хватало ее.
- Только тогда мы поняли, что потеряли, - сказал Сирс. - Идеал,
романтическую дружбу, какой у нас никогда больше не было.
- Сирс прав. И мы стали идеализировать ее еще больше. Она
представлялась нам эмблемой печали, разбитого сердца. Мы послали ей
соболезнование и были готовы пройти сквозь огонь, чтобы увидеть ее.
Сквозь огонь, но не сквозь железный занавес отчуждения, который окружал
ее.
- И тут она сама пришла к нам, - сказал Сирс. - Туда, где тогда жил
ваш дядя. Эдвард один имел свой дом, и мы собирались там поболтать и
выпить.
- И поговорить о ней. Знаете эти стихи Эрнеста Доусона: "Я верен
останусь тебе, Кинара!". Льюис где-то раскопал их и читал нам. "Ушедшая
бледность лилий" и все такое. Это пронзало нас, как ножом. "Сильней
музыки и пьяней вина". Что за идиоты! И вот, представьте, она сама
приходит к нам.
- И какая, - вставил Сирс. - Она ворвалась, как тайфун. Мы просто
испугались.
- Она сказала, что ей одиноко. Сказала, что устала от этого
проклятого города с его лицемерием. Ей хочется выпить и потанцевать, и
плевать она хотела на всех. И она проклинает этот город, и если мы
мужчины, а не сосунки, то мы тоже пошлем его к черту.
- Мы не могли сказать ни слова, - сказал Сирс. - Она, наша богиня,
ругалась, как матрос, и вела себя.., да, как шлюха. "Сильней музыки и
пьяней вина". Вот это мы и получили. У Эдварда был граммофон и
пластинки, и она заставила нас поставить самый громкий джаз. Мы никогда
не ожидали такого от нее - она крикнула Джону: "Потанцуй-ка со мной,
маленький лягушонок!" - и он так испугался, что не смел до нее
дотронуться. Ее глаза метали искры.
- Я думаю, ее главным чувством тогда была ненависть, - сказал Рики. -
К нам, к городу, к Стрингеру. Настоящий циклон ненависти. Она поцеловала
Льюиса, когда они танцевали, и он прямо подпрыгнул, как будто она его
обожгла. Он отскочил от нее, и тогда она стала танцевать с Эдвардом.
Эдвард всегда был смелее нас, но тогда и он потерялся - наш рай рушился
буквально на глазах. Она была ужасна, как одержимая демоном. "Вы что,
сосунки, боитесь выпить?" подзуживала она нас, и мы быстро напились.
- Это невозможно описать, - сказал Сирс. - Я знаю, к чему она вела
дело, а мы были слишком невинны, чтобы сопротивляться. И больше всего
она пыталась обольстить Льюиса. Он был совсем мальчиком. Может, он и
целовался с кем-нибудь, но не более того. И он, конечно, любил Еву
больше всех нас - ведь именно он нашел это стихотворение Доусона. И
именно поэтому ее ненависть в тот вечер больше всего шокировала его.
- И она знала это. Она оттолкнула Эдварда и устремилась к Льюису, а
он просто оцепенел от страха. Как будто это делал его мать.
- Мать? - переспросил Сирс. - Да, может быть. Во всяком случае, это
соответствует глубине его иллюзий в отношении нее, - наших иллюзий. Ева
обняла его, просто обвила руками, и стала целовать. Было похоже, что она
поедает его лицо. Вообразите - вся эта ненависть входит в ваш рот и
режет, как лезвие. Когда она откинула голову, лицо Льюиса было все в
помаде, похожей на кровь.
Эдвард подошел к ней и сказал: "Успокойтесь,, мисс Галли", - или
что-то вроде того. Она прямо зашипела на него. "Ты хочешь меня, Эдвард?
- спросила она. - Потерпи, он первый. Ведь мой Льюис такой красавчик".
- И потом она повернулась ко мне и сказала: "И ты, Рики, получишь
свое. И ты, Сирс. Вы все. Но сперва я хочу Льюиса. Хочу показать ему то,
что видел несчастный Стрингер Дедэм, когда заглянул в мое окно", - и она
стала расстегивать блузку.
- Пожалуйста, мисс Галли, - сказал Эдвард, но она велела ему
заткнуться и скинула блузку. Она не носила лифчика, и ее груди были
маленькие и крепкие, как два яблока. Она выглядела необычайно
соблазнительно. "Ну бедный мой Льюис, что ты теперь будешь делать?" - и
она снова принялась поедать его лицо.
- Мы подумали, что знаем, что увидел Стрингер, заглянув к ней в окно,
- сказал Рики. - Что она занималась любовью с другим. И мы испытали
ужасное разочарование, глядя на ее наготу и на то, что она делала с
Льюисом. Наконец мы с Сирсом взяли ее за плечи и оторвали от Льюиса.
Тогда она стала в самом деле мерзко ругаться: "Вы что, подождать не
можете, сопляки, так вас растак" и все такое прочее. Тут она принялась
расстегивать юбку. Эдвард чуть не плакал. "Ева, - сказал он, -
пожалуйста, не надо". Но она сняла юбку и сказала: "Что, трусы, боитесь
увидеть меня настоящей?" - Она скинула исподнее, - сказал Сирс, - и
потянулась к вашему дяде. Сказала ему: "Пожалуй, я откушу от тебя кусок,
малыш Эдвард", - и потянулась к нему, к его шее. И вот тогда Льюис ее
ударил.
- Сильно ударил, - сказал Рики, - и она в ответ ударила его еще
сильнее. Звук был, как выстрел из ружья. Я, Джон и Сирс ничего не могли
сделать, мы просто окаменели.
- А это могло бы остановить Льюиса. Но мы стояли, как оловянные
солдатики, и смотрели. А он пролетел через всю комнату, как аэроплан, из
глаз его текли слезы и он ударил ее ногой, как в футболе. Они упали
вместе, и Ева так и не встала.
- Она ударилась головой об угол камина, - сказал Рики. - Льюис долго
не мог прийти в себя, но даже он заметил, что изо рта у нее течет кровь.
- Вот так это и случилось. Она умерла. Лежала там, мертвая и
обнаженная, а мы стояли вокруг, как зомби. Льюиса стошнило на пол, а
остальные были близки к этому. Мы не могли поверить в то, что случилось.
Мы долго молчали, и наконец Льюис сказал: "Нужно вызвать полицию".
- "Нет, - возразил Эдвард. - Тогда нас всех посадят за убийство".
Сирс и я пытались доказать, что это не умышленное убийство, но Эдвард
сказал, что это ничего не меняет. Джон пощупал ей пульс, но, конечно,
она была мертва.
Рики спросил, что нам делать, и Джон сказал: "Есть только одно, что
мы можем сделать - спрятать тело так, чтобы его не нашли". Мы смотрели
на ее тело и на ее окровавленное лицо и чувствовали, что она нас
одолела. Она своей ненавистью как будто провоцировала нас на убийство и
добилась своей цели.
- и куда вы дели ее тело? - спросил Дон - В шести-семи милях от
города было глубокое болото. Теперь его нет, на его месте построили
магазин. Там было футов двадцать глубины.
- Машина Льюиса была на ремонте, - сказал Сирс, - и мы завернули тело
в простыню и пошли к Уоррену Скэйлсу просить машину. Мы собирались потом
сказать, что разбили ее, и купить ему новую - у нас с Рики хватало на
это денег.
- Уоррен Скэйлс - это отец того фермера, который распускает слухи про
марсиан?
- Элмер - четвертый ребенок Уоррена. Тогда его еще и в помине не
было. Мы нашли Уоррена, взяли у него машину, вернулись и стали выносить
ее по лестнице.
- Мы никак не могли запихнуть ее в машину, - продолжал Рики. - Кто-то
посоветовал проталкивать ее вперед ногами, и мы уложили ее на заднее
сиденье. Простыня сползла с нее, и тут Джон закричал, что она двигается.
Эдвард обозвал его дураком и сказал, что он доктор и должен знать, что
она не может двигаться.
- И вот мы наконец уселись. Рики и Джон сидели сзади, рядом с телом.
Это была кошмарная поездка. Я сидел за рулем, но совершенно не помню,
как мы доехали до болота. Кто-то, помнится, показал нам дорогу, и мы
свернули на узкую грязную тропинку, ведущую туда.
- Все казалось необыкновенно четким, - сказал Рики. - Каждый лист,
каждая травинка, - четким, как иллюстрация в книге. Мы вышли из машины,
и все это навалилось на нас. Льюис сказал: "Неужели мы должны сделать
это?" Он плакал.
- Машина была ярдах в десяти от болота. Эдвард выключил зажигание и
выпрыгнул. Машина медленно поехала.
Они оба сидели молча, глядя друг на друга.
- А потом... - начал Рики, и Сирс кивнул. - Не знаю, как и сказать.
- Мы увидели что-то. Или нам показалось.
- Я знаю, - сказал Дон. - Вы увидели, что она снова жива.
- Точно, - сказал Рики. - Мы увидели в окне машины ее лицо. Она
смотрела на нас и усмехалась. Мы чуть не умерли на месте. В следующее
мгновение машина рухнула в воду и начала тонуть. Мы подбежали поближе,
пытаясь разглядеть ее. Я боялся, что она по-прежнему лежит мертвая у
Эдварда, - я знал это. Джон прыгнул в воду, когда машина уже
погружалась. Он заглянул в окно и...
- И никого там не увидел, - продолжил Сирс. - Он так сказал.
- Машина так и осталась там. И теперь она там, под тремя тысячами
тонн грунта.
- А что-нибудь еще случилось? - спросил Дон. - Попытайтесь вспомнить.
Это очень важно.
- Случились две вещи, - сказал Рики. - Но мне нужно еще выпить, - он
налил себе виски и залпом выпил. - Джон Джеффри увидел на другой стороне
болота рысь. Потом и мы все увидели. Она посмотрела на нас и убежала в
лес.
- А что, пятьдесят лет назад здесь водились рыси?
- Нет. Если только севернее. И еще - загорелся дом Евы. Когда мы
вернулись, соседи стояли вокруг и смотрели, как добровольцы пытаются
потушить пожар.
- Кто-нибудь видел, как это началось?
Сирс покачал головой, и Рики продолжал:
Похоже, загорелось само по себе. Но мы почувствовали себя еще хуже,
словно и это была наша вина.
- Один из добровольцев сказал довольно странную вещь. Он видел, что у
нас измученный вид, и решил, что мы беспокоимся за соседние дома. Тогда
он сказал, что пожар скоро погаснет. И еще сказал, что, похоже, часть
дома взорвалась изнутри. И он видел там какие-то странные лучи.
- И еще окна, - сказал Рики. - Они все разбились, но на земле не было
осколков - их втянуло внутрь. Во всяком случае, весь второй этаж
выгорел, но первого огонь даже не коснулся. Через год или два этот дом
купила другая семья, и постепенно про Еву Галли все забыли.
- Кроме нас, - сказал Сирс. - Но и мы не говорили об этом. Когда
начались работы на месте того болота, мы пережили неприятное время, но
машину так и не нашли. Ее так и закопали там с тем, что было внутри.
- Внутри ничего не было, - сказал Дон. - Ева Галли опять здесь. Она
вернулась снова.
- Снова? - переспросил Рики.
- Да. Она вернулась как Анна Мостин. А до этого она была здесь под
именем Анны-Вероники Мур, а я знал ее в Калифорнии под именем Альмы
Моубли.
- Мисс Мостин? - недоверчиво спросил Сирс.
- Это она убила Эдварда? - спросил Рики.
- Я уверен в этом. Может быть, он увидел то же, что и Стрингер.
- Я не верю, что мисс Мостин имеет с этим что-то общее, - пробормотал
Сирс. - Это просто смешно.
- Но что? - спросил Рики. - Что они могли увидеть?
- Как она изменяет облик, - ответил Дон. - И я думаю, она нарочно
довела их до смерти. И еще, - он обвел их взглядом, - думаю, она знает,
что мы собрались здесь. Потому что наше дело еще не закончено.
Глава 14
- Изменяет облик, - повторил Рики.
- Изменяет облик, - повторил и Сирс, но более недоверчиво. - Так вы
утверждаете, что Ева Галли, актриса Эдварда и наша секретарша - одно и
то же лицо?
- Не лицо. То же существо. И рысь, которую вы видели у болота, скорее
всего, тоже она. Это не человек, Сирс. Когда вы видели ненависть Евы
Галли в тот день в квартире моего дяди, то, я думаю, вы видели ее самую
подлинную суть. Она явилась, чтобы спровоцировать вас на что-нибудь
разрушительное, чтобы лишить вас невинности. Но вы не поддались, и вот
теперь она вернулась отомстить вам. И мне. Она бросила меня ради моего
брата, но знала, что наступит и моя очередь. И тогда она переловит нас
всех одного за другим.
- И что заставило вас поверить в это? - по-прежнему недоверчиво
спросил Сирс.
- Во-первых, Питер Берне. Я думаю, вы бы ему тоже поверили. А еще
есть книга, которую я нашел в библиотеке. Но главное - Питер. Он пришел
