так чудесно! Ее нежные ножки резало как ножами, но этой боли она не
чувствовала - сердцу ее было еще больнее. Она знала, что один лишь вечер
осталось ей пробыть с тем, ради кого она оставила родных и отцовский
дом, отдала свой чудный голос и терпела невыносимые мучения, о которых
принц и не догадывался. Лишь одну ночь оставалось ей дышать одним возду-
хом с ним, видеть синее море и звездное небо, а там наступит для нее
вечная ночь, без мыслей, без сновидений. Далеко за полночь продолжались
на корабле танцы и музыка, и русалочка смеялась и танцевала со смер-
тельной мукой на сердце; принц же целовал красавицу жену, а она играла
его черными кудрями; наконец рука об руку они удалились в свой велико-
лепный шатер.
На корабле все стихло, только рулевой остался у руля. Русалочка опер-
лась о поручни и, повернувшись лицом к востоку, стала ждать первого луча
солнца, который, она знала, должен был убить ее. И вдруг она увидела,
как из моря поднялись ее сестры; они были бледны, как и она, но их длин-
ные роскошные волосы не развевались больше по ветру - они были обрезаны.
- Мы отдали наши волосы ведьме, чтобы она помогла нам избавить тебя
от смерти! А она дала нам вот этот нож - видишь, какой он острый? Прежде
чем взойдет солнце, ты должна вонзить его в сердце принца, и когда теп-
лая кровь его брызнет тебе на ноги, они опять срастутся в рыбий хвост и
ты опять станешь русалкой, спустишься к нам в море и проживешь свои
триста лет, прежде чем превратишься в соленую пену морскую. Но спеши!
Или он, или ты - один из вас должен умереть до восхода солнца. Убей
принца и вернись к нам! Поспеши. Видишь, на небе показалась красная по-
лоска? Скоро взойдет солнце, и ты умрешь!
С этими словами они глубоко вздохнули и погрузились в море.
Русалочка приподняла пурпуровую занавесь шатра и увидела, что головка
молодой жены покоится на груди принца. Русалочка наклонилась и поцелова-
ла его в прекрасный лоб, посмотрела на небо, где разгоралась утренняя
заря, потом посмотрела на острый нож и опять устремила взор на принца,
который во сне произнес имя своей жены - она одна была у него в мыслях!
- и нож дрогнул в руках у русалочки. Еще минута - и она бросила его в
волны, и они покраснели, как будто в том месте, где он упал, из моря
выступили капли крови.
В последний раз взглянула она на принца полуугасшим взором, бросилась
с корабля в море и почувствовала, как тело ее расплывается пеной.
Над морем поднялось солнце; лучи его любовно согревали мертвенно-хо-
лодную морскую пену, и русалочка не чувствовала смерти; она видела ясное
солнце и какие-то прозрачные, чудные создания, сотнями реявшие над ней.
Она видела сквозь них белые паруса корабля и красные облака в небе; го-
лос их звучал как музыка, но такая возвышенная, что человеческое ухо не
расслышало бы ее, так же как человеческие глаза не видели их самих. У
них не было крыльев, но они носились в воздухе, легкие и прозрачные. Ру-
салочка заметила, что и она стала такой же, оторвавшись от морской пены.
- К кому я иду? - спросила она, поднимаясь в воздухе, и ее голос зву-
чал такою же дивною музыкой.
- К дочерям воздуха! - ответили ей воздушные создания. Мы летаем пов-
сюду и всем стараемся приносить радость. В жарких странах, где люди гиб-
нут от знойного, зачумленного воздуха, мы навеваем прохладу. Мы расп-
ространяем в воздухе благоухание цветов и несем людям исцеление и отра-
ду... Летим с нами в заоблачный мир! Там ты обретешь любовь и счастье,
каких не нашла на земле.
И русалочка протянула свои прозрачные руки к солнцу и в первый раз
почувствовала у себя на глазах слезы.
На корабле за это время все опять пришло в движение, и русалочка уви-
дела, как принц с молодой женой ищут ее. Печально смотрели они на волну-
ющуюся морскую пену, точно знали, что русалочка бросилась в волны. Неви-
димая, поцеловала русалочка красавицу в лоб, улыбнулась принцу и вознес-
лась вместе с другими детьми воздуха к розовым облакам, плававшим в не-
бе.
ЕЛКА
Стояла в лесу этакая славненькая елочка; место у нее было хорошее: и
солнышко ее пригревало, и воздуха было вдосталь, а вокруг росли товарищи
постарше, ель да сосна. Только не терпелось елочке самой стать взрослой:
не думала она ни о теплом солнышке, ни о свежем воздухе; не замечала и
говорливых деревенских детишек, когда они приходили в лес собирать зем-
лянику или малину. Наберут полную кружку, а то нанижут ягоды на соломи-
ны, подсядут к елочке и скажут:
- Какая славная елочка!
А ей хоть бы и вовсе не слушать таких речей.
Через год подросла елочка на один побег, через год вытянулась еще
немножко; так, по числу побегов, всегда можно узнать, сколько лет росла
елка.
- Ах, быть бы мне такой же большой, как другие! - вздыхала елка. - Уж
как бы широко раскинулась я ветвями да выглянула макушкой на вольный
свет! Птицы вили бы гнезда у меня в ветвях, а как подует ветер, я кивала
бы с достоинством, не хуже других!
И не были ей в радость ни солнце, ни птицы, ни алые облака, утром и
вечером проплывавшие над нею.
Когда стояла зима и снег лежал вокруг искрящейся белой пеленой, час-
тенько являлся вприпрыжку заяц и перескакивал прямо через елочку - такая
обида! Но прошло две зимы, и на третью елка так подросла, что зайцу уже
приходилось обегать ее кругом.
"Ах! Вырасти, вырасти, стать большой и старой - лучше этого нет ниче-
го на свете!" - думала елка.
По осени в лес приходили дровосеки и валили сколько-то самых больших
деревьев. Так случалось каждый год, и елка, теперь уже совсем взрослая,
всякий раз трепетала, - с таким стоном и звоном падали наземь большие
прекрасные деревья. С них срубали ветви, и они были такие голые, длин-
ные, узкие - просто не узнать. Но потом их укладывали на повозки, и ло-
шади увозили их прочь из лесу. Куда? Что их ждало?
Весной, когда прилетели ласточки и аисты, елка спросила у них:
- Вы не знаете, куда их увезли? Они вам не попадались?
Ласточки не знали, но аист призадумался, кивнул головой и сказал:
- Пожалуй, что знаю. Когда я летел из Египта, мне встретилось много
новых кораблей с великолепными мачтами. Помоему, это они и были, от них
пахло елью. Я с ними много раз здоровался, и голову они держали высоко,
очень высоко.
- Ах, если б и я была взрослой и могла поплыть через море! А какое
оно из себя, это море? На что оно похоже?
- Ну, это долго рассказывать, - ответил аист и улетел.
- Радуйся своей молодости! - говорили солнечные лучи. - Радуйся свое-
му здоровому росту, юной жизни, которая играет в тебе!
И ветер ласкал елку, и роса проливала над ней слезы, но она этого не
понимала.
Как подходило рождество, рубили в лесу совсем юные елки, иные из них
были даже моложе и ниже ростом, чем наша, которая не знала покоя и все
рвалась из лесу. Эти деревца, а они, кстати сказать, были самые краси-
вые, всегда сохраняли свои ветки, их сразу укладывали на повозки, и ло-
шади увозили их из лесу.
- Куда они? - спрашивала елка. - Они ведь не больше меня, а одна так
и вовсе меньше. Почему они сохранили все свои ветки? Куда они едут?
- Мы знаем! Мы знаем! - чирикали воробьи. - Мы бывали в городе и заг-
лядывали в окна! Мы знаем, куда они едут! Их ждет такой блеск и слава,
что и не придумаешь! Мы заглядывали в окна, мы видели! Их сажают посреди
теплой комнаты и украшают замечательными вещами - золочеными яблоками,
медовыми пряниками, игрушками и сотнями свечей!
- А потом? - спрашивала елка, трепеща ветвями. - А потом? Потом что?
- Больше мы ничего не видали! Это было бесподобно!
- А может, и мне суждено пойти этим сияющим путем! - ликовала елка. -
Это еще лучше, чем плавать по морю. Ах, как я томлюсь! Хоть бы поскорей
опять рождество! Теперь и я такая же большая и рослая, как те, которых
увезли в прошлом году. Ах, только бы мне попасть на повозку! Только бы
попасть в теплую комнату со всей этой славой и великолепием! А потом?..
Ну, а потом будет что-то еще лучше, еще прекраснее, а то к чему же еще
так наряжать меня? Уж конечно, потом будет что-то еще более величествен-
ное, еще более великолепное! Но что? Ах, как я тоскую, как томлюсь! Сама
не знаю, что со мной делается!
- Радуйся мне! - говорили воздух и солнечный свет. - Радуйся своей
юной свежести здесь, на приволье!
Но она ни капельки не радовалась; она росла и росла, зиму и лето сто-
яла она зеленая; темно-зеленая стояла она, и все, кто ни видел ее, гово-
рили: "Какая славная елка!" - и под рождество срубили ее первую. Глубо-
ко, в самое нутро ее вошел топор, елка со вздохом пала наземь, и было ей
больно, было дурно, и не могла она думать ни о каком счастье, и тоска
была разлучаться с родиной, с клочком земли, на котором она выросла:
знала она, что никогда больше не видать ей своих милых старых товарищей,
кустиков и цветов, росших вокруг, а может, даже и птиц. Отъезд был сов-
сем невеселым.
Очнулась она, лишь когда ее сгрузили во дворе вместе с остальными и
чей-то голос сказал:
- Вот эта просто великолепна! Только эту!
Пришли двое слуг при полном параде и внесли елку в большую красивую
залу. Повсюду на стенах висели портреты, на большой изразцовой печи сто-
яли китайские вазы со львами на крышках; были тут кресла-качалки, шелко-
вые диваны и большие столы, а на столах книжки с картинками и игрушки,
на которые потратили, наверное, сто раз по сто риксдалеров, - во всяком
случае, дети говорили так. Елку поставили в большую бочку с песком, но
никто бы и не подумал, что это бочка, потому что она была обернута зеле-
ной материей, а стояла на большом пестром ковре. Ах, как трепетала елка!
Что-то будет теперь? Девушки и слуги стали наряжать ее. На ветвях повис-
ли маленькие сумочки, вырезанные из цветной бумаги, и каждая была напол-
нена сластями; золоченые яблоки и грецкие орехи словно сами выросли на
елке, и больше ста маленьких свечей, красных, белых и голубых, воткнули
ей в ветки, а на ветках среди зелени закачались куколки, совсем как жи-
вые человечки - елка еще ни разу не видела таких, - закачались среди зе-
лени, а вверху, на самую макушку ей посадили усыпанную золотыми блестка-
ми звезду. Это было великолепно, совершенно бесподобно...
- Сегодня вечером, - говорили все, - сегодня вечером она засияет!
"Ах! - подумала елка. - Скорей бы вечер! Скорей бы зажгли свечи! И
что же будет тогда? Уж не придут ли из леса деревья посмотреть на меня?
Уж не слетятся ли воробьи к окнам? Уж не приживусь ли я здесь, уж не бу-
ду ли стоять разубранная зиму и лето?"
Да, она изрядно во всем разбиралась и томилась до того, что у нее
прямо-таки раззуделась кора, а для дерева это все равно что головная
боль для нашего брата.
И вот зажгли свечи. Какой блеск, какое великолепие! Елка затрепетала
всеми своими ветвями, так что одна из свечей пошла огнем по ее зеленой
хвое; горячо было ужасно.
- Господи помилуй! - закричали девушки и бросились гасить огонь.
Теперь елка не смела даже и трепетать. О, как страшно ей было! Как
боялась она потерять хоть что-нибудь из своего убранства, как была оше-
ломлена всем этим блеском... И тут распахнулись створки дверей, и в зал
гурьбой ворвались дети, и было так, будто они вот-вот свалят елку. За
ними степенно следовали взрослые. Малыши замерли на месте, но лишь на
мгновение, а потом пошло такое веселье, что только в ушах звенело. Дети
пустились в пляс вокруг елки и один за другим срывали с нее подарки.
"Что они делают? - думала елка. - Что будет дальше?"
И выгорали свечи вплоть до самых ветвей, и когда они выгорели, их по-
