магазине, и только взрослые замечают, что Санта-Клаус выглядит и пахнет,
как Омар Норрис (декабрь примирял Омара не только с женой, но и с собой
- он прекращал пить до конца праздников). Hopберт Клайд, как и его отец,
выводил за город старые сани, чтобы все дети могли узнать, как звенят
настоящие серебряные колокольчики, и испытать, каково мчаться за -парой
добрых коней в искристом облаке снежной пыли. А Элмер Скэйлс, как его
отец, открывал ворота и пускал детей и взрослых скатываться на санках и
лыжах с холма, стоящего на границе его владений. Многие жарили каштаны,
а милбернские хозяйки оживленно обменивались рецептами рождественских
блюд. Мясников заваливали заказами на двадцатифунтовых индеек. Школьники
клеили на окна елочки и снежинки из цветной бумаги, а Хэмфри Стэлледж
увешивал свой бар красными и зелеными лампочками. Старшие забросили
уроки за игрой в хоккей и думами о пластинках, которые купят на
праздничные презенты от дядь и теть. Кивани и Ротари-клуб устраивали в
бильярдной отеля Арчера собрания с барменами, специально привезенными из
Бингемтона, и со сбором денег на благотворительные цели.
В этом году еще были и собрания, и елки, но Милберн стал другим.
Люди, встречаясь в магазине, говорили не: "Как здорово, столько снега на
Рождество", - а: "Надеюсь, нас не засыплет совсем". Омар Норрис все дни
проводил за уборкой снега и даже не вынимал свой наряд Санта-Клауса.
Хардести с помощниками водрузили на площади громадную елку, но Элинор
Харди не стала украшать отель, и вообще у нее был такой вид, что редкие
туристы предпочитали останавливаться где-нибудь в другом месте. И
Норберт Клайд в первый раз не вывез из сарая свои сани: с тех пор, как
он увидел возле дома странное существо, он впал в какую-то апатию. Он
сидел у Хэмфри и разглагольствовал, что властям лень оторвать задницы от
стульев и что будь люди поумней, они присмотрелись бы к Элмеру Скэйлсу,
который не открывает ворот, а продолжает сидеть по ночам у окна с ружьем
на коленях. Его дети катались с холма одни, но это было не то. Снег
падал днем и ночью.
В середине месяца закрылись школы; в высшей школе вышла из строя
система отопления, а инженер из Бингемтона не мог пробраться в город.
Начальная школа просто не могла собрать учеников; после того, как
школьный автобус дважды застревал в снегу, многие родители перестали
отпускать детей из дома. Люди возраста Рики или Сирса вспоминали суровые
зимы 6-го и 7-го, когда замерзал даже бензин в бензобаках и некоторые
замерзли до смерти, в том числе и Виола Фредериксон с ее каштановыми
волосами и экзотическим лицом.
Милберн в этом декабре походил уже не на деревню на рождественской
открытке, а на город в осаде. Лошади сестер Дедэм, всеми забытые,
околели от голода в своих стойлах. Люди же все больше сидели по домам.
Филипп Нейглер, один из недавних жителей города, зверски избил свою жену
после того, как сломалась его машина. Ронни Байрем, племянник Харлана
Баутца, отставной моряк, сломал нос какому-то человеку в баре в ответ на
совершенно безобидную реплику. Двое юнцов, Билли Байрем (брат Ронни) и
Энтони Ортега, избили у кинотеатра мальчишку, который разговаривал во
время фильма "Ночь живых мертвецов". Все молодые пары, запершись в
домах, ругались из-за детей, из-за денег, из-за того, какую программу
смотреть по телевизору. Священник пресвитерианской церкви Святого Духа,
где когда-то служил отец Льюиса, однажды всю ночь просидел в храме,
плакал и молился, потому что ему показалось, что он теряет рассудок - он
видел в окно младенца Иисуса в лохмотьях, который взывал к нему и просил
выйти.
А в магазине "Лавр" Рада Флэглер вцепилась в волосы Битси Андервуд
из-за последних трех банок тыквенного пюре; машины не могли подвести
заказы и продукты поступали с перебоями. В Холлоу безработный бармен
Джим Блазек зарезал мулата-повара по имени Вашингтон де Соуза из-за
того, что бритый парень, одетый, как моряк, сказал ему, что де Соуза
спал с его женой.
За шестьдесят два дня, с 1 декабря по 31 января, в городе
естественной смертью умерли десять человек: Джордж Флейшнер (62),
сердечный приступ; Уйти Рудд (70), недоедание; Гэбриел Фиш (58), разрыв
сердца; Омар Норрис (61), разрыв сердца; Мэрион Лесаж (73), удар; Этель
Берт (76), болезнь Ходжкина; Дилан Гриф-фен (5 месяцев), переохлаждение;
Харлан Баутц (55), сердечный приступ; Нетти Дедэм (81), удар; Пенни
Дрэгер (18), шок. Большинство из этих смертей пришлось на период самых
сильных снегопадов, и тела умерших складывали в камерах тюрьмы - машина
из морга не могла пробиться в Милберн.
Город замер, прекратилось даже катание на коньках. Сперва дети и
подростки еще выходили на лед замерзшей реки: они, конечно, вряд ли
заметили смерть семерых стариков и старух, но другая потеря не могла
пройти незамеченной. Раньше лучше всех на льду выглядели Джим Харди и
Пенни Дрэгер. Питер Берне тоже был неплох, но в этом году и он не
выходил кататься на коньках. Пенни тоже не было видно, и остальные,
устав каждое утро очищать лед от выпавшего за ночь снега, оставили это
занятие. Джим Харди не возвращался, и все больше людей думали, что он
совсем не в Нью-Йорке.
Однажды утром Билл Уэбб достал из чулана свою старую хоккейную
клюшку, вышел к реке и тупо уставился на двухфутовый слой снега. Хоккей
в эту зиму тоже умер.
Кларк Маллиген так и не достал из коробки новые диснеевские
мультфильмы, а всю зиму крутил фильмы ужасов.
По вечерам в "Риальто" ходили по два-три зрителя, а иногда он сидел и
смотрел "Ночь живых Мертвецов" в одиночку. По субботам зрителей было
больше - в основном, школьников, которые смотрели этот фильм не первый
раз. Скоро он начал пускать их бесплатно и нес убытки, но это было
лучше, чем сидеть дома. Как-то он вышел из своей будки и увидел Пенни
Дрэгер рядом с высоким наголо выбритым мужчиной в темных очках. Тот
улыбнулся Кларку волчьим оскалом, и он поспешно вернулся в операторскую,
смертельно испугавшись.
Многие горожане впервые видели такую злую погоду - казалось, она так
и ждет случая убить их. Если не сбивать снег с крыш, они грозили
обвалиться и превратить дом в вымороженную скорлупу, непригодную для
жилья; ветер завывал вокруг домов, забирался в машины, свистел в ушах,
пытаясь добраться до редких прохожих и повалить их в сугроб. А после
того как Уолт Хардести опознал тела Джима Харди и Кристины Берне и все
узнали, в каком состоянии их нашли, горожане вообще почти перестали
выходить из домов, предпочитая смотреть телевизор и гадать, какой зверь
задрал красавца Льюиса Бенедикта. Город закрылся, заперся и не желал
ничего знать. Только четверо его жителей понимали, что имеют дело с
врагом, куда более опасным, чем плохая погода.
Сентиментальное путешествие
Глава 2
- Судя по новостям, в Буффало еще хуже, - сказал Рики, скорее для
того, чтобы просто что-то сказать. Сирс вел машину в своем стиле: от
дома Эдварда, где они подобрали Дона, они ехали со скоростью пятнадцать
миль в час. На каждом повороте он отчаянно гудел, хотя прохожих почти не
попадалось.
- Хватит болтать, Рики, - сказал он, в очередной раз нажимая гудок и
поворачивая на север от Уит-роу.
- Что ты гудишь, все равно никого нет.
- Когда кто-нибудь выскочит, будет уже поздно.
Дон сидел сзади, моля о том, чтобы светофор на другом конце площади
зажег зеленый свет, когда Сирс подъедет к нему - иначе они потеряют еще
немного времени. Зеленые огни вспыхнули у них перед носом, и длинная
машина, как галеон, всплыла на Мэйн-стрит.
Даже с включенными фарами они видели только светофоры и праздничные
огни на елке. Все остальное тонуло в зыбкой белизне. Несколько встречных
машин, которые Сирс встречал оглушительным гудением, напоминали больших
бесформенных животных.
- И что мы там будем делать? - спросил Сирс.
- Просто посмотрим. Это может оказаться полезным, - Рики посмотрел на
Дона, и тот кивнул. - Думаю, ее там нет.
- Ты взял оружие?
- У меня его нет. А ты?
Рики показал кухонный нож.
- Глупо, я знаю, но...
Дон не думал, что это так уж глупо - он пожалел, что не взял с собой
нож, раз уж нет огнемета с парочкой гранат.
- Интересно, о чем вы сейчас думаете? - спросил Сирс.
- Я? - встрепенулся Дон.
- Да-да.
- Я вспомнил окончание школы. Когда мы выбирали колледж, учителя
много говорили нам о Востоке. Для школы считалось престижным, если ее
выпускники уезжали учиться в Гарвард, или Принстон, или даже Корнелл.
Эти названия произносили так, как мусульмане произносят "Мекка". И вот
мы здесь.
- Так вы тоже уехали на Восток?
- Нет. Я жил в Калифорнии, где верят в мистицизм. Они не сжигают
ведьм, а приглашают их на телевидение.
- Омар не проезжал по Монтгомери-стрит, - сказал Сирс; Дон повернулся
к окну и увидел, что они уже доехали до улицы, где жила Анна Мостин.
Сирс был прав. На Мэйпл, где они ехали, снег был всего в два дюйма
глубиной - белая река меж двух высоких берегов. На Монтгомери сугробы
были глубиной не менее четырех футов.
Сирс выключил зажигание.
- Дальше мы не проедем.
Они вышли на улицу. Сирс поднял свой меховой воротник и вздохнул.
- Подумать только, я боялся лезть в снег глубиной три дюйма над полем
нашего Виргилия.
- Как не хочется снова лезть в этот дом, - сказал Рики.
Они могли видеть его за снежной завесой.
- Никогда раньше не вламывался в дом, - сказал Сирс. - Как вы хотите
туда проникнуть?
- Питер сказал, что Джим Харди разбил стекло на задней двери. Все,
что нужно - влезть туда и открыть дверь.
- А если они нас там поджидают?
- Тогда будет драчка похлеще, чем у сержанта Йорка, - сказал Рики. -
Вы помните сержанта Йорка, Дон?
- Я не помню даже Оди Мерфи.
Пошли, - Дон шагнул в снег. Его лоб был таким холодным, будто к нему
приложили кусок железа. Рики двинулся за ним; последним шел Сирс, пыхтя,
как кит.
Снег доходил им до колен. Дон понял, что старики ждут, чтобы он начал
первым, и решительно направился к Дому Анны Мостин. Они дошли туда
только через двадцать минут. Потом стояли у фасада и смотрели, не
решаясь войти.
- Внутри по крайней мере теплее, - сказал Дон.
- И все же не хочется туда входить, - очень тихо повторил Рики.
- Ты уже говорил это, - проворчал Сирс. - Что, назад?
- Да.
Дон снова пошел вперед, слыша сзади пыхтение Рики, продирающегося
через снег, который здесь был еще глубже. Как Джим Харди и Питер Берне,
они остановились, заглянули в боковое окно и увидели пустую темную
комнату.
Сзади Дон быстро обнаружил разбитое стекло, влез в него при помощи
Рики с Сирсом и открыл дверь кухни.
- Пошли скорее, - тяжело дыша, потребовал Сирс. - Мне холодно.
Это было одно из самых храбрых заявлений, которые Дон слышал.
Необходимо было проявить ответную храбрость. Он толкнул дверь.
- Ну вот, мы снова здесь, - сказал Рики. - Через пятьдесят лет.
Давайте не расходиться.
- Боишься, Рики? - осведомился Сирс, стряхивая снег с ботинок. -
Лично я не поверю в здешних духов, пока не увижу сам. Вы можете пойти
наверх, а я посмотрю внизу.
- Ладно, - сказал Дон. - Я тоже удивлюсь, если мы кого-нибудь тут
найдем. Давайте начнем.
Сирс на этот раз шел впереди.
- Давайте, давайте. Чем раньше мы закончим и выберемся отсюда, тем
лучше.
Дон уже был на лестнице, но Рики повернулся и взглянул на Сирса:
- Если что-нибудь увидишь, кричи.
Глава 3
Дон и Рики поднимались по лестнице.
- Здесь все не то, - сказал Рики. - Тогда все было просто прекрасно.
Внизу и наверху, где была ее комната.
- У Альмы тоже было очень красиво, - сказал Дон. Они слышали внизу
