ржавые гвозди и битые церковные стек-
ла.
Старый лесной царь велел почистить свою корону толченым грифелем, да
не простым, а тем, которым писал первый ученик. Раздобыть такой грифель
для лесного царя задача нелегкая! В спальне вешали занавеси и приклеива-
ли их змеиной слюной. Словом, дым стоял коромыслом.
- Ну, теперь еще покурить конским волосом и свиной щетиной, и я счи-
таю - мое дело сделано! - сказала старая лесная дева.
- Папочка! Милый! - приставала к лесному царю младшая дочь. - Ну,
скажи, кто же все-таки эти знатные иностранцы?
- Ну что ж! - ответил царь. - Пожалуй, можно и сказать. Две мои дочки
сегодня станут невестами. Двум из вас придется сегодня уехать в чужие
края. Сегодня к нам приедет старый норвежский тролль, тот, что живет в
Доврских горах. Сколько каменных замков у него понастроено на диких уте-
сах! А сколько у него золотых копей - куда больше, чем думают. С ним
едут два его сына, они должны присмотреть себе жен. Старый тролль - нас-
тоящий честный норвежец, прямой и веселый. Мы с ним давно знакомы, пили
когда-то на брудершафт. Он приезжал сюда за женой, теперь ее уже нет в
живых. Она была дочерью короля меловых утесов с острова Ме. И, как гово-
рится, игра велась на мелок. Ох, и соскучился же я по старику троллю!
Правда, про сыновей идет слух, будто они воспитаны неважно и большие за-
диры. Но, может, на них просто наговаривают. А женятся, так и образумят-
ся. Надеюсь, вы сумеете прибрать их к рукам.
- Когда же они приедут? - спросила одна из дочерей.
- Все зависит от погоды и от ветра, - ответил лесной царь. - Не при-
выкли они экономить, плывут на корабле! Я советовал им ехать сушей через
Швецию, но старый тролль до сих пор и смотреть не желает в ту сторону.
Отстает он от жизни, вот что мне не нравится.
Вдруг вприпрыжку прибежали два болотных огонька, один старался обог-
нать другого и поэтому прибежал первым.
- Едут! Едут! - кричали они.
- Дайте-ка я надену корону, - распорядился лесной царь, - да встану
там, где луна поярче светит.
Дочки подобрали свои длинные покрывала и присели чуть не до земли.
Перед ними стоял Доврский тролль в короне из крепких сосулек и поли-
рованных еловых шишек. Он был закутан в медвежью шубу, а ноги его утопа-
ли в теплых сапогах. Сыновья же щеголяли без подтяжек и с голой грудью -
они мнили себя богатырями.
- И это холм? - спросил младший и ткнул пальцем в волшебный холм. - У
нас в Норвегии это называется ямой.
- Дети! - сказал старик. - Яма уходит вниз, Холм уходит вверх. У вас
что, глаз нет?
Молодчики заявили, что удивляет их тут только одно - как это они сра-
зу, без подготовки, понимают здешний язык.
- Не представляйтесь, - сказал старик. - Еще подумают, что вы совсем
неученые.
Все вошли в волшебный холм. Там уже собралось изысканное общество, да
так быстро, будто гостей ветром сюда принесло. В зале все было устроено
так, что каждый из приглашенных чувствовал себя как дома. Водяные и ру-
салки сидели в больших кадках с водой и говорили, что им очень уютно.
Все вели себя за столом как положено, только молодые норвежские тролли
сразу задрали ноги на стол - ведь, по их мнению, все, что они делали,
было очень мило.
- А ну, убрать ноги из тарелок! - прикрикнул Доврский тролль, и
братья послушались, хотя и не сразу.
Настал черед лесных дев показать, как они танцуют, и они исполнили и
простые танцы, и танцы с притоптыванием, это у них ловко получалось! По-
том пошел настоящий балет, тут полагалось "забываться в вихре пляски".
Ух ты, как они начали вскидывать ноги! У всех в глазах зарябило: не пой-
мешь, где руки, где ноги, где одна сестра, где другая, то колесом прой-
дутся, то волчком закружатся, так что в конце концов трехногой безголо-
вой лошади стало дурно, и ей пришлось выйти из-за стола.
- Н-да, - сказал старый тролль, - лихо у них получается! Ну, а что
они еще умеют делать, кроме как плясать, задирать ноги да крутиться
волчком?
- Сейчас увидишь, - сказал лесной царь и вызвал младшую. Это была са-
мая красивая из сестер, нежная и прозрачная, как лунный свет. Она поло-
жила в рот белую щепочку и стала невидимой, вот что она умела делать!
Однако Доврский тролль сказал, что не хотел бы иметь жену, умеющую
проделывать такие фокусы, да и сыновьям его это вряд ли придется по вку-
су.
Вторая сестра умела ходить сама с собою рядом, будто была собственной
тенью, а ведь у троллей тени нет.
У третьей были совсем иные наклонности - она обучалась варить пиво у
самой болотницы. Это она так искусно нашпиговала ольховые коряги светля-
ками!
- Будет хорошей хозяйкой! - сказал старик тролль и подмигнул ей, но
пива пить не стал, он не хотел пить слишком много.
Вышла вперед четвертая лесная дева, в руках у нее была большая золо-
тая арфа. Она ударила по струнам раз, и гости подняли левую ногу, ведь
все тролли - левши. Ударила второй, и все готовы были делать, что она
прикажет.
- Какая опасная женщина! - сказал старик тролль, но сыновья его по-
вернулись и пошли вон из холма: им все это уже надоело.
- А что умеет следующая? - спросил старый тролль.
- Я научилась любить все норвежское, - сказала пятая дочь. - И выйду
замуж только за норвежца, я мечтаю попасть в Норвегию.
Но младшая сестра шепнула троллю на ухо:
- Просто она узнала из одной норвежской песни, что норвежские скалы
выстоят, даже когда придет конец света. Вот она и хочет забраться на них
- ужасно боится погибнуть.
- Хо-хо! - сказал старый тролль. - Ну и ладно! А где же седьмая и
последняя?
- Сначала шестая, - сказал лесной царь, он-то умел считать. Но шестая
ни за что не хотела показаться.
- Я только и умею, что говорить правду в глаза, - твердила она, - а
этого никто не любит. Лучше уж я буду шить себе саван.
Дошла очередь и до седьмой, последней дочери. Что же умела она? О,
эта умела рассказывать сказки, да к тому же сколько душе угодно.
- Вот мои пять пальцев, - сказал Доврский тролль, - расскажи мне
