Стелла начала плакать; скоро они втроем собрались в маленький кружок,
обнимая и поддерживая друг друга.
- Я один остался, - прошептал Рики, уткнувшись в плечо жены. - Боже
мой, Стелла. Один.
Вечером, уже в постелях, они все услышали музыку, громкую, ликующую -
звон тарелок, трели саксофонов. Доктор Заячья лапка праздновал победу.
Глава 5
После Рождества даже соседи почти не видели друг друга, и те немногие
оптимисты, что планировали встречать Новый год, забыли свои планы. Все
общественные здания, магазины, церкви и офисы стояли закрытыми; на
Уит-роу сугробы доходили до вывесок. Даже бары закрылись, и толстый
Хэмфри Стелледж сидел у себя дома с женой, слушая завывание ветра и
думая, что когда дороги расчистят, он окупит вынужденный простой - ничто
так не гонит людей в бары, как плохие времена. Казалось, если долго
слушать этот вой ветра, в конце концов можно расслышать какие-то голоса,
сообщающие какие-то ужасные секреты, способные навеки омрачить жизнь.
Некоторые горожане просыпались по ночам и видели одного из детей
Скэйлсов у своей кровати, окровавленного и ухмыляющегося. После этого
уже было невозможно уснуть и забыть этого светящегося призрачным светом
Дэйва или Митчелла.
Город знал про Элмера, знал и про Сирса Джеймса и Омара Норриса, а
теперь узнал и про шерифа Хардести. Двое братьев Пигрэм пробились к
участку на снегоходе, чтобы проверить, правда ли шериф свихнулся. Когда
они подошли, в окно высунулось испитое лицо. Хардести погрозил им
пистолетом и крикнул, чтобы они убирались. Многие, проходя поблизости,
слышали, как шериф дико кричит или беседует сам с собой; впрочем, они
уже ни в чем не были уверены среди страшных снов и жизни, превратившейся
в самый страшный сон. Многие слышали и музыку по ночам,
разухабисто-веселую, но почему-то навевающую ужас, и утыкались лицом в
подушку, говоря себе, что это радио или еще что-то.
Питер Берне как-то услышал эту музыку и встал с постели, думая, что
пришли за ним. Но за дверью никого не было, и он лег, зажав уши руками,
однако дикая музыка не стихала, двигаясь вниз по улице.
Она остановилась напротив одного из домов и стихла. Молчание было еще
более зловещим, и Питер, не выдержав, опять встал и выглянул в окно.
Внизу, где он обычно видел отца, идущего на работу, в ярком лунном
свете стояла шеренга людей, мертвецов, глядящих на него пустыми глазами.
Он не знал, видит ли он их только в воображении или Грегори Байт с его
благодетельницей в самом деле создали их точные копии и послали сюда.
Или камеры тюрьмы Хардести и десяток замерзших могил раскрылись,
выпустив своих постояльцев на эту ночь. Он увидел Джима Харди,
страхового агента Фредди Робинсона, старого доктора Джеффри, Льюиса
Бенедикта и Харлана Баутца (он умер, расчищая снег). За дантистом стояли
Омар Норрис и Сирс Джеймс. Сердце Питера подпрыгнуло, когда он увидел
Сирса, - теперь он понял, почему музыка зазвучала громче. Из-за его
спины выступила девушка, и Питер узнал Пенни Дрэгер - теперь ее красивое
лицо было таким же пустым и мертвым, как и у остальных.
За высоким человеком с ружьем стояла кучка детей, и Питер кивнул. Про
Скэйлса он тоже не знал. Потом толпа расступилась, пропуская вперед его
мать.
Она была уже не так похожа на себя, как тогда на стоянке, но ее лицо
было так же безжизненно. Казалось, ей трудно долго притворяться живой.
Она с усилием подняла руки, протянула их и зашевелила губами. Он
знал, что это не человеческие звуки: либо стон, либо плач. Они все
смотрели на него, протягивали руки и просили выйти и помочь им. Питер
заплакал. Ему было не страшно, а жалко их, кого не оставили в покое даже
после смерти. Грегори и его благодетельница послали их, чтобы выманить
его. Как их много!
Питер отвернулся от окна.
Лежа в кровати, он смотрел в потолок. Уйдут ли они или утром,
выглянув в окно, он обнаружит их на прежнем месте, замерзших, как
снежные статуи? Нет, музыка заиграла снова, быстрее и быстрее. Они
уходили.
Когда музыка стихла, Питер подошел к окну. Ушли. Даже не оставив
следов на снегу.
Он сошел вниз и увидел свет под дверью телевизионной комнаты. Значит,
отец там.
Питер тихо открыл дверь. В комнате пахло виски. Отец лежал в кресле с
раскрытым ртом, хныкая во сне, как ребенок, его кожа была серой и
дряблой. Перед ним на столе стояла почти пустая бутылка и недопитый
стакан. В углу работал телевизор. Питер выключил его и осторожно потянул
отца за руку.
- Ммм, - отец открыл глаза. - Пит. Слышал музыку?
- Нет. Тебе приснилось.
- Сколько времени?
- Час ночи.
- Я думал о твоей матери. Ты похож на нее, Пит. Мои волосы, ее лицо.
Хорошо, что ты пошел в нее, такой же красивый.
- Я тоже думал о ней.
Отец встал, протер глаза и взглянул на Питера с неожиданной ясностью.
- А ты вырос, Пит, как странно. Я только что заметил - ты совсем
взрослый.
Питер молчал.
- Я не хотел тебе говорить. Утром звонил Эд Венути. Знаешь Элмера
Скэйлса, фермера? У него было пятеро детей. Эд сказал, он убил их всех.
Застрелил детей и жену, а потом себя. Пит, этот город сошел с ума.
- Папа, пойдем спать.
Глава 6
Несколько дней Милберн провел в оцепенении. Горожане сидели у
телевизоров, питались запасами из холодильников и молились, чтобы не
оборвались линии электропередач. Друг друга они избегали. Если вы
выходили утром и видели соседа, с остервенением разгребающего снег на
своем дворе, вы знали, что подходить к нему опасно. Эта дикая ночная
музыка коснулась его, и если он подойдет и заглянет в ваше окно, его
глаза будут мало похожи на человеческие.
А если старины Сэма (помощник менеджера в автосервисе и классный
игрок в покер) или старины Эйса (бывший мастер на обувной фабрике,
пославший сына в медицинское училище) не было по соседству и они не
смотрели на вас затравленным взглядом, это было еще хуже. Тогда все
вокруг просто казалось мертвым. Улицы покрывал слой снега в десять, а то
и в двенадцать футов; небо было беспросветным, и с него неостановимо
валились белые хлопья. Дома на Хэйвен-лэйн и Мелроз-авеню выглядели
покинутыми, наглухо задернув занавески от внешнего мира. Милберн
выглядел так, словно все его жители лежали под простынями в камерах
тюрьмы Хардести.
Так было днем. Между Рождеством и Новым годом горожане ложились спать
все раньше - сначала в десять, потом в девять, - потому что им не
хотелось думать о темноте за окном. Ночи были еще страшнее дня. Ветер
рыскал по улицам, хлопал ставнями, бил о стены домов с такой силой, что
мигал свет. Часто людям чудились в этих звуках голоса, а парни Пигрэм
слышали как-то ночью стук в дверь, а утром обнаружили возле дома цепочку
босых следов. Не один Уолтер Берне думал, что город сошел с ума.
В последний день года мэр позвонил трем полицейским и велел им
вытащить Хардести из участка и отправить в больницу. Он назначил Леона
Черчилля исполняющим обязанности шерифа, но пообещал, что если тот не
починит снегоочиститель Омара Норриса и не расчистит улицы, то быстро
лишится этого почетного поста. Леон пошел в муниципальный гараж и
обнаружил, что машина не так плоха. Автомобиль Сирса помял ее, но она
была на ходу. Он вывел ее на улицу и через час проникся большим
уважением к покойному Норрису, чем за всю предыдущую жизнь.
Однако когда полицейские вошли в участок, они нашли только пустую
комнату, пропахшую виски. Уолт Хардести исчез неведомо куда, оставив
только шесть пустых бутылок из-под бурбона. Произошло это, когда однажды
ночью он наливал себе виски и вдруг услышал из-за запертой двери звук,
напоминающий резкий выдох мясника, когда он рубит мясо. Он не стал ждать
продолжения, напялил куртку и выбежал на мороз. Хардести успел добежать
до школы, где чья-то рука схватила его под локоть и незнакомый голос
произнес: "О, шериф! Какая встреча!" Когда снегоочиститель Леона
наткнулся на него, Уолт Хардести был похож на кусок слоновой кости:
статуя девяностолетнего старика в полный рост.
Глава 7
Хотя метеорологи предсказывали в первую неделю января новые
снегопады, снег прекратился через два дня. Хэмфри Стэлледж снова открыл
заведение, работая один - Анни и Энни еще не выбрались из завалов, - и
дела его пошли неплохо. Когда жена кормила его обедом, он сказал:
- Ну вот. Скоро дороги расчистят, и первым местом, куда все кинутся,
будет наш бар. Как ты думаешь?
- Тебе виднее.
- Погода как раз для выпивки, - заметил Хэмфри.
Для выпивки? Дон Вандерли, подъезжая вместе с Питером Бернсом к дому
Готорнов, подумал, что, скорее, это похоже на погоду, возникающую
всезнании пьяного - хмурую, безрадостную, вызывающую головную боль. Не
было ни бликов на снегу, ни сверкающих на снежном фоне ярких пятен, ни
дымков каминов - ничего, что раньше делало зимний Милберн таким милым и
уютным. Все было не белым, а каким-то серым, словно затененным, притом,
что собственно теней не было в отсутствии солнца.
Он оглянулся на сверток на заднем сиденье. Его жалкое оружие - все,
что удалось найти в доме Эдварда. Теперь у него был план, и они трое
были готовы к сражению. С ним были семнадцатилетний мальчишка и
семидесятилетний старик; на какой-то миг все показалось ему безнадежным.
- Этот чистит хуже Омара, - заметил Питер. Он был прав: Леон Черчилль
дергал ковш снегоочистителя сверху-вниз, оставляя за собой странные
снежные террасы. Машина на них подпрыгивала, как трамвай. По сторонам
улицы из снега торчали почтовые ящики - Черчилль сшиб их своим неуклюжим
механизмом.
- На этот раз мы должны хоть что-то сделать, сказал Питер.
- Попытаемся, - Дон оглянулся. Питер был похож на молодого солдата,
пережившего за неделю десяток боев, - глядя на него можно было
почувствовать горький вкус адреналина.
- Я готов, - сказал он.
- Подожди. Ты понимаешь, что все это может кончиться очень плохо?
- Я готов, - повторил Питер. - Что мы будем делать?
- Вернемся в дом Анны Мостин.
- Все равно я готов.
Глава 8
- Это было на той ленте Альмы Моубли, - сказал Дон.
Рики сидел на диване, глядя не на Дона, а на пачку "Клинекса" перед
ним. Питер Берне сидел рядом, откинувшись на спинку дивана. Стелла
скрылась наверху, успев окинуть их тревожным взглядом.
- Это она говорила мне, и я не хотел, чтобы кто-нибудь еще это
слышал. Особенно ты, Питер. Можете представить, что это было.
- Психологическая атака, - сказал Рики.
- Да. Но я думаю об одной вещи. Она сказала кое-что, что может помочь
ее найти. Она сказала, что ее и всех их нужно искать в нашем
воображении. В местах из наших снов.
- В местах из снов, - повторил Рики. - Да, я понял. Она имела в виду
Монтгомери-стрит. В первый раз мы не довели дело до конца. Признаюсь, мы
не слишком верили тебе, - обратился он к юноше. - Теперь у нас еще
больше причин бояться туда идти. Как ты думаешь?
- Я пойду, - сказал Питер.
- Да, она это и имела в виду. Нам всем снился этот дом почти каждую
ночь. И когда мы с Сирсом и Доном пошли туда и нашли твою мать и Джима,
она не нападала на нас физически, но атаковала наше воображение. Честно
признаться, мне очень не хочется испытывать это снова.
- Мне тоже, - кивнул Питер. Потом, словно ощущение страха придало ему
мужества, приподнялся. - Что в этом свертке. Дон?
Дон развернул сверток.
- Две вещи, которые я нашел в доме. Может, придется их использовать,
- все трое смотрели на топор с длинной рукояткой и охотничий нож.
- Я все утро точил их. Топор был ржавый. - Эдвард колол им дрова для
камина. Нож ему подарил один актер, который снимался в фильме по его
