где росла капуста. Жаба остановилась отдохнуть перед огородом.
- Сколько же на свете разных тварей! Я даже и не подозревала! Ах, как
велик и прекрасен мир! Вот и надо в нем осмотреться, а не сидеть все на
одном месте. - И она прыгнула в огород. - Какая тут зелень! Какая благо-
дать!
- Еще бы! - отозвался капустный червяк, сидевший на листке. - У меня
здесь самый крупный листок закрывает полсвета. Ну да мне хватает.
- Кудах-тах-тах! - послышалось около них.
Это пожаловали в огород куры и засеменили между грядок. У курицы,
шедшей первой, было очень острое зрение. Она заметила червяка на капуст-
ном листе и клюнула. Червяк упал на землю и ну вертеться да извиваться.
Курица, не зная, что это должно означать, поглядела на червяка одним
глазом, потом другим и решила: "Это он неспроста".
В конце концов она нацелилась склевать червяка. Жаба так испугалась,
что поползла прямо на курицу.
- Эге, да он выдвигает резервы! - сказала курица. - Смотрите, какой
ползун. - И курица отвернулась от червяка. - Очень мне нужен такой зеле-
ный заморыш! От него только запершит в горле.
Остальные куры согласились с нею, и все ушли.
- Отвертелся-таки! - сказал червяк. - Вот как важно сохранять при-
сутствие духа. Но самое трудное впереди - как вернуться на мой капустный
лист. Где он?
А маленькая жаба подскочила к нему выразить свое сочувствие: мол, она
так рада, что своим уродством спугнула курицу.
- О чем это вы? - спросил червяк. - Я отвертелся от нее без чужой по-
мощи. Не угодно ли вам оставить меня в покое? А, вот и капустой пахнет.
Вот и мой лист. Что может быть лучше собственного хозяйства? Надо только
подняться повыше.
"Да! - сказала себе жаба. - Все выше и выше! Вот и червяк тоже так
думает. Только он сейчас не в духе со страху. Все мы должны стремиться
ввысь". И она задрала голову, как только могла.
На крыше одного крестьянского дома сидел в гнезде аист и щелкал клю-
вом. Рядом сидела аистиха и тоже щелкала.
"Как высоко они живут! - подумала жаба. - Вот бы попасть туда!"
В доме у крестьянина жили два молодых студента. Один - поэт, другой -
натуралист. Один радостно воспевал природу, как она отражалась в его
сердце, - воспевал короткими, выразительными и звучными стихами. Другой
вникал в самую суть вещей, так сказать, потрошил их. Оба были веселыми,
добрыми людьми.
- Смотри-ка, жаба, да какой славный экземпляр! - воскликнул натура-
лист. - Так и просится в банку со спиртом.
- Да у тебя уже две сидят, - возразил поэт. - Оставь эту в покое.
Пусть себе радуется жизни.
- Уж больно она безобразна! Просто прелесть! - сказал натуралист.
- Вот если б мы могли найти у нее в голове драгоценный камень, я бы
сам помог тебе распотрошить ее.
- Драгоценный камень! - усмехнулся натуралист. - Силен же ты в ес-
тествознании.
- А разве не прекрасно это народное поверье, будто жаба, безобразней-
шая из тварей, нередко таит в голове драгоценный камень? И разве не бы-
вает того же с людьми? Ведь какие замечательные мысли носил в голове
Эзоп или, скажем, Сократ...
Больше жаба ничего не услышала, да все равно она и половины разговора
не поняла. Студенты пошли своей дорогой, а жаба ушла от беды - от банки
со спиртом.
- И эти тоже толковали про драгоценный камень, - сказала жаба. - Хо-
рошо, что у меня его нет, а то бы мне несдобровать.
На крыше дома опять защелкало. Это аист-отец читал лекцию своему се-
мейству, а семейство косилось на двух студентов, расхаживавших по огоро-
ду.
- Нет на земле твари заносчивей человека! - говорил аист. - Слышите,
как они тараторят? А по-настоящему-то у них все равно не получается. Они
чванятся даром речи, своим человеческим языком. Хорош язык, нечего ска-
зать. Чем дальше кто едет, тем меньше его понимают. А вот мы с нашим
языком понимаем друг друга по всему свету, и в Дании, и в Египте. А они
даже летать не умеют! Правда, они умеют ездить по "железной дороге" -
так они назвали эту свою выдумку, - зато и шеи себе ломают частенько.
Мороз по клюву подирает, как подумаешь. Свет простоял бы и без людей. Во
всяком случае, мы прекрасно проживем и без них. Были бы только лягушки
да дождевые черви.
"Вот это речь! - подумала молодая жаба. - Какой же он большой и как
высоко забрался! Я еще никого на такой высоте не видела".
- А плавает-то как! - воскликнула жаба, когда аист полетел, широко
взмахивая крыльями.
Аистиха, оставшись в гнезде, продолжала болтать. Она рассказывала
птенцам про Египет, про воды Нила и про то, какой чудесный ил в чуже-
дальней стране. И для жабы все это было ново и занятно.
"Я непременно должна побывать в Египте! - сказала она себе. - Ах, ес-
ли б аист или кто-нибудь из его птенцов взял меня с собой. Уж я бы отс-
лужила им в день их свадьбы. Да, я побываю в Египте - ведь мне всегда
так везет. Право, моя тоска, мои порывы лучше всякого драгоценного камня
в голове".
А ведь это-то и был ее драгоценный камень - ее вечная тоска, ее поры-
вы ввысь, все время ввысь! Она как бы светилась изнутри, сияла счастьем,
излучала радость.
Тут появился аист. Он заметил жабу в траве, спустился и схватил ее не
слишком деликатно. Клюв сжался, засвистел ветер. Неприятно это было, за-
то жаба летела ввысь, ввысь, в Египет! Глаза ее сияли, из них как будто
вылетела искра.
- Ква-ах...
Тело ее умерло, жабы не стало. Ну, а искра из ее глаз - куда девалась
она?
Ее подхватил солнечный луч, солнечный луч унес драгоценный камень из
головы жабы. Куда?
Не спрашивай об этом натуралиста, спроси лучше поэта. Он ответит тебе
сказкой. В этой сказке будут и капустный червяк, и семья аистов. И
представь себе! Червяк-то превратится в красивую бабочку! Семья аистов
полетит над горами и морями в далекую Африку, а йотом найдет кратчайший
путь обратно в датскую землю, на то же место, в тот же самый день! Да,
это похоже на сказку, но это так! Спроси хоть у натуралиста, он подтвер-
дит. Да ты и сам это знаешь, сам видел.
Ну, а драгоценный камень из головы жабы?
Ищи его на солнце, посмотри на солнце, если можешь!
Блеск его слишком ярок. Не приспособлены еще наши глаза, чтобы разг-
лядеть всю красоту мироздания, но когда-нибудь мы этого достигнем. И это
будет всем сказкам сказка, потому что будет она про нас самих.
УЖ ЧТО МУЖЕНЕК СДЕЛАЕТ, ТО И ЛАДНО!
Расскажу я тебе историю, которую сам слышал в детстве. Всякий раз,
как она мне вспоминалась потом, она казалась мне все лучше и лучше: с
историями ведь бывает то же, что со многими людьми, и они становятся с
годами все лучше и лучше, а это куда как хорошо!
Тебе ведь случалось бывать за городом, где ютятся старые-престарые
избушки с соломенными кровлями? Крыши у них поросли мхом и травой, на
коньке непременно гнездо аиста, стены покосились, окошки низенькие, и
открывается всего только одно. Хлебная печь выпячивает на улицу свое
толстенькое брюшко, а через изгородь перевешивается бузина. Если же где
случится лужица воды, там уж, глядишь, утка и утята плавают и корявая
ива приткнулась. Ну и, конечно, возле избушки есть и цепная собака, что
лает на всех и каждого.
Вот точь-в-точь такая-то избушка и стояла у нас за городом, а в ней
жили старички - муж с женой. Как ни скромно было их хозяйство, а кое без
чего они все же могли бы и обойтись - была у них лошадь, кормившаяся
травой, что росла у придорожной канавы. Муж ездил на лошадке в город,
одалживал ее соседям, ну, а уж известно, за услугу отплачивают услугой!
Но все-таки выгоднее было бы продать эту лошадь или поменять на что-ни-
будь более полезное. Да вот на что?
- Ну, уж тебе это лучше знать, муженек! - сказала жена. - Нынче как
раз ярмарка в городе, поезжай туда да и продай лошадку или поменяй с вы-
годой. Уж что ты сделаешь, то и ладно. Поезжай с богом.
И она повязала ему на шею платок - это-то она все-таки умела делать
лучше мужа, - завязала его двойным узлом; очень шикарно вышло! Потом
пригладила шляпу старика ладонью и поцеловала его в губы. И вот поехал
он в город на лошади, которую надо было или продать, или обменять. Уж
он-то знал свое дело!
Солнце так и пекло, на небе ни облачка! Пыль на дороге стояла стол-
бом, столько ехало и шло народу - кто в тележке, кто верхом, а кто и
просто пешком. Жара была страшная: солнцепек и ни малейшей тени по всей
дороге.
Шел среди прочих и какой-то человек с коровой; вот уж была корова так
корова! Чудесная! "Верно, и молоко дает чудесное! - подумал наш
крестьянин. - То-то была бы мена, если бы сменять на нее лошадь!"
- Эй ты, с коровой! - крикнул он. - Постой-ка! Видишь мою лошадь? Я
думаю, она стоит дороже твоей коровы! Но так и быть: мне корова сподруч-
нее. Поменяемся?
- Ладно! - ответил тот, и они поменялись.
Дело было слажено, и крестьянин мог повернуть восвояси - он ведь сде-
лал то, что задумал: но раз уж он решил побывать на ярмарке, так и надо
было, хотя бы для того только, чтоб поглядеть на нее. Вот и пошел он с
коровой дальше. Шагал он быстро, корова не отставала, и они скоро нагна-
ли человека, который вел овцу. Добрая была овца: в теле и шерсть густая.
"Вот бы мне такую! - подумал крестьянин. - Этой бы хватило травы на
нашем краю канавы, а зимою ее и в избушке можно держать. И то сказать,
нам сподручнее держать овцу, чем корову. Поменяться, что ли?"
Владелец овцы охотно согласился, мена состоялась, и крестьянин заша-
гал по дороге с овцой. Вдруг у придорожного плетня он увидал человека с
большим гусем под мышкой.
- Ишь гусище-то у тебя какой! - сказал крестьянин. - У него и жира и
пера вдоволь. А ведь любо было бы поглядеть, как он стоит на привязи у
нашей лужи! Да и старухе моей было бы для кого собирать отбросы! Она
часто говорит: "Ах, кабы у нас был гусь!" Ну вот, теперь есть случай до-
быть его... и она его получит! Хочешь меняться? Дам тебе за гуся овцу да
спасибо в придачу!
Тот не отказался, и они поменялись; крестьянин получил гуся. Вот и до
городской заставы рукой подать. Толкотни на дороге прибавилось, люди и
животные, сбившись толпой, шли по канаве и даже по картофельному полю
сторожа. Тут бродила курица сторожа, но ее привязали к изгороди веревоч-
кой, чтобы она не испугалась народа и не отбилась от дома. Короткохвос-
тая была курица, подмигивала одним глазом и вообще на вид хоть куда.
"Куд-кудах!" - бормотала она. Что хотела она этим сказать, не знаю, но
крестьянин, слушая ее, думал: "Лучше этой курицы я и не видывал. Она
красивее наседки священника; вот бы нам ее! Курица везде сыщет себе зер-
нышко, почитай что сама себя прокормит! Право, хорошо было бы сменять на
нее гуся".
- Хочешь меняться? - спросил он у сторожа.
- Меняться? Отчего ж! - ответил тот.
И они поменялись. Сторож взял себе гуся, а крестьянин - курицу.
Немало-таки дел сделал он на пути в город, а жара стояла ужасная, и
он сильно умаялся. Не худо было бы теперь и перекусить да выпить... А
постоялый двор тут как тут. К нему он и направился, а оттуда выходил в
эту минуту работник с большим, туго набитым мешком, и они встретились в
дверях.
- Чего у тебя там? - спросил крестьянин.
- Гнилые яблоки! - ответил работник. - Несу полный мешок свиньям.
- Такую-то уйму?! Вот бы поглядела моя старуха! У нас в прошлом году
уродилось на старой яблоне всего одно яблочко, так мы берегли его в сун-
дуке, пока не сгнило. "Все же это показывает, что в доме достаток", -
говорила старуха. Вот бы посмотрела она на такой достаток! Да, надо бу-
дет порадовать ее!
- А что дадите за мешок? - спросил парень.
