Кто же хозяин этих чудесных мест?
-- Никто! Все! -- пожала плечами Ежиха.
-- И я тоже? -- спросил я.
-- Пожалуй, -- пробормотала Ежиха, полируя будущую мисочку для
своей простокваши.
-- Но, фру Ежиха, вы точно уверены, что хозяйка этих мест не
какая-нибудь Хемулиха? -- продолжая беспокоиться, допрашивал я.
-- Кто это? Кто это такая? -- спросила Ежиха. Подумать только,
счастливица никогда в жизни не видела хемулях!
-- У них ужасно большие ноги и никакого чувства юмора, --
объяснил я. -- У них огромные, чуть приплюснутые морды, а волосы
растут беспорядочными клочьями. Хемулихи никогда не делают то, от чего
делается весело, а только то, что необходимо. И постоянно напоминают
вам о том, что бы они сами сделали, будь на вашем месте, и...
-- О, боже! -- Ежиха, попятившись, скрылась в зарослях
папоротника.
"Ну и ладно, -- слегка обидевшись, подумал я (ведь я мог
значительно больше рассказать о Хемулихах). - Раз у этих мест нет
хозяина и они принадлежат всем, значит, и мне тоже. Но что бы мне
такое придумать?"
Идея, как это всегда со мной бывает, пришла внезапно. В голове у
меня что-то щелкнуло, и все стало ясно. Если есть на свете Муми-тролль
и если есть свободные Места, то совершенно точно: здесь будет Дом.
Какая восхитительная мысль: дом, который я сам построю! Дом, хозяин
которого -- я один. Неподалеку я обнаружил ручей и зеленую полянку,
показавшуюся мне очень подходящей для муми-тролля. В излучине ручья
нашелся даже песчаный бережок.
Я взял щепку и стал чертить на песке свой будущий дом. Побольше
уверенности! Я точно знал, каким должен быть дом муми-тролля: высоким,
узким, со множеством балкончиков, лестниц и башенок. На верхнем этаже
я нарисовал три маленькие комнатки и чулан для всякой всячины, ну,
сами знаете! Нижний же этаж целиком заняла большая шикарная гостиная.
К ней я причертил застекленную веранду. Отсюда мне предстояло, сидя в
кресле-качалке, смотреть на бегущий мимо ручей. А на столике передо
мной будет вечно стоять огромный стакан сока и рядом с ним -- гора
бутербродов. Перилам веранды я пририсовал столбики с узором в виде
сосновых шишек. Остроконечную крышу украсил красивой деревянной
луковицей и тут же решил, что когда-нибудь в будущем обязательно
позолочу ее. Я долго размышлял над тем, какую форму избрать для печной
дверцы (пережиток тех времен, когда все муми-тролли жили за печкой). В
конце концов я решил отказаться от множества маленьких печек с медными
дверцами и вместо них сделал одну большую печь в гостиной.
С печкой дом сразу сделался необычайно уютным. И я был просто
очарован моим собственным прекрасным произведением. Должно быть, тут
проявились мои врожденные способности, а также талант,
рассудительность и самокритичность. Но так как никогда не следует
хвалить то, что создано тобою, я просто описываю вам этот дом.
Внезапно мне стало холодно. Тень от папоротника все росла и
росла, вечерело...
От усталости и голода у меня закружилась голова, и я только и
думал, что о Ежихиной мисочке для простокваши. К тому же у нее вполне
могла заваляться краска, которой можно будет позолотить купол в виде
луковицы на крыше будущего дома муми-троллей. Устало передвигая
одеревеневшие лапки, я побрел по темнеющему лесу.
Ежиха мыла посуду.
-- Подумать только! -- воскликнула она при виде меня. -- Он снова
здесь! Только ни слова о хемулях!
Махнув лапкой, я заговорил:
-- Хемули, любезная фру, для меня теперь -- никто! Я построил
дом! Скромный двухэтажный дом! Я очень счастлив, но очень устал, а
прежде всего -- ужасно голоден! Я привык есть ровно в пять часов. И
мне надо немного золотой краски для луковицы на...
-- Вот оно что! Золотой краски! -- с кислой миной перебила меня
Ежиха. -- Ты явился как раз к мытью посуды. Свежая простокваша еще не
готова, а вечернюю я съела.
-- Ну и ладно, -- отвечал я. -- Одной мисочкой простокваши
больше, одной меньше -- не так уж важно для искателя приключений. Но
прошу вас, любезная фру, оставьте посуду и взгляните на мой новый дом!
Ежиха подозрительно посмотрела на меня и вытерла лапки полотенцем.
-- Так и быть, -- сказала она. -- Придется потом снова воду
подогревать. Где дом? Далеко отсюда?
Я шел впереди, и от дурного предчувствия всю дорогу у меня
дрожали поджилки.
-- Ну-у? -- спросила Ежиха, когда мы приблизились к ручью.
-- Любезная фру, -- осторожно начал я, показывая на дом, который
начертил на песке. -- Вот таким я представляю его себе... Перила
веранды опираются на столбики с узором в виде сосновых шишек. То есть,
если вы, фру, одолжите мне лобзик...
Я был совершенно сбит с толку.
Дорогой читатель! Я так вжился в мечту о доме, что уверился,
будто он и в самом деле уже построен! Это, конечно, свидетельствует о
богатстве моей фантазии -- необычайной особенности, которая в будущем
отметит мою жизнь и жизнь моих близких.
Ежиха долго смотрела на меня, потом наконец что-то пробормотала
(к счастью, слов я не разобрал) и отправилась восвояси -- домывать
посуду.
А я залез в ручей и, ни о чем не думая, побрел по прохладной
воде. Ручей тек причудливо и неспешно, как обычно текут лесные ручьи.
Местами он становился таким мелким и прозрачным, что на дне его был
виден каждый камешек. Багровое солнце стояло низко над горизонтом, его
лучи, огибая сосновые стволы, били мне прямо в глаза, и я,
ослепленный, брел все дальше и дальше.
Наконец в голове у меня опять щелкнуло. Если бы я и в самом деле
построил дом вот на том красивом лужке, поросшем цветами, то весь
лужок был бы испорчен, не так ли?
Дом надо строить рядом с лужком, но рядом с лужком места для
постройки не было! Подумать только: я чуть не стал домовладельцем! А
разве домовладелец может быть искателем приключений?
Дальше... Я чуть было на всю свою жизнь не обзавелся такой
соседкой, как Ежиха! Скорее всего она из обширного ежового рода, и все
они там такого же неприветливого нрава. Стало быть, я избежал трех
больших бед и должен испытывать чувство глубокого удовлетворения.
Теперь задним числом я смотрю на историю с домом как на свой
первый большой жизненный Опыт, имевший величайшее значение для моего
дальнейшего развития.
Сохранив свободу и самоуважение, я мог брести по ручью и дальше,
но мысли мои были прерваны какимто веселым, коротеньким звуком.
Посреди ручья стрекотало красивое водяное колесо, сделанное из
колышков и лопастей. Я остановился в удивлении. И тут же услыхал, как
кто-то говорит:
-- Это эксперимент. Счетчик оборотов.
Я приоткрыл глаза и увидел, что из черничника высовывается пара
длинных-предлинных ушей.
-- С кем имею честь? -- спросил я.
-- Фредриксон, -- ответил обладатель длинных ушей. - А ты сам --
кто?
-- Муми-тролль, -- отвечал я. -- Беглец, рожденный при самом
необыкновенном сочетании звезд.
-- Каком-каком? -- переспросил Фредриксон с заметным интересом.
И я очень тому обрадовался, потому что впервые услышал разумный,
интеллигентный вопрос.
Я вылез из ручья и, сев рядом с Фредриксоном, стал рассказывать
ему о всех знаках и предзнаменованиях, сопровождавших мое появление на
свет. Он ни разу не прервал меня, слушая мой рассказ о красивой
маленькой корзиночке и газетной бумаге, в которой меня якобы нашла
Хемулиха, и о моем ужасном детстве в ее ужасном доме, где меня никто
не понимал. И о Приключении на весеннем льду...
Поскольку в рассказе всегда следует сосредоточиться на самом
главном, историю с домом и Ежихой я опустил, зато подробно описал свое
драматическое бегство и ужасное странствие по вересковой пустоши. И
под конец сообщил Фредриксону, что решил стать искателем приключений.
Когда я умолк, Фредриксон, слушавший меня очень внимательно и
изредка, в нужных местах, помахивавший ушами, долго думал и наконец
сказал:
-- Удивительно! До чего удивительно!
-- Конечно! -- с благодарностью произнес я.
-- А хемули просто отвратительны, -- заявил Фредриксон и,
рассеянно вытащив из кармана пакет с бутербродами, отдал мне половину,
пояснив: -- Ветчина.
Потом мы с ним немного посидели, глядя, как заходит солнце.
За время своей долголетней дружбы с Фредриксоном я не раз
удивлялся тому, как он может успокаивать и убеждать, не произнося
сколько-нибудь значительных и громких слов. Но я намерен продолжить
свой рассказ... К моему вящему удовольствию, день кончился чудесно, и
я рекомендую каждому, у кого неспокойно на душе, посмотреть на искусно
сделанное водяное колесо, которое стрекочет посреди ручья.
Искусству изготовлять такие колеса я научил позднее и моего сына
Муми-тролля. (Это делают так: вырезают два маленьких колышка и втыкают
их в песчаное дно ручья на некотором расстоянии друг от друга. Затем
находят четыре длинных листа и протыкают их прутиком, чтобы они вместе
составили что-то вроде звездочки. Эту несложную конструкцию укрепляют
двумя тоненькими веточками. Под конец прутики с листочками осторожно
кладут на распорки, и водяное колесо начинает вертеться.)
Когда в лесу совсем стемнело, мы с Фредриксоном вернулись на мой
зеленый лужок и легли спать. Мы провели ночь на веранде моего дома,
хотя Фредриксон об этом и не подозревал. Во всяком случае мне стало
совершенно ясно, что дом готов и мне больше не надо думать об этом.
Единственное, что имело значение, -- я нашел своего первого
друга, и для меня началась настоящая жизнь.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
где я ввожу в свои мемуары Юксаре и зверька по имени
Шнырек, представляю читателям дронта Эдварда и даю
яркое описание речного парохода "Морской оркестр" и его
несравненной команды
В то утро, проснувшись, я увидел, что Фредриксон закидывает в
ручей сеть.
-- Привет! -- поздоровался я. -- Здесь водится рыба?
-- Нет! -- ответил Фредриксон. -- Это подарок ко дню рождения.
Реплика была совершенно в духе Фредриксона. Он просто хотел
сказать, что рыболовную сеть получил в подарок от своего племянника,
который сам сплел ее и очень огорчится, если сеть не побывает в воде.
Слово за слово, и я узнал, что племянника зовут Шнырек [Маленький
зверек, который шныряет, то есть: необыкновенно торопливо и
легкомысленно снует туда-сюда, опрокидывая и теряя по пути все, что
можно. (Прим автора.)] и что родители его погибли во время генеральной
уборки. Этот зверек жил теперь в банке из-под кофе, ну, той, что
голубого цвета, и коллекционировал главным образом пуговицы. Рассказ
Фредриксона не отнял у меня много времени. Фредриксон был скуп на
слова и никогда не тратил их особенно много за один раз.
Затем он поманил меня легким движением уха и повел в лес. Когда
мы подошли к кофейной банке, Фредриксон вытащил свисток и трижды
свистнул. Крышка моментально отскочила, оттуда выпрыгнул Шнырек и
кинулся к нам.
-- Доброе утро! -- с нескрываемой радостью закричал он. -- Вот
здорово! Как раз сегодня ты и собирался устроить мне большой сюрприз?
Это кто с тобой? Какая честь для меня! Жаль, что я еще не успел
прибраться в банке...
-- Не смущайся! -- успокоил племянника Фредриксон. -- Это
Муми-тролль.
-- Здравствуйте! Добро пожаловать! -- затараторил Шнырек. -- Я
сейчас... Извините, мне надо взять с собой кое-какие вещи...
Он исчез в своей банке, и мы услышали, как отчаянно он там
роется. Через некоторое время Шнырек снова выскочил с фанерным ящичком
под мышкой, и дальше мы пошли уже втроем.
