возможность выслушать цыгана.
- У меня в кибитке юбки есть, шаль, мониста, - тихо сказал он. -
Ты вороная, за нашу сойдешь.
- А они? - Адель мотнула головой в ту сторону, где постукивали
копыта двух коней.
Ешка вздохнул.
- Этих уже не спрячешь.
Адель призадумалась.
Не так уж глупо было то, что присоветовал Ешка... Но был еще один
человек, который охотно бы спрятал маркитантку, более того - позволил
ей обыскать себя с ног до головы!
- А ведь один шанс у нас все же есть... - пробормотала Адель.
Разумеется, если баварец поехал прямиком в Митаву, то не скоро
объявится записочка в развилке старого дуба. А если он где-то
поблизости? Если записочка ждет? Уж больно выразительно поглядывал
господин Бауман на француженку...
Она и помыслить не могла о том, чтобы самой спастись, а эскадрон
бросить на произвол судьбы. Но сперва спастись самой, а потом уже
заняться спасением всех прочих - в таком решении логика имелась. Адель
догнала гусара.
- Вот что я надумала, мой маленький Серж, - решительно сказала
она. - Утро близится, и нужно нам возвращаться туда, где мы напали на
фуражиров. Место там опасное, лес прямо-таки сквозной, но именно в
этом месте нас и не станут искать.
- Мы, положем, заляжем в овражке, а кони? - спросил гусар.
- Коней тоже спрятать можно, - заметил Ешка. - Плохо то, что они
всех корчмарей в округе уже предупредили. Не найдется такого дурака,
чтобы нас приютил. Мач, а к тебе нельзя?
Мач помотал головой. Он всего лишь на секундочку вообразил, как
обрадуется его семейство таким гостям!..
- Возвращаемся, - решила Адель. - Едем! Тут мы ничего хорошего не
дождемся.
И возглавила эскадрон. Ешка, разумеется, двинулся за ней следом,
Мач тоже, а вот Сергей Петрович на сей раз уже оказался в арьергарде -
и ехал так довольно долго.
Слишком поздно спохватилась Адель, слишком поздно вспомнила старую
истину: если мужчина не просится спать, не требует есть и не жалуется
на всякую ерунду, то он или болен, или затевает неладное.
Неизвестно, где в конской сбруе был налажен у гусара тайничок для
фляги. Мач вспомнил, что тот рассказывал о бутылках в кивере. Если
так, то гусар умудрился выбросить пустую бутылку совершенно незаметно.
Когда же догадались обратить на него внимание - он ехал молча, то
клонясь направо, то налево, то пытаясь клюнуть острым носом холку
Аржана, то вовсе заваливаясь назад.
Ешка обнюхал его.
- Что-то крепкое...
- Что делать? - в отчаянии спросила Адель. - Нет, вы мне скажите,
что делать?
- По трое в ря-ад - на-ли-вай! - пробормотал гусар.
- Я бы его сунул головой в холодную воду, - посоветовал Ешка.
- Вот сейчас мы все и отправимся искать для этой скотины холодную
воду! - Адель была в полнейшем отчаянии и навешала на гусара таких
комплиментов, что хоть уши затыкай.
В трезвом виде он от пятерых со смехом отбивался саблей. А сейчас
его можно было скинуть с коня хворостиной.
Мач вызвался следить, чтобы Сергей Петрович не съехал с седла.
Хотя - какая разница, возьмут его пруссаки целенького или с царапинами
и синяками?
А небо между тем уже светлело.
- Ждите меня здесь! - решительно приказала Адель и ускакала.
Прежде всего она хотела проверить развилку дуба. Скорее всего,
записочки там еще не было. Раз так - следовало спешить к Митаве. Найти
Баумана несложно - Адель умела разыскивать в колонне на марше даже
заклятых должников. Если баварец пристанет с нежностями... в конце
концов, и это - несложно...
С такими вот нехорошими мыслями в голове Адель отыскала место
стычки с фуражирами, оттуда свернула в лес, но вот какое из деревьев
было искомым дубом - понять уже не могла. При свете дня дуб-то был
приметным, а впотьмах все приметы куда-то подевались.
Может, там и лежала записочка - да только в руки не давалась.
Адель медленно поехала по тропе. Вдруг Фортуна сама, без приказа
встала. Маркитантка привыкла доверять своей шустрой кобылке и тоже
насторожилась.
По большаку пронеслись кони.
Адель решила выждать - и правильно сделала. Пяти минут не прошло,
как кони проскакали в другую сторону. И еще через минуту - в прежнем
направлении.
Адель спешилась и, пригибаясь, пошла поглядеть - кто там так не
вовремя дурака валяет.
Она обнаружила на дороге троих конных. Все они были в длинных
плащах, не позволявших определить мундиров и званий. И, наклонившись
друг к дружке, совещались - но совещались шепотом!
Странные события происходили в предрассветном лесу.
Один, повыше ростом, чем прочие, сердито тыкал черной перчаткой в
сторону Адели и, судя по движениям, был здорово чем-то возмущен.
Наконец другому удалось его успокоить. Высокий помотал головой и
послал коня прямо на Адель. Она сжалась под кустом - и пропустила
сердитого всадника. Лишь конь недовольно фыркнул.
Маркитантка, стараясь ступать бесшумно, поспешила к Фортуне.
Глупая кобылка, почуяв хозяйку, заржала. И тем себя выдала.
Адель, уже не заботясь о конспирации, подбежала к ней и вскочила в
седло. Нужно было удирать любой дорогой! С пистолетом наготове!
Но за поворотом тропинки маркитантка обнаружила такую картину.
Стоял под деревом оседланный конь. Ну, не совсем под деревом,
что-то заставило вышколенную скотинку сдвинуться с места. А в воздухе
над ним висел человек. То есть, даже не совсем висел. Одна его нога
еще скользила по конскому седлу. А руками он даже обнимал толстое
дерево. Но еще мгновение - и нога соскользнула бы с вытертого до
блеска седла, руки съехали бы по корявому стволу, и человек в длинном
плаще грянулся бы оземь.
Тут маркитантка все поняла.
- Господин Бауман! Это же не тот дуб!
- Вы? - радостно воскликнул он, совершая свободной ногой какие-то
диковинные взбрыки.
- Я, - с тем милосердная Адель подъехала совсем близко и
подпихнула лошадь баварца так, чтобы бедолага смог встать на седло как
полагается.
- Вы одни? - усаживаясь приличным образом в седло, немедленно
спросил тот.
- Разумеется, - с готовностью на что угодно отвечала Адель.
- А этот ваш седовласый безумец?
Адель махнула рукой.
- Куда вы его подевали? - как показалось Адели, ревниво спросил
баварец.
- Не все ли равно? Вы же видите - я приехала за вашей запиской.
Адель чуть сжала коленями бока Фортуны и подъехала вплотную к
баварцу.
- Это хорошо, что вы приехали... - пробормотал он, не протягивая,
однако, блудливых рук и не выказывая вообще никакой нежности. - Но где
поручик Орловский?
- Так кто же вам нужен, он или я? - искренне удивилась
маркитантка.
- Смотря для какой надобности, - и тут баварец наконец поймал ее
за руку. - Красавица моя, вы, я вижу, плохо понимаете, что происходит!
На поручика Орловского охота объявлена!
- И без вас знаю, - сообщила Адель, руки меж тем не выдергивая. -
Уж не думаете ли вы, что я помогу вам его изловить?
- Да нет же, как раз наоборот! - зашептал баварец. - Я его
спрятать хочу! В самом что ни на есть надежном месте!
Тут Адель резко высвободила руку.
- Да вы, сударь, помешались!
- Выслушайте, - строго сказал господин Бауман. - Если я оставлю
все как есть, то с рассветом начнется настоящая облава. И всех вас
пристрелят. А если вы сейчас приведете меня к поручику Орловскому, то
я по крайней мере его спасу.
- Почему я должна вам верить? - сердито спросила Адель. - Вы меня
уже однажды обманули!
- Я? Вас?
- Вы обещали оставить мне записку... я поверила!.. - обиженно
воскликнула она. - Я приехала за этой запиской!..
- Красавица моя! - господин Бауман даже руками всплеснул. - Да я к
вашим услугам когда угодно и в любом количестве! Но давайте сперва
поручика Орловского спасем! Я же ради него всю ночь тут околачиваюсь!
- Какой вам резон спасать поручика? - сердито спросила Адель.
- Есть резон! - отчаянно-умоляющим голосом прямо-таки взвыл
баварец.
И наступило молчание.
- Он не знает никаких военных тайн, он не генерал, а выкуп за
пленных брали пятьсот лет назад... - Адель сама себе перечисляла
причины, по которым гусар вдруг привлек внимание баварца, а небо между
тем все светлело и светлело.
- Черт с вами! - сказала вдруг она. - Все равно другого выхода у
него нет...
- Есть, - хладнокровно возразил господин Бауман. - Добровольно
сдаться в плен черным уланам. И я не хуже вас знаю, что произойдет.
Ему будет стыдно признаться, что он просто растяпа, и когда его
назовут лазутчиком - он не станет возражать. За что и будет
расстрелян.
Адель лишь вздохнула.
- Давайте сперва выведем его из-под огня, - уже более мягко
предложил баварец, - а потом вы подумаете на досуге, нужен ли вам
растяпа, моя красавица, и не разумнее ли предпочесть солидного
человека... который, между прочим, смотрит дальше собственного носа,
пусть и не такого великолепного...
Нос у баварца был обыкновенный - картошкой.
- Поехали, - Адель послала кобылку вперед. - Вы пользуетесь
доверием беззащитной женщины...
В руке у нее все еще был заряженный пистолет.
На опушке маркитантка пропустила баварца вперед, чтобы его
приятели, терпеливо ждавшие, пока он впотьмах отыщет заветный дуб, не
слишком удивились. Он выехал на дорогу, сказал им всего три-четыре
словца шепотом, помахал Адели рукой - и вот без лишних разговоров
образовался еще один конный отряд, и тоже из четырех всадников.
Адель повела его туда, где Ешка и Мач охраняли придремавшего
гусара.
Сперва господин Бауман не сообразил, в чем дело. Он обратился к
Сергею Петровичу с достоинством и любезностью. И получил в ответ
несуразное бормотание. Спутники баварца весело переглянулись.
- Что прикажете делать, моя красавица? - сердито обратился
господин Бауман к Адели. - Похоже, это еще один аргумент в мою пользу!
Адель была до того зла на красавца гусара, что ехидство баварца
лишь подлило масла в огонь.
- Что собирались - то и делайте! - отрубила она. - Насколько я
помню, вы хотели спасти не столько его бессмертную душу, сколько
грешное тело. Ну вот и берите это тело! Мач, не надо его загораживать.
Отойди!
Мач не загораживал, а придерживал в седле Сергея Петровича, но
спорить с возмущенной маркитанткой не стал. Он отъехал - и гусар,
утратив равновесие, сполз с коня, улегся у копыт, свернулся клубочком,
а физиономия у него сделалась совсем блаженная.
- Прошу! - Адель сделала царственнный жест в сторону тела, а сама
отъехала поближе к Ешке. Тот лишь посмеивался, глядя на позор
соперника.
- Поздравляю с удачным приобретением! - добавила маркитантка,
глядя, как господин Бауман, спешившись, пытается растрясти гусара.
- Слезай-ка и ты, Герман, - попросил баварец одного из спутников.
- Я один не управлюсь. - Да не упирайтесь вы, сударь!
Это уже относилось к Сергею Петровичу, с которого господин Бауман
пытался снять ментик. Герман отдал поводья товарищу, соскочил с коня,
присел на корточки и распутал ментишкетные шнуры. Упал на траву и
узел, который заговорщики зачем-то везли с собой. Герман торопливо
развязал его.
- Да скорее же! - командовал господин Бауман, отбрасывая гусарский
мундир за спину не глядя. - Кивер, доломан, ментик - долой! Вот это
накиньте...
И он помог разоблаченному гусару заправить руки в какие-то
суконные рукава, сверху накинул же плащ.
Ешка спешился и подхватил гусарское убранство.
- Спрячьте это! - велел баварец.
- Да куда вы меня тащите? Что вы такое задумали? - бормотал Сергей
Петрович. - Я вам в плен сдаваться не намерен!
