"Представь, что Льюис лежит в постели с твоей матерью, Питер".
- Нет, - прошептал он.
"Представь, как она извивается под ним, голая. Представь..."
Питер затряс головой, и голос стих. Тут с дороги к дому повернул
автомобиль. Льюис едет домой. Питер подумал было сразу предстать перед
ним, но осторожность превозмогла, и он, спрятавшись за сараем, высунулся
оттуда. Перед домом остановилась машина его матери.
Питер тихо застонал. Укрывшись за кустами, он следил, как мать
выходит из машины. Ее лицо было бледным от сдерживаемых чувств - такой
он ее никогда не видел. Она нагнулась к машине и дважды нажала гудок.
Потом выпрямилась и медленно пошла к дому. Питер думал, что она
позвонит, но она порылась в сумочке, достала ключ и открыла дверь. Он
слышал, как она зовет Льюиса по имени.
Глава 3
Льюис на своем "моргане" с трудом объехал большую лужу на дороге,
ведущей к сыроварне. Это было деревянное здание солидных размеров,
выстроенное самим Отто в долине за Афтоном, у подножия лесистых холмов.
В загонах заливались лаем собаки. Льюис вышел на машину, открыл железные
двери и вошел внутрь, вдыхая густой запах свернувшегося молока.
- Льюис! - Отто стоял у противоположной стены сыроварни, разливая сыр
по круглым деревянным формам. Когда форма заполнялась, Карл, сын Отто,
относил ее на весы, записывал вес и дату изготовления и складывал в углу
в штабель. Отто что-то сказал Карлу и пошел навстречу Льюису, протягивая
руки. - Рад видеть тебя, мой друг. Но у тебя такой усталый вид! Надо
срочно налить тебе моего шнапса.
- Похоже, ты занят. Но от шнапса не откажусь.
- Черт с ним! Карл все сделает. Он уже настоящий сыровар. Почти как
я.
Льюис улыбнулся, и Отто хлопнул его по спине и потащил в свой
крохотный офис. Там он сел на стул, заскрипевший под его тяжестью, а
Льюиса усадил на стол.
- Ну мой друг, - Отто извлек из стола бутыль и два стакана. - Сейчас
мы хорошо выпьем. Чтобы наши с тобой щеки порозовели.
Жидкость, похожая на цветочный дистиллят, обожгла Льюису горло.
- Замечательно.
- Еще бы. Я сам делал. Надеюсь, ты захватил свое ружье, Льюис?
Льюис кивнул.
- Ага. Я так и знал, что ты приходишь сюда, пьешь мой шнапс и ешь мой
восхитительный новый сыр, - и Отто потянулся к холодильнику, - а сам
только и думаешь, как бы сорваться с места и кого-нибудь пострелять, -
он достал круг сыра, положил на стол и взрезал ножом. Это был фирменный
сыр Отто, белый с зеленоватыми прожилками, похожий на человеческую
плоть. - Ну что, прав я?
- Прав.
- Конечно. Но все равно это здорово, Льюис. Я купил новую собаку.
Очень хорошую. Она видит на две мили, а нюхает на десять.
Сыр был таким же вкусным, как шнапс.
- Так ты думаешь, для собак слишком сыро?
- Нет, нет. Под большими деревьями не должно быть сыро. Кого-нибудь
отыщем. Может, даже лису.
- А лесничих ты не боишься?
- Нет! Они от меня бегают. Ага, говорят, опять этот чокнутый немец да
еще с ружьем.
Слушая болтовню Отто Грубе со стаканом шнапса в одной руке и с куском
сыра в другой, Льюис подумал, что Отто представляет собой альтернативу
Клубу Чепухи - дружбу не столь сложную, но не менее верную.
- Пошли посмотрим твою собаку.
- Посмотрим? Льюис, когда ты увидишь мою собаку, ты упадешь на колени
и предложишь ей руку и сердце.
Они оделись и вышли на улицу. Там Льюис увидел высокого парня
возраста Питера Бернса, загружавшего формы с сыром в пикап. Он какое-то
время смотрел на Льюиса, потом улыбнулся.
- Отто, ты нанял нового работника? - спросил Льюис, когда они шли к
собакам.
- Да. Ты его видел? Это он нашел тело бедной старой леди, которая
держала лошадей.
- Рея Дедэм, - уточнил Льюис. Когда он обернулся, парень все еще
глядел на него.
- Да. Он был очень взволнован и не мог больше там жить. Он очень
хороший мальчик, Льюис, и я дал ему работу. Он подметает и перетаскивает
сыр.
Рея Дедэм, Эдвард, Джон. Они преследуют его даже здесь.
Отто вывел новую собаку из загона и нагнулся к ней, ероша ей шерсть
на шее. Это была гончая, стройная и мускулистая, которая не прыгала от
радости, как другие собаки при виде хозяина, а спокойно стояла рядом с
Отто, глядя на него внимательными голубыми глазами. Льюис тоже
наклонился к ней, и она позволила ему себя погладить.
- Это Флосси, - сказал Отто. - Правда, красавица?
Флосси, как ты думаешь, не пора ли нам немного прогуляться?
Собака впервые выказала признаки оживления, виляя хвостом. Ее
послушание, запах сыра и ударивший в голову шнапс отвлекли внимание
Льюиса от Клуба Чепухи, и он сказал: - - Отто, я хочу рассказать тебе
кое-что.
- О! Гут. Расскажи, Льюис.
- Я хочу рассказать, как умерла моя жена.
Отто наклонил голову, став на какой-то момент абсурдно похожим на
гончую у его ног.
- Гут. Ты мне расскажешь, когда мы пробудем в лесу час-другой. Я рад,
Льюис.
Льюис и Отто называли то, чем они занимались в лесу, охотой на енота,
но прошел уже год с тех пор, как они на самом деле кого-то подстрелили.
Ружья и собаки были скорее оправданием для блуждания по лесам за
сыроварней - более длительного варианта утренних пробежек Льюиса. Иногда
собаки находили кого-нибудь, но в большинстве случаев Отто смотрел на
испуганное животное на дереве или в кустах и говорил: "Пошли, Льюис, оно
слишком красивое. Поищем кого поуродливей".
Но на этот раз Флосси всерьез намеревалась навести их на дичь. Она не
гонялась за птицами, как другие собаки, но целеустремленно бежала
вперед, подняв хвост.
- Флосси собирается задать нам работу.
- Да. Я уплатил двести долларов, чтобы бегать за ней, как дурак.
Только далеко в лесу Льюис почувствовал, что его напряжение убывает.
Отто шел впереди, подзывая свистом собаку, когда она убегала слишком
далеко.
Как Отто и предсказывал, в глубине леса было холоднее и суше. На
открытых местах снег подтаял и хлюпал у них под ботинками, но под
деревьями лежал нетронутым.
Через полчаса собака напала на след и стала лаять, вопросительно
оглядываясь на хозяина.
- Ну его, Флосси! Пусть идет, - бросил, отдуваясь, Отто. Собака ушам
своим не верила: "Что же вы делаете, болваны?" Наконец она смирилась,
села и высунула язык с недовольным видом.
- Да, Флосси, мы не твоего класса, - сказал Отто. - Хочешь выпить,
Льюис? - Он протянул Льюису фляжку. - И вообще нам пора в тепло.
- Ты что, хочешь разжечь костер?
- Конечно. Видишь вон тот валежник? Достаточно расчистить снег,
накидать сучьев и готово.
Они полезли вверх по холму, где громоздилась куча валежника. Флосси
сидела, не проявляя больше интереса к их занятиям.
Льюис- не ожидал, что они заберутся так высоко: под ними, на длинном
лесистом склоне, виднелась лента дороги. За ней снова тянулись леса, но
зрелище дороги и нескольких мчащихся по ней машин нарушило его
призрачное чувство отъединения от мира.
И опять Милберн дотянулся до него: в одной из машин он узнал "вольво"
Стеллы Готорн. "О, Боже", - прошептал он. Он мог с таким же успехом
разжечь костер на городской площади. Милберн преследовал его повсюду.
Машина Стеллы свернула на обочину и встала. Через мгновение рядом
остановился другой автомобиль, и вышедший из него мужчина наклонился к
Стелле.
Льюис отвернулся и пошел к Отто.
Тот уже разложил небольшой костер на расчищенном от снега каменистом
месте.
- Ну, Льюис, грейся.
- Шнапс еще остался? - Льюис взял фляжку и присел рядом с Отто на
большое бревно. Отто порылся в карманах и извлек аккуратно разрезанный
пополам кусок домашней колбасы. От костра распространялось приятное,
усыпляющее тепло. Льюис откусил колбасы и начал:
- Как-то вечером Линду и меня пригласили на обед в один из номеров
моего отеля. Линда не пережила этого дня, Отто, и я думаю, что то, что
погубило ее, теперь пришло за мной.
Глава 4
Питер вышел из-за сарая, пересек двор и заглянул в окошко кухни. Стол
был накрыт на двоих, его мать готовила завтрак. Он слышал ее шаги, когда
она ходила по дому, тщетно разыскивая Льюиса.
Что она будет делать, когда увидит, что его нет?
Конечно, ей ничего не угрожает, сказал он себе, это ведь ее дом. Она
увидит, что Льюиса нет, и вернется домой. И все будет по-прежнему. Он
толкнул дверь, ожидая, что она заперта, но дверь приоткрылась.
Он не входил. Если он войдет, ему придется говорить с матерью и
спрашивать, что она здесь делает. Но он мог сказать ей, что заехал к
Льюису. Поговорить с ним - о чем? Ну о Корнельском университете.
Нет. Сердитое лицо матери говорило, что она не поверит таким сказкам.
Он отошел от двери и сделал несколько шагов назад, глядя на окно. Тут
занавеска дрогнула, и он замер. Там кто-то был, не мать, а кто-то
другой. Он видел только белые пальцы, отодвигающие материю. Питер хотел
бежать, но ноги не слушались.
Фигура за окном придвинулась к стеклу и улыбнулась ему. Это был Джим
Харди.
Внутри дико закричала мать.
Оцепенение Питера прошло, и он опрометью вбежал в дом, быстро миновал
кухню и очутился в столовой. Через дверь он мог видеть гостиную, ярко
освещенную солнцем.
- Мама!
Он вошел в гостиную, где кожаные диванчики отражали громадный камин,
а на стенах висело старинное оружие. Там тоже никого не было.
- Мама!
В комнату, улыбаясь, вошел Джим Харди. Он поднял руки, демонстрируя
Питеру свою безобидность.
- Привет, - сказал он, но это не был голос Джима. Этот голос не мог
принадлежать человеческому существу.
- Ты мертв.
- Ерунда, - сказал двойник Джима. - Ты же не видел, что произошло, ты
убежал. Это даже не больно, Пит. Это приятно. И уж конечно, это очень
полезно.
- Что ты сделал с моей матерью?
- О, с ней все в порядке. Она наверху, с ним. Не ходи туда. Лучше
поболтаем.
Питер в отчаянии взглянул на оружие на стене, но до него было слишком
далеко.
- Ты ведь не существуешь, - крикнул он, чуть не плача. - Они убили
тебя, - он взял со столика возле дивана лампу.
- Сложный вопрос. Нельзя сказать, что я не существую, поскольку вот
он я. Поэтому давай сядем спокойно...
Питер изо всех сил швырнул лампу в грудь двойника.
- ..
И все обсудим, - успел сказать тот, когда лампа пролетела сквозь него
и разбилась о стену стеклянным дождем.
Питер кинулся в другую комнату, всхлипывая от омерзения. Он очутился
в холле, выложенном черно-белой плиткой, у подножия лестницы.
Добежав до середины лестницы, он остановился.
- Мама!
Совсем близко послышался всхлип. Питер подбежал к двери спальни и
открыл ее. Его мать всхлипнула еще раз.
Человек из дома Анны Мостин стоял возле большой кровати, видимо,
принадлежащей Льюису. На человеке были темные очки и вязаная шапка. Его
руки сомкнулись на шее Кристины Берне.
- О-о, Бернс-младший! Опять эти несносные подростки суют нос в дела
взрослых. Я думаю, тебе не помешает хорошая порка.
- Мама, они не настоящие! - крикнул Питер. - Ты можешь заставить их
исчезнуть!
Глаза матери закатились, и она конвульсивно дернулась.
- Просто не слушай их, а то они забираются в голову и гипнотизируют.
- О, в данном случае это вовсе не обязательно, -сказал человек в
темных очках.
Питер подошел к подоконнику и поднял вазу с засохшими цветами.
- Эй, парень!
Лицо матери посинело, язык вывалился изо рта. Он застонал и
замахнулся вазой, но тут его схватили за руку две маленьких холодных
руки. Он почувствовал зловоние запах разлагающейся плоти.
- Молодец, - сказал человек.
Глава 5
Гарольд Симе сердито влез в машину, заставив Стеллу подвинуться.
- Ну, в чем дело? Что все это значит?
Стелла извлекла из сумки сигареты, закурила и так же молча протянула
