- Не знаю, где вы были, и не буду допытываться. Тебе уже
восемнадцать, у тебя своя жизнь. Но ты должен знать, что в Три часа ночи
матери послышался какой-то шум, и я встал и обошел дом. Вас не было
внизу. Я не сказал матери, чтобы она не беспокоилась.
- А почему тогда она беспокоится?
- По-моему, ей одиноко.
- Но у нее столько подруг. Вот миссис Венути или...
- Не сбивай меня. Пит. Я хочу тебя кое о чем спросить. Ты не имеешь
никакого отношения к убийству лошади сестер Дедэм?
- Нет, - Питер был поражен.
- И ты не знаешь, что Рею Дедэм убили?
Для Питера сестры Дедэм были чем-то из учебника истории.
- Убили? О, Боже, я... - он в замешательстве оглядел кухню. - Я не
знал.
- Я так и думал. Ее вчера днем нашел парень, который чистил конюшню.
В газете это будет только завтра.
- Но почему ты спрашиваешь?
- Потому что люди думают, что это мог сделать Джим Харди.
- Это неправда!
- Надеюсь, что так, ради Элинор Харди. По правде говоря, я и сам в
это не верю.
- Да нет, он не мог, он просто дикий и не может вовремя остановиться,
когда... - Питер замолчал, поняв, что говорит что-то не то.
Отец вздохнул.
- Знаешь, люди говорят, что Джим что-то имел против этих бедных
старух. Я-то уверен, что он тут ни при чем, но Хардести им наверняка
заинтересуется, - он сунул в рот сигарету, но не зажег. - Ну ладно,
хватит об этом. Я думаю, что это наш последний год в одной семье. На той
неделе мы устраиваем вечеринку, и я хочу, чтобы ты был на ней. Ладно?
- Конечно.
- И ты никуда не убежишь до конца?
- Конечно, па, - Питер впервые за долгое время заметил, что отец
состарился. Лицо его было усеяно морщинами - следами лет и забот.
- Поговорим еще как-нибудь?
- Да. Конечно.
- И поменьше болтайся по пивным с Джимом Харди, - это уже был приказ,
и Питер кивнул. - С ним ты попадешь в беду.
- Он не такой плохой, просто не может остановиться, понимаешь...
- Ладно. Иди в школу. Подвезти тебя?
- Нет, я лучше пешком.
- Хорошо. Через пять минут Питер с книгами под мышкой вышел из дома;
в нем еще не улегся страх, который он испытал, когда отец спросил про
субботнюю ночь, но этот страх был уже только маленьким островком в море
облегчения. Отец был сильнее озабочен отчуждением сына, чем тем, что он
делал вместе с Джимом Харди.
Он свернул за угол. Тактичность отца сберегла его от воспоминания об
ужасах той ночи. В какой-то степени отец защищал его от этих ужасов -
даже своим незнанием. Если он будет все делать, как надо, его никто не
тронет.
Его обычный путь в школу проходил мимо отеля, но он боялся снова
увидеть ту женщину и свернул на Уит-роу. На заснеженной площади прыгали
воробьи; холодный ветер обдувал лицо; страх почти исчез. Мимо проехал
длинный черный "бьюик", в котором сидело два старых адвоката, друзья
отца. Оба они выглядели больными и усталыми. Он помахал им, и Рики
Готорн махнул рукой в ответ.
Он уже входил на Уит-роу, когда увидел на площади незнакомого мужчину
в темных очках. На нем была шапка с наушниками, но по белой коже вокруг
ушей Питер понял, что голова у него выбрита. Незнакомец хлопнул руками,
разгоняя воробьев; на этой площади он выглядел чужим, как зверь,
забредший из леса. Почему-то никто не видел его - ни бизнесмены,
поднимающиеся по ступеням Уит-роу, ни их длинноногие секретарши: Питер
вдруг понял, что человек смотрит прямо на него, скалясь, как голодный
волк. Он пошел навстречу; Питер стоял, как прикованный, с ужасом
наблюдая, что незнакомец не идет, а скользит над землей. Уже убегая,
Питер заметил на могильном камне перед собором св. Михаила маленького
мальчика в лохмотьях, с опухшим ухмыляющимся лицом. Он тут же вспомнил
слова Джима Харди и побежал, не оглядываясь, роняя книги.
А сейчас мисс Дедэм кое-что вам скажет.
Глава 5
В коридоре третьего этажа больницы в Бингемтоне сидели трое мужчин.
Никто из них не любил бывать здесь: Хардести подозревал, что в большом
городе его авторитет теряется и все смотрят на него, как на дурака; Нед
Роулс чувствовал себя не в своей тарелке вне любимой редакции; Дон
Вандерли слишком долго не был на Востоке и отвык от обледенелых дорог.
Но он рассчитывал помочь Клубу Чепухи тем, что увидит эту старуху,
сестра которой умерла такой жестокой смертью.
Это предложил ему Рики Готорн.
- Я не видел ее очень давно и знаю, что у нее паралич, но мы можем
что-нибудь от нее узнать, если только вы согласитесь съездить туда.
В тот день днем было темно, как ночью - над городом нависла готовая
разразиться снежная буря.
- Думаете, есть какая-то связь с вашими проблемами?
- Может быть, - мрачно сказал Рики. - Я не уверен, но проверить все
равно не мешает. Мы должны знать все, и вас тоже нельзя держать в
неведении, - потом добавил невпопад: - Вам лучше уехать из Милберна,
хотя бы ненадолго.
И это было верно. Бингемтон, хоть и не менее хмурый, казался гораздо
веселее Милберна: уличное движение, новые здания, много молодежи; по
сравнению с ним маленький Милберн казался мрачной готической крепостью.
Дон вдруг понял, как замкнут и отъединен был город, сколько он давал
почвы для страхов и слухов, и вспомнил про доктора Заячья лапка. В
Бингемтоне ему не было места: здесь старики наверняка не рассказывали за
бокалом виски кошмарных историй.
Но на третьем этаже больницы он снова нашел Милберн - в нервном
расхаживании Уолта Хардести, в его грубом: "Какого черта вы здесь
делаете? Вы ведь из города, я видел вас у Хэмфри". Милберн был в мятом
костюме Неда Роулса, в его короткой куртке и всклокоченных волосах (а
ведь дома он считался чуть ли не франтом).
- Странно, старая Рея убралась сразу после Фредди Робинсона. Он
совсем недавно был у нее.
- Как она умерла?
- спросил Дон. - И пустят ли нас к ее сестре?
- Подождем, что скажет доктор, - ответил Роулс. - А о том, как она
умерла, я в газете писать не буду. Про это и так много говорят.
- Я не слышал. Много работал.
- О, новый роман. Чудесно.
- А, так это он? - вмешался Хардести. - Нам только писателей не
хватало. Перед лицом таких светил мне остается заткнуться. А тогда как
эта старая дама узнает, что я шериф?
Вот что его беспокоит, подумал Дон. И весь этот техасский облик
только затем, чтобы все узнали в нем стража закона.
Должно быть, это читалось на его лице, поскольку Хардести стал более
агрессивным.
- Ну выкладывайте - кто вас сюда пригласил? Зачем вы в городе?
- Он племянник Эдварда Вандерли, - сказал Роулс. - Он работает с
Сирсом Джеймсом и Рики Готорном.
- Боже, опять эти двое! Это они просили вас заехать к этой старой
леди?
- Да.
- Ну что ж, тогда мне придется пасть ниц и прикинуться ковриком, -
Хардести закурил, игнорируя большой запрещающий знак. - У этих старых
гусей есть кое-что за пазухой. Это уж точно. Ну тогда спросите вот его,
как она умерла, он скажет.
- Это может отбить аппетит, - сказал Роулс, виновато поглядев на
Дона.
- Ничего, он уже большой. Не такая уж это тайна. Валяйте,
рассказывайте.
- Ну ладно. Ей оторвали руки, и она умерла от потери крови.
- О, Господи, - Дон пожалел, что приехал сюда. - Но кто мог...
- Я откуда знаю? - Хардести пожал плечами. - Может, ваши друзья
что-нибудь скажут об этом? Или о том, кто так удачно оперировал скотину
и у мисс Дедом, и у Элмера Скэйлса?
- Вы думаете, это все связано?
Тут из палаты вышла сиделка, и Хардести поспешно спрятал сигарету.
- Заходите, - позвал доктор.
Первой шокирующей мыслью Дона, когда он увидел старуху, было: "Она
тоже умерла?" - но потом он увидел ее взгляд, в страхе перебегающий с
одного из них на другого. Ее рот беззвучно раскрывался, и он осознал,
что она ничего не скажет.
Хардести, ничуть не смущенный ее видом, выдвинулся вперед.
- Я шериф, мисс Дедэм. Уолт Хардести.
Дон мысленно пожелал ему успеха и повернулся к Роулсу.
- Я знал, что у нее паралич, - сказал редактор, - но не думал, что
она так плоха.
- Я говорил с вашей сестрой, - продолжал Хардести, - помните? В тот
день, когда убили лошадь.
Мисс Дедэм что-то прохрипела.
- Это значит "да"?
Она повторила тот же звук.
- Хорошо.
Так вы помните меня, - он сел и начал говорить тише.
- Наверное, одна Рея понимала ее, - сказал Роулс. - Когда-то они были
красавицами. Мой отец помнит это. И Рики Готорн.
- Я хочу спросить вас о смерти вашей сестры, - медленно произнес
Хардести. - Очень важно, чтобы вы рассказали все, что видели. Вы
говорите, а я попробую понять. Хорошо?
- Гм.
- Помните ли вы тот день?
- Гм.
- Господи, это же невозможно, - прошептал Дон Роулсу, который глядел
в окно. Там на хмуром небе отражались неоновые вспышки.
- Вы сидели там же, где сидели в тот момент, когда было обнаружено
тело вашей сестры?
- Гм.
- Это точно?
- Гм.
- Вы видели кого-нибудь возле дома или сарая?
- Гм!
- Можете вы его опознать? Если мы привезем его сюда, сможете вы
узнать его?
Старуха издала звук, который Дон счел за плач. Его все больше
тяготило присутствие здесь.
- Это был молодой мужчина?
Новая серия звуков. Возбуждение Хардести медленно нарастало.
- Ладно, предположим, что так. Был ли это сын Харди?
- Презумпция невиновности, - пробормотал Роулс в окно.
- Плевать на презумпцию.
Так кто это был, мисс Дедэм?
- Глург, - простонала старуха.
- Черт. Это что, значит "нет"?
- Глуург.
- Вы что, пытаетесь назвать его имя?
Мисс Дедэм затрясла головой.
- Глунг. Глунгр, - Дон ощущал ее усилия на собственных мускулах. -
Глунгр.
- Господи! Ну, может, вы слышали какие-нибудь странные звуки или
видели свет?
Нед Роулс и Дон повернулись к Нетти, но она молчала.
Хардести вытер лоб.
- Без толку. Она что-то видела, но кто ее поймет? Я ухожу, а вы как
хотите.
Дон вышел вслед за шерифом и подождал, пока тот говорил с доктором.
Вскоре из палаты показался и Роулс; его мальчишеское лицо было
печальным.
- Ну что? - Хардести повернулся к нему. - Вы видите в этом
какой-нибудь смысл?
- Нет.
- А вы?
- Никакого, - ответил Дон.
- Скоро я сам начну верить в пришельцев, или в вампиров, или еще в
какую-нибудь дрянь, - бросил шериф и пошел прочь по коридору.
Нед Роулс и Дон направились за ним. Он уехал в лифте без них, и им
пришлось дожидаться следующего.
- Я думал о том, что могла сказать Нетти, - сказал Роулс. - Это
невозможно.
- Все возможно.
- Это ведь вы написали "Ночного сторожа"?
Дон только кивнул.
Когда они сели в машину редактора, тот потер лоб. Внутри он казался
старше и выглядел уже далеко не мальчишкой.
- "Глунгр"?
Она ведь так сказала, верно? Знаете, я сам этого не застал, но
когда-то у сестер Дедэм был брат, и они вспоминали его очень долго после
того, как он умер...
Дон ехал назад в Милберн по шоссе, окруженному заснеженными полями
под бледным свинцово-серым небом. Ехал, унося с собой историю Стрингера
Дедэма, ехал к занесенному снегом городу мрачных тайн и слухов, где умер
его дядя и где дядины друзья просыпались по ночам от страшных снов.
Крушение, часть первая
Глава 6
- Мой отец сказал, что мне с тобой нельзя часто видеться.
- Ну и что? Тебе что, пять лет?
- Он беспокоится. У него не очень-то довольный вид.
- А с чего ему быть довольным? - пожал плечами Джим. - Он уже старый.
Сколько ему, пятьдесят пять? У него работа, от которой он устает, и
старая тачка, и он толстый, а его любимый малыш скоро улетит из
гнездышка. Погляди на весь этот город, дружище. Много ты видишь улыбок
