знал, да и думать об этом не хотел, а шел себе, приплясывая, по дороге,
пока наконец не пришел обратно на постоялый двор, где его ждал товарищ.
Но дорожный товарищ Йоханнеса грустно покачал головой и сказал:
- Я так люблю тебя, мы могли бы провести вместе еще много счастливых
дней, и вдруг мне придется лишиться тебя! Мой бедный друг, я готов зап-
лакать, но не хочу огорчать тебя: сегодня, может быть, последний день,
что мы вместе! Повеселимся же хоть сегодня! Успею наплакаться и завтра,
когда ты уйдешь во дворец!
Весь город сейчас же узнал, что у принцессы новый жених, и все страш-
но опечалились. Театр закрылся, торговки сладостями обвязали своих са-
харных поросят черным крепом, а король и священники собрались в церкви и
на коленях молились богу. Горе было всеобщее: ведь и с Йоханнесом должно
было случиться то же, что с прочими женихами.
Вечером товарищ Йоханнеса приготовил пунш и предложил Йоханнесу хоро-
шенько повеселиться и выпить за здоровье принцессы. Йоханнес выпил два
стакана, и ему ужасно захотелось спать, глаза у него закрылись сами со-
бой, и он уснул крепким сном. Товарищ поднял его со стула и уложил в
постель, а сам, дождавшись ночи, взял два больших крыла, которые отрубил
у мертвого лебедя, привязал их к плечам, сунул в карман самый большой
пучок розог из тех, что получил от старухи, сломавшей себе ногу, открыл
окно и полетел прямо ко дворцу. Там он уселся в уголке под окном прин-
цессиной спальни и стал ждать.
В городе было тихо, тихо; вот пробило три четверти двенадцатого, окно
распахнулось и вылетела принцесса в длинном белом плаще, с большими чер-
ными крыльями за спиной. Она направилась прямо к высокой горе, но дорож-
ный товарищ Йоханнеса сделался невидимкой и полетел за ней следом, хлеща
ее розгами до крови. Брр... вот так был полет! Ее плащ развевался на
ветру, точно парус, и через него просвечивал месяц.
- Что за град! Что за град! - говорила принцесса при каждом ударе ро-
зог, и поделом ей было.
Наконец она добралась до горы и постучала. Тут будто гром загремел, и
гора раздалась; принцесса вошла, а за ней и товарищ Йоханнеса - ведь он
стал невидимкой, никто не видал его. Они прошли длинный-длинный коридор
с какими-то странно сверкающими стенами, - по ним бегали тысячи огненных
пауков, горевших, как жар. Затем принцесса и ее невидимый спутник вошли
в большую залу из серебра и золота; на стенах сияли большие красные и
голубые цветы вроде подсолнечников, но боже упаси сорвать их! Стебли их
были отвратительными ядовитыми змеями, а самые цветы - пламенем. выхо-
дившим у них из пасти. Потолок был усеян светляками и голубоватыми лету-
чими мышами, которые беспрерывно хлопали своими тонкими крыльями; удиви-
тельное было зрелище! Посреди залы стоял трон на четырех лошадиных осто-
вах вместо ножек; сбруя на лошадях была из огненных пауков, самый трон
из молочно-белого стекла, а подушки на нем из черненьких мышек, вцепив-
шихся друг другу в хвосты зубами. Над троном был балдахин из ярко-крас-
ной паутины, усеянной хорошенькими зелеными мухами, блестевшими не хуже
драгоценных камней. На троне сидел старый тролль; его безобразная голова
была увенчана короной, а в руках он держал скипетр. Тролль поцеловал
принцессу в лоб и усадил ее рядом с собой на драгоценный трон. Тут заиг-
рала музыка; большие черные кузнечики играли на губных гармониках, а со-
ва била себя крыльями по животу - у нее не было другого барабана. Вот
был концерт! Маленькие гномы, с блуждающими огоньками на шапках, плясали
по залу. Никто не видал дорожного товарища Йоханнеса, а он стоял позади
трона и видел и слышал все!
В зале было много нарядных и важных придворных; но тот, у кого были
глаза, заметил бы, что придворные эти не больше ни меньше, как простые
палки с кочнами капусты вместо голов, - тролль оживил их и нарядил в
расшитые золотом платья; впрочем, не все ли равно, если они служили
только для парада!
Когда пляска кончилась, принцесса рассказала троллю о новом женихе и
спросила, о чем бы загадать на следующее утро, когда он придет во дво-
рец.
- Вот что, - сказал тролль, - надо взять что-нибудь самое простое,
чего ему и в голову не придет. Задумай, например, о своем башмаке. Ни за
что не отгадает! Вели тогда отрубить ему голову, да не забудь принести
мне завтра ночью его глаза, я их съем!
Принцесса низко присела и сказала, что не забудет. Затем тролль раск-
рыл гору, и принцесса полетела домой, а товарищ Йоханнеса опять летел
следом и так хлестал ее розгами, что она стонала и жаловалась на сильный
град и изо всех сил торопилась добраться до окна своей спальни. Дорожный
товарищ Йоханнеса полетел обратно на постоялый двор; Йоханнес еще спал;
товарищ его отвязал свои крылья и тоже улегся в постель, - еще бы, устал
порядком!
Чуть занялась заря, Йоханнес был уже на ногах; дорожный товарищ его
тоже встал и рассказал ему, что ночью он видел странный сон - будто
принцесса загадала о своем башмаке, и потому просил Йоханнеса непременно
назвать принцессе башмак. Он ведь как раз слышал в горе у тролля, но не
хотел ничего рассказывать Йоханнесу.
- Что ж, для меня все равно, что ни назвать! - сказал Йоханнес. - Мо-
жет быть, твой сон и в руку: я ведь все время думал, что бог поможет
мне! Но я все-таки прощусь с тобой - если я не угадаю, мы больше не уви-
димся.
Они поцеловались, и Йоханнес отправился во дворец. Зала была битком
набита народом; судьи сидели в креслах, прислонившись головами к подуш-
кам из гагачьего пуха, - им ведь приходилось так много думать! Старик
король стоял и вытирал глаза белым носовым платком. Но вот вошла прин-
цесса; она была еще краше вчерашнего, мило раскланялась со всеми, а Йо-
ханнесу подала руку и сказала:
- Ну, здравствуй!
Теперь надо было отгадывать, о чем она задумала. Господи, как ласково
смотрела она на Йоханнеса! Но как только он произнес: "башмак", она по-
белела как мел и задрожала всем телом. Делать, однако, было нечего - Йо-
ханнес угадал.
Эхма! Старик король даже кувыркнулся на радостях, все и рты разинули!
И принялись хлопать королю, да и Йоханнесу тоже - за то, что он пра-
вильно угадал.
Спутник Йоханнеса так и засиял от удовольствия, когда узнал, как все
хорошо получилось, а Йоханнес набожно сложил руки и поблагодарил бога,
надеясь, что он поможет ему и в следующие разы. Ведь на другой день надо
было приходить опять.
Вечер прошел так же, как и накануне. Когда Йоханнес заснул, товарищ
его опять полетел за принцессой и хлестал ее еще сильнее, чем в первый
раз, так как взял с собой два пучка розог; никто не видал его, и он
опять подслушал совет тролля. Принцесса должна была на этот раз загадать
о своей перчатке, что товарищ и передал Йоханнесу, снова сославшись на
свой сон. Йоханнес угадал и во второй раз, и во дворце пошло такое ве-
селье, что только держись! Весь двор стал кувыркаться - ведь сам король
подал вчера пример. Зато принцесса лежала на диване и не хотела даже
разговаривать. Теперь все дело было в том, отгадает ли Йоханнес в третий
раз: если да, то женится на красавице принцессе и наследует по смерти
старика короля все королевство, нет - его казнят, и тролль съест его
прекрасные голубые глаза.
В этот вечер Йоханнес рано улегся в постель, прочел молитву на сон
грядущий и спокойно заснул, а товарищ его привязал себе крылья, пристег-
нул сбоку саблю, взял все три пучка розог и полетел ко дворцу.
Тьма была - хоть глаз выколи; бушевала такая гроза, что черепицы ва-
лились с крыш, а деревья в саду со скелетами гнулись от ветра, как трос-
тинки. Молния сверкала ежеминутно, и гром сливался в один сплошной рас-
кат. И вот открылось окно, и вылетела принцесса, бледная как смерть; но
она смеялась над непогодой - ей все еще было мало; белый плащ ее бился
на ветру, как огромный парус, а дорожный товарищ Йоханнеса до крови
хлестал ее всеми тремя пучками розог, так что под конец она едва могла
лететь и еле-еле добралась до горы.
- Град так и сечет! Ужасная гроза! - сказала она. - Сроду не приходи-
лось мне вылетать из дома в такую непогоду.
- Да, видно, что тебе порядком досталось! - сказал тролль.
Принцесса рассказала ему, что Йоханнес угадал и во второй раз; слу-
чись то же и в третий, он выиграет дело, ей нельзя будет больше приле-
тать в гору и колдовать. Было по этому о чем печалиться.
- Не угадает он больше! - сказал тролль. - Я найду что-нибудь такое,
чего ему и в голову прийти не может, иначе он тролль почище меня. А те-
перь будем плясать!
И он взял принцессу за руки, и принялись танцевать вместе с гномами и
блуждающими огоньками, а пауки весело прыгали вверх и вниз по стенам,
точно живые огоньки. Сова била в барабан, сверчки свистели, а черные
кузнечики играли на губных гармониках. Развеселый был бал!
Натанцевавшись вдоволь, принцесса стала торопиться домой, иначе ее
могли там хватиться; тролль сказал, что проводит ее, и они, таким обра-
зом, подольше побудут вместе.
Они летели, а товарищ Йоханнеса хлестал ее всеми тремя пучками розог;
никогда еще троллю не случалось вылетать в такой град.
Перед дворцом он простился с принцессой и шепнул ей на ухо:
- Загадай о моей голове!
Товарищ Йоханнеса, однако, расслышал его слова, и в ту самую минуту,
как принцесса скользнула в окно, а тролль хотел повернуть назад, схватил
его за длинную черную бороду и срубил саблей его гадкую голову по самые
плечи!
Тролль и глазом моргнуть не успел! Тело тролля дорожный товарищ Йо-
ханнеса бросил в озеро, а голову окунул в воду, затем завязал в шелковый
платок и полетел с этим узлом домой.
Наутро он отдал Йоханнесу узел, но не велел ему развязывать его, пока
принцесса не спросит, о чем она загадала.
Большая дворцовая зала была битком набита народом; люди жались друг к
другу, точно сельди в бочонке. Совет заседал в креслах с мягкими подуш-
ками под головами, а старик король разоделся в новое платье, корона и
скипетр его были вычищены на славу; зато принцесса была бледна и одета в
траур, точно собралась на похороны.
- О чем я загадала? - спросила она Йоханнеса.
Тот сейчас же развязал платок и сам испугался безобразной головы
тролля. Все вздрогнули от ужаса, а принцесса сидела, как окаменелая, не
говоря ни слова. Наконец она встала, подала Йоханнесу руку - он ведь
угадал - и, не глядя ни на кого, сказала с глубоким вздохом:
- Теперь ты мой господин! Вечером сыграем свадьбу!
- Вот это я люблю! - сказал старик король. - Вот это дело!
Народ закричал "ура", дворцовая стража заиграла марш, колокола зазво-
нили, и торговки сластями сняли с сахарных поросят траурный креп - те-
перь повсюду была радость! На площади были выставлены три жареных быка с
начинкой из уток и кур - все могли подходить и отрезать себе по куску; в
фонтанах било чудеснейшее вино, а в булочных каждому, кто покупал крен-
дели на два гроша, давали в придачу шесть больших пышек с изюмом.
Вечером весь город был иллюминирован, солдаты палили из пушек,
мальчишки - из хлопушек, а во дворце ели, пили, чокались и плясали.
Знатные кавалеры и красивые девицы танцевали друг с другом и пели так
громко, что на улице было слышно:
Много тут девиц прекрасных,
Любо им плясать и петь!
Так играйте ж плясовую,
Полно девицам сидеть!
Эй, девица, веселей,
Башмачков не пожалей!
Но принцесса все еще оставалась ведьмой и совсем не любила Йоханнеса;
дорожный товарищ его не забыл об этом, дал ему три лебединых пера и пу-
зырек с какими-то каплями и велел поставить перед кроватью принцессы чан
с водой; потом Йоханнес должен был вылить туда эти капли и бросить
перья, а когда принцесса станет ложиться в постель, столкнуть ее в чан и
