мне, как все это вышло и что ты увидел в доме напротив?
- Извольте, - сказала тень, усаживаясь. - Но обещайте мне не говорить
никому здесь, в городе, где бы вы меня ни встретили, что я был когда-то
вашей тенью. Я собираюсь жениться! Я в состоянии содержать семью, и даже
неплохо!..
- Будь спокоен! - сказал ученый. - Никто не будет знать, кто ты,
собственно, есть! Вот моя рука! Даю тебе слово! А ведь слово - чело-
век...
- Слово - тень! - вставила тень, ведь иначе она и не могла сказать.
А ученому оставалось только удивляться, как много в ней было челове-
ческого, начиная с самого платья: черная пара из тонкого сукна, лакиро-
ванные ботинки, цилиндр, который мог складываться, так что оставались
только донышко да поля; о брелоках, золотой цепи на шее и бриллиантовых
перстнях мы уже говорили. Да, тень была одета превосходно, и это-то,
собственно, и придавало ей вид настоящего человека.
- Ну, теперь к рассказу! - сказала тень и придавила ногами в лакиро-
ванных ботинках руку новой тени ученого, которая, словно пудель, лежала
у его ног. Зачем она это сделала, то ли из высокомерия, то ли в надежде
прилепить ее к своим ногам, - неизвестно. А тень, лежавшая на полу, даже
не шевельнулась, вся превратившись в слух. Должно быть, ей очень хоте-
лось знать, как это можно добиться свободы и стать хозяином самому себе.
- Знаете, кто жил в доме напротив? - начала бывшая тень. - Нечто
прекраснейшее в мире - сама Поэзия! Я провел там три недели, а это все
равно что прожить на свете три тысячи лет и прочесть все, что сочинено и
написано поэтами, уверяю вас! Я видел все и знаю все!
- Поэзия! - воскликнул ученый. - Да, да! Она часто живет отшельницей
в больших городах. Поэзия! Я видел ее лишь мельком, да и то впросонках!
Она стояла на балконе и сияла, как северное сияние. Рассказывай же,
рассказывай! Ты был на балконе, проскользнул в дверь и...
- И оказался в передней! - подхватила тень. - Вы ведь всегда сидели и
смотрели только на переднюю. Она не была освещена, в ней царил полумрак,
но в отворенную дверь виднелась целая анфилада освещенных покоев. Этот
свет начисто уничтожил бы меня, если б я сейчас же вошел к деве, но я
проявил благоразумие и выждал время. Так и следует всегда поступать!
- И что же ты там увидел? - спросил ученый.
- Я видел все и расскажу вам обо всем, вот только... Видите ли, не из
гордости, а... ввиду той свободы и знаний, которыми я располагаю, не го-
воря уже о моем исключительном финансовом и общественном положении... я
очень бы желал, чтобы вы обращались ко мне на "вы".
- Прошу прощения! - сказал ученый. - Старая привычка, не так легко
избавиться... Вы совершенно правы! Постараюсь следить за собой... Так
расскажите же, что вы там видели?
- Все! - отвечала тень. - Я видел все и знаю все!
- На что же были похожи эти внутренние покои? - спросил ученый. -
Свежий зеленый лес? Святой храм? Или вашему взору открылось звездное не-
бо, каким его можно видеть только с горных высей?
- Там было все! - сказала тень. - Правда, я не входил в самые покои,
а все время оставался в передней, в полумраке, там мне было отлично, и я
видел все и знаю все! Ведь я был в передней при дворе Поэзии.
- Но что же вы там видели? Величавые шествия древних богов? Борьбу
героев седой старины? Игры милых детей?
- Говорю же вам, я был там и, следовательно, видел все, что только
можно было видеть! Явись вы туда, вы бы не сделались человеком, а я сде-
лался! И вместе с тем я познал там мою внутреннюю сущность, все, что
есть во мне прирожденного, мое кровное сродство с Поэзией. Да, в те вре-
мена, когда я был при вас, я ни о чем таком и не помышлял. Но припомните
только, как я всегда удивительно вырастал на восходе и при закате солн-
ца. А при лунном свете я был чуть ли не заметнее вас самих! Но тогда я
еще не понимал своей натуры, меня осенило только в передней Поэзии. Там
я стал человеком, вполне созрел. Но вас уже не было в жарких странах. А
между тем, в качестве человека, я уже стеснялся показываться в своем
прежнем виде. Мне нужны были обувь, платье, весь тот внешний человечес-
кий лоск, по которому признают вас за человека. И вот я нашел себе убе-
жище... да, вам я могу в этом признаться, вы ведь не напечатаете этого в
книге... я нашел себе убежище у торговки сластями. Она и не подозревала,
что она скрывает! Выходил я только по вечерам, бегал при лунном свете по
улицам, растягивался во всю длину на стенах - это так приятно щекочет
спину! Я взбегал вверх по стенам, сбегал вниз, заглядывал в окна самых
верхних этажей, в залы и на чердаки, заглядывал туда, куда не мог загля-
нуть никто, видел то, чего не видел никто другой, да и не должен видеть!
Как, в сущности, низок свет! Право, я даже не хотел бы быть человеком,
если бы только не было раз навсегда принято считать это чем-то особен-
ным! Я подмечал самые невероятные вещи у женщин, у мужчин, у родителей и
даже у их милых бесподобных деток. Я видел то, чего никто не должен
знать, но что всем так хочется знать - тайные пороки и грехи людские.
Издавай я газету, вот бы ее читали! Но я писал непосредственно заинтере-
сованным лицам и нагонял на них страх во всех городах, где мне приходи-
лось бывать. Меня так боялись и так любили! Профессора признавали меня
коллегой, портные одевали - платья теперь у меня вдоволь, - монетчики
чеканили для меня монету, а женщины восхищались моей красотой! И вот я
стал тем, что я есть. А теперь я распрощаюсь с вами; вот моя карточка.
Живу я на солнечной стороне и в дождливую погоду всегда дома!
С этими словами тень ушла.
- Как это все-таки странно! - сказал ученый.
Шли дни и годы, и вот тень опять явилась к нему.
- Ну, как дела? - спросила она.
- Увы! - отвечал ученый. - Я пишу об истине, добре и красоте, а нико-
му до этого и дела нет. Я просто в отчаянии, меня это так огорчает!
- А меня нет! - сказала тень. - Я все толстею, и именно к этому надо
стремиться. Да, не умеете вы жить на свете. Еще заболеете, пожалуй. Вам
надо путешествовать. Я как раз собираюсь летом в небольшое путешествие,
поедете со мной? Мне нужен компаньон, так не поедете ли вы в качестве
моей тени? Право, ваше общество доставило бы мне большое удовольствие.
Все издержки беру на себя!
- Ну, это уж слишком! - сказал ученый.
- Да ведь как взглянуть на дело! - сказала тень. - Поездка принесла
бы вам большую пользу! Стоит вам согласиться быть моей тенью - и вы пое-
дете на всем готовом.
- Вы сумасшедший! - сказал ученый.
- Но ведь таков мир, - сказала тень. - Таким он и останется!
И тень ушла.
А ученому приходилось круто, его снедали печаль и забота. Он писал об
истине, добре и красоте, а люди в этом нисколько не разбирались. Наконец
он совсем расхворался.
- Вы неузнаваемы, вы стали просто тенью! - говорили ученому люди, и
он весь дрожал от мысли, мелькавшей у него при этих словах.
- Вам следует побывать на водах! - сказала тень, опять заглянув к не-
му. - Ничего другого не остается! Я готов взять вас с собой ради старого
знакомства. Я беру на себя все издержки по путешествию, а вы будете опи-
сывать поездку и развлекать меня в дороге. Я собираюсь на воды: у меня
что-то не отрастает борода, а это своего рода болезнь - борода нужна!
Ну, будьте благоразумны, принимайте мое предложение. Ведь мы же поедем
как товарищи.
И они поехали. Тень стала хозяином, хозяин - тенью. Они были нераз-
лучны: и ехали, и беседовали, и ходили всегда вместе, то бок о бок, то
тень впереди ученого, то позади, смотря по положению солнца. Но тень от-
лично умела держаться хозяином, и ученый как-то не замечал этого. Он во-
обще был добродушный, славный, сердечный человек, и вот раз возьми да и
скажи тени:
- Мы ведь теперь товарищи, да и выросли вместе, не выпить ли нам на
брудершафт? Это будет по-приятельски!
- В ваших словах много искреннего доброжелательства, - сказала
тень-господин. - И я тоже хочу быть с вами откровенным. Вы человек уче-
ный и, вероятно, знаете, какими странностями отличается натура челове-
ческая. Некоторым, например, неприятно дотрагиваться до серой бумаги, у
других мороз по коже подирает, если при них провести гвоздем по стеклу.
Вот такое же ощущение овладевает и мною, когда вы говорите мне "ты". Это
меня угнетает, я чувствую себя как бы низведенным до прежнего моего по-
ложения. Вы понимаете, это просто ощущение, тут нет гордости. Я не могу
позволить вам говорить мне "ты", но сам охотно буду говорить с вами на
"ты". Таким образом, ваше желание будет исполнено хотя бы наполовину.
И вот тень стала говорить своему бывшему хозяину "ты".
"Это, однако, никуда не годится, - подумал ученый. - Я должен обра-
щаться к нему на "вы", а он мне "тыкает".
Но делать было нечего.
Наконец они прибыли на воды. Наехало много иностранцев. В числе их
была и одна красавица принцесса - ее болезнь состояла в том, что у нее
было слишком зоркое зрение, а это ведь не шутка, хоть кого испугает.
Она сразу заметила, что вновь прибывший иностранец совсем непохож на
остальных.
- Хоть и говорят, что он приехал сюда ради того, чтобы отрастить себе
бороду, но меня-то не проведешь. Я вижу, что он просто-напросто не может
отбрасывать тени.
Любопытство не давало ей покоя, и она недолго думая подошла к незна-
комцу на прогулке и завязала с ним беседу. Как принцесса, она, не цере-
монясь, сказала ему:
- Ваша болезнь заключается в том, что вы не можете отбрасывать тени!
- А ваше королевское высочество, должно быть, уже близки к выздоров-
лению! - сказала тень. - Я знаю, что вы страдали слишком зорким зрением,
а теперь, как видно, исцелились от недуга! У меня как раз весьма необык-
новенная тень. Или вы не заметили особу, которая постоянно следует за
мной? У всех других людей тени обыкновенные, но я вообще враг всего
обыкновенного, и как другие одевают своих слуг в ливреи из более тонкого
сукна, чем носят сами, так я нарядил свою тень настоящим человеком и,
как видите, даже и к ней приставил тень. Все это обходится мне, конечно,
недешево, но уж я в таких случаях за расходами не стою!
"Вот как! - подумала принцесса. - Так я и в самом деле выздоровела?
Да, лучше этих вод нет на свете. Вода в наше время обладает поистине чу-
додейственной силой. Но с отъездом я повременю - теперь здесь будет еще
интереснее. Мне ужасно нравится этот иностранец. Лишь бы борода у него
не росла, а то он уедет!"
Вечером был бал, и принцесса танцевала с тенью. Принцесса танцевала
легко, но тень еще легче, такого танцора принцесса никогда до этого не
встречала. Она сказала ему, из какой страны приехала, и оказалось, что
он знает эту страну и даже был там, только она в это время была в отлуч-
ке. А он заглядывал в окна повсюду, видел кое-что и потому мог отвечать
принцессе на все вопросы и даже делать такие намеки, от которых она при-
ходила в полное изумление и стала считать его умнейшим человеком на све-
те. Его знания прямотаки поражали ее, и она прониклась к нему глубочай-
шим уважением. А протанцевав с ним еще раз, она влюбилась в него, и тень
это отлично заметила: принцесса чуть ли не пронизывала ее насквозь своим
взглядом. Протанцевав же с тенью третий раз, принцесса готова была приз-
наться ей в любви, но рассудок все же взял верх, когда она подумала о
своей стране, государстве и народе, которым ей придется управлять.
"Умен-то он умен, - говорила она себе, - и это прекрасно. Танцует он
восхитительно, и это тоже хорошо, но обладает ли он основательными поз-
наниями, вот что важно! Надо его проэкзаменовать".
И она опять завела с ним разговор и стала задавать ему такие трудные
