обыкновенный самообман.
Разве можно наверняка знать наперед, что скажет например, мама,
когда проснется? И останется ли предок муми-троллей в изразцовой печи?
И успеет ли вернуться Снусмумрик до того, как будет написана последняя
страница этой книги? И расстроится ли Мюмла, лишившись картонной
коробки? И где будет жить Туу-тикки, когда купальня снова станет
купальней? И еще останется выяснить множество других вещей.
Так что, пожалуй, правильней всего продолжить рассказ.
Ну, а самое главное -- это ледоход; такое замечательное событие
обойти никак нельзя.
И вот наступил таинственный месяц. Он принес яркие солнечные дни,
капель с крыш, ветры и мчащиеся тучи, лютую стужу по ночам, твердый
снежный наст и ослепительный лунный свет. Муми-тролль бегал по долине
вне себя от гордости и ожидания.
Пришла весна, но вовсе не такая, какую он себе представлял. Вовсе
не та весна, что освободила его от чуждого и враждебного мира, а весна
-- естественное продолжение того нового и удивительного, что он
преодолел и с чем сумел освоиться.
Муми-тролль надеялся, что весна-- будет долгой и он сможет
сохранить чувство ожидания как можно дольше. Каждое утро он почти
боялся величайшего чуда -- а вдруг кто-то из его семейства проснется.
Он осторожно передвигался по гостиной, боясь на что-нибудь
наткнуться. А потом мчался в долину, вдыхал новые запахи и смотрел,
что случилось за это время.
С южной стороны дровяного сарая начал оголяться клочок земли.
Березки оделись нежной красноватой дымкой, видной только на
расстоянии. Солнце припекало сугробы, которые стали совсем прозрачными
и потрескивали, точно стекло. А лед потемнел, словно сквозь него
просвечивала морская синева.
Малышка Мю по-прежнему каталась на самодельных коньках -- всюду,
где еще можно было кататься. Вместо крышек от банок она приспособила к
ботинкам поставленные ребром кухонные ножи.
Муми-тролль видел даже восьмерки, которые она выписывала своими
коньками, но саму малышку Мю никогда не встречал.
Она всегда обладала способностью развлекаться одна, и что бы она
ни думала о весне и как бы она ей ни нравилась, у малышки Мю не было
ни малейшего желания высказываться по этому поводу.
Туу-тикки занималась весенней уборкой в купальне.
Она дочиста выскребла все красные и зеленые оконные стекольца,
чтобы первой весенней мухе было приятно сесть на них, она развесила на
солнце купальные халаты и пыталась починить резинового хемуля.
-- Теперь купальня станет снова купальней, -- сказала она. --
Чуть позднее, когда наступит тепло и все зазеленеет, ты будешь лежать
на нагретых солнцем мостках купальни и слушать, как волны плещутся о
берег...
-- Почему ты не говорила об этом зимой? -- спросил Муми-тролль.
-- Это утешило бы меня. Я сказал: "Здесь росли яблоки". А ты ответила:
"Теперь здесь растет снег". Разве ты не поняла, что я сразу захандрил?
Туу-тикки пожала плечами.
-- Нужно доходить до всего своим умом, -- сказала она, -- и
переживать все тоже одному.
Солнце припекало все жарче.
Оно пробуравило небольшие ямки и канальцы во льду, и море подо
льдом, волнуясь, стремилось наверх.
По ночам Муми-тролль слышал, как в спящем доме что-то щелкает и
трещит.
Предок не подавал признаков жизни. Он закрыл за собой печные
вьюшки и, быть может, перенесся в другие времена, те, что были тысячу
лет назад. Шнурок от вьюшки вместе с кисточкой, бисером и прочей
роскошью исчез в щелке между изразцовой печью и стеной.
"Шнурок ему понравился", -- подумал Мумитролль. Теперь он уже
больше не спал в корзине с древесной стружкой, а перебрался на свою
собственную кровать. По утрам солнце все глубже и глубже заглядывало в
гостиную, удивленно освещая паутину и хлопья пыли. Самые крупные,
сбившиеся в клубок хлопья Муми-тролль выносил на веранду, а мелким и
легким позволял кататься взад-вперед как им вздумается.
В полдень земля под окном, выходящим на юг, нагрелась. В глубине
ее зашевелились коричневые луковицы цветов и крохотные корни растений,
которые жадно впитывали тающий снег.
А однажды ветреным днем, до того, как наступить сумеркам,
послышался сильный и величественный грохот в открытом море.
-- Ага, -- сказала Туу-тикки, ставя чашку с чаем на стол. -- Вот
и весенняя канонада.
Лед медленно вздыбился, и снова раздался грохот.
Муми-тролль выскочил из купальни и стоял, прислушиваясь, на
теплом ветру.
-- Посмотри, вот наступает море, -- сказала за его спиной
Туу-тикки.
Далеко-далеко в море шипели белопенные волны, сердитые, голодные,
поглощавшие одну за другой глыбы зимнего льда.
Но вот ближе к берегу лед раскололся, черные трещины разбежались
в разные стороны, а потом исчезли из виду. Море вздыбилось снова. И
снова по льду разбежались трещины. Они становились все шире и шире.
-- А я знаю кого-то, кто очень спешит, -- сказала Туу-тикки.
Конечно, это была малышка Мю. Без нее уж было никак не обойтись.
Она наверняка заметила: что-то происходит, и ей нужно было все как
следует разглядеть даже там, где море очистилось ото льда. Она
подкатила к самому краю льдины и выписала лихую восьмерку у самого
рокочущего моря.
Затем, повернувшись, быстро помчалась по треснувшим льдинам.
Сначала трещины были совсем тонкими. Но они уже издалека
предупреждали: "Опасно".
Лед вздымался и опускался, а порой раздавался настоящий
празднично-разрушительный салют, от которого по спине восхищенной
малышки Мю пробегал холодок.
"Только бы эти болваны не вздумали выйти на лед спасать меня, --
подумала она. -- Они только испортят мне праздник".
Она помчалась так, что кухонные ножи чуть не сплющились, но
берега все равно не было видно.
Теперь трещины расширились и превратились в реки. На лед плеснула
маленькая сердитая волна.
Внезапно море наполнилось качающимися ледяными островками,
беспорядочно ударявшимися друг о друга. На одном из таких островков
застряла малышка Мю. Она видела, как полоса воды вокруг нее все
расширяется, и, не очень-то испугавшись, подумала: "Вот так
хорошенькая история!"
Муми-тролль тут же ринулся ее спасать.
А Туу-тикки, поглядев еще немного, пошла в купальню и поставила
воду на огонь. "Да, да, -- думала она, вздыхая. -- Вот так бывает
всегда в приключенческих повестях. Все только и делают, что спасают
друг друга и спасаются сами. Хотела бы я, чтобы кто-нибудь
когда-нибудь написал о той, кто пытается потом согреть героев".
Муми-тролль бежал по льдине, а рядом с ним, не отставая ни на
шаг, бежала маленькая трещина, с которой он не спускал глаз.
Муми-тролль чувствовал: в море поднялась мертвая зыбь, и льдина
вздыбилась, потом она треснула и начала качаться.
Малышка Мю спокойно стояла на своем ледяном островке, разглядывая
прыгающего по льдине Мумитролля.
Он был похож на подскакивающий резиновый мячик, а глаза у него от
любопытства и напряженного ожидания были круглые, словно шарики. Когда
он остановился возле малышки Мю, она, протянув к нему лапку, сказала:
-- Посади меня к себе на голову, чтоб я могла поскорее соскочить,
когда увижу, что ты гибнешь.
Крепко схватив его за уши, она закричала:
-- К берегу, поворот!
Муми-тролль бросил быстрый взгляд в сторону купальни. Из трубы
вился дымок, но никто не стоял на мостках причала и никто не
беспокоился о них с Мю. Муми-тролль помедлил минутку, чувствуя, как от
разочарования у него внезапно устали ноги.
-- Полный вперед! -- опять закричала малышка Мю.
И, стиснув зубы. Муми-тролль устремился вперед. Ноги у него
дрожали от усталости, и всякий раз, перескакивая на новую льдину, он
чувствовал, как вода холодным душем окатывала ему живот. Но он бежал и
бежал.
Море вскрылось ото льда, и волны танцевали вальс.
-- Подпрыгивай вместе с волнами, -- разорялась малышка Мю. -- Вот
еще одна волна... Ты чувствуешь ее под ногами... Прыг!
И как раз в ту минуту, когда волна медленно выбивала льдину
из-под ног Муми-тролля, он прыгал на другую.
-- Раз, два, три, -- считала в ритме вальса малышка Мю. -- Раз,
два, три, погоди -- раз, два, три. Прыг!
Его ноги дрожали, а живот и грудь совсем похолодели. Внезапно
пасмурное небо прорезали багряные лучи заходящего солнца, а лед и
волны заблестели так, что глазам стало больно. Спина Муми-тролля
нагрелась, но живот его мерз все сильнее, и весь этот суровый мир
танцевал вместе с ним вальс.
Из окошка купальни за ними внимательно следила Туу-тикки и вот
теперь поняла: дело плохо.
"Ай, ай, -- подумала она. -- Ведь он не знает, что я все время
наблюдаю за ним..."
Туу-тикки поспешила на мостки причала и крикнула:
-- Браво!
Она чуть было не опоздала.
Муми-троллю не удалось на этот раз перепрыгнуть на новую льдину,
и он упал, по уши погрузившись в море, и маленькая веселая льдинка
неустанно толкала его в затылок.
Отпустив уши Муми-тролля, малышка Мю прыгнула на берег. Гоп-ля!
Удивительно, до чего легко со всем справляешься, если тебя зовут Мю!
-- Держи! -- сказала Муми-троллю Туу-тикки, протянув ему свою
крепкую лапку. Она лежала животом вниз на стиральной доске Муми-мамы и
смотрела в его взволнованные глаза. -- Так, так... -- сказала она.
Туу-тикки медленно вытащила его на край льдины. Он вскарабкался
на берег и сказал:
-- Ты даже не вышла посмотреть...
-- Я видела тебя в окошко, -- огорченно сказала Туу-тикки. -- А
теперь иди в купальню и согрейся.
-- Нет, я пойду домой, -- ответил Муми-тролль.
Встав на ноги, он, ковыляя, отправился к дому.
-- А подогретый сок?! -- закричала ему вслед Туутикки. -- Не
забудь выпить чего-нибудь теплого!
Дорога была мокрой от тающего снега, и Мумитролль ступал на корни
деревьев и хвойные иголки; его трясло от холода, а ноги по-прежнему
противно дрожали.
Он едва повернул голову, когда прямо перед ним перебежал дорогу
маленький бельчонок.
-- Счастливой весны! -- рассеянно сказал бельчонок.
-- Не очень-то она счастливая! -- ответил Мумитролль и пошел
дальше.
Вдруг он резко остановился и уставился на бельчонка. У бельчонка
был длинный пушистый хвостик, блестевший в лучах заходящего солнца.
-- Это тебя зовут -- бельчонок с хорошеньким хвостиком? --
медленно спросил Муми-тролль.
-- Ясное дело, меня! -- ответил бельчонок.
-- Так это ты! -- воскликнул Муми-тролль. -- Это и вправду ты?
Тот, что повстречал Ледяную деву?
-- Не помню, -- сказал бельчонок. -- Ты ведь знаешь, я такой
забывчивый.
-- Постарайся вспомнить, -- умолял бельчонка Муми-тролль. --
Разве ты не помнишь хотя бы тот уютный матрасик с клочьями шерсти?
Почесав себя за ушком, бельчонок задумался.
-- Я помню много всяких разных матрасиков, -- сказал он, -- с
клочьями шерсти и без них. Лучше клочьев шерсти я не знаю ничего.
И бельчонок беспечно поскакал дальше в лес.
"Ну, это надо будет выяснить позднее, -- подумал Муми-тролль. --
Мне сейчас слишком холодно, мне надо домой..."
И он чихнул, так как впервые в жизни сильно простудился.
Котел парового отопления в погребе остыл, и в гостиной было очень
холодно.
Дрожащими лапами Муми-тролль накладывал на живот и грудь один
коврик за другим, но никак не мог согреться. Ноги болели, в горле
саднило. Жизнь внезапно стала такой горестной, а мордочка казалась
чужой и слишком большой. Муми-тролль попытался свернуть свой холодный
как лед хвост, но тут он снова чихнул.
