Глава 7
Я успел на кремацию и двумя днями позже смотрел, как гроб Дэвида
скользит по рельсам за зеленый занавес.
Еще через два дня я вернулся в Беркли. Моя маленькая квартира
казалась чужой. Я вернулся не тем человеком, каким приехал сюда год
назад. Скоро я начал писать "Ночного сторожа" и опять вести занятия.
Как-то вечером я позвонил Хелен Кайон - мне надо было кому-то рассказать
обо всем, - и Мередит Полк сказала мне, что Хелен неделю назад вышла
замуж за Рекса Лесли. Я опять много пил и спал. Я думал: если переживу
этот год, уеду в Мексику и буду валяться на солнце и работать над
романом.
И избавлюсь от галлюцинаций. Однажды я проснулся среди ночи; кто-то
ходил у меня в кухне. Когда я пошел туда, я увидел у плиты своего брата
Дэвида с банкой кофе в руке. "Много спишь, братец, - сказал он. - Налить
тебе кофе?" В другой раз, когда я вел семинар по Генри Джеймсу, за одним
из столов я увидел не рыжую девушку из моей группы, а опять Дэвида, в
рваном костюме и с окровавленным лицом. Он кивал - похоже, ему
нравилось, как я говорил о "Женском портрете".
До отъезда в Мексику я сделал еще одно открытие. Как-то в библиотеке
я наткнулся на "Кто есть кто" 0 года. Это был не решающий год, но Альме
тогда должно было быть лет девять-десять.
Я нашел там Роберта Моубли.
"МОУБЛИ.
РОБЕРТ ОСГУД, художник, г. Новый Орлеан, Луизиана, 23 февраля 9; с.
Феликса Мортона и Джессики (Осгуд); окончил Йельский университет в 7; ж.
Элис Уитни 27 авг. 6; дети - Шелби Адам, Уитни Осгуд. Выставлялся в
Флэглер-гэллери, Нью-Йорк, Уинсон-гэллери, Нью-Йорк; Галери-Флам, Париж;
Шлегель, Цюрих; Галериа Эсперанса, Рим. Лауреат "Золотой палитры" в 6
г." У этого преуспевающего художника было два сына и ни одной дочери.
Все, что Альма рассказывала мне - и, очевидно, Дэвиду, - оказалось
ложью. Она не имела даже имени. Так я придумал "Рэчел Варни",
темноглазую брюнетку с загадочным прошлым, и понял, что Дэвид и был тем
недостающим элементом, которого не хватало в моем романе.
Глава 8
Я провел три недели, описывая все это, и теперь, когда все кончено, я
понимаю не больше, чем вначале.
Я уже не думаю, что между тем, что случилось со мной и Дэвидом, и
тем, что описано в "Ночном стороже", нет фактических совпадений. Как и
Клуб Чепухи, я уже не уверен ни в чем. Я расскажу им то, что здесь
написано. Это будет моя вступительная история с привидениями. Так что я
не зря потратил время. К тому же я подготовил базу для нового романа -
романа о докторе Заячья лапка. Как-то, еще до приезда сюда, я думал, что
опасно воображать себя в атмосфере собственных книг. И вот я побывал в
этой атмосфере, снова вернулся в Беркли. Мое воображение оказалось куда
более точным, чем я ожидал.
В Милберне произошли разные странные события. Какой-то зверь загрыз
несколько коров на соседних фермах, и я слышал в аптеке, что это сделали
существа с летающих тарелок. Но что еще хуже - погиб человек, страховой
агент по имени Фредди Робинсон. Льюис Бенедикт особенно серьезно
относится к этому факту, хотя похоже, что это несчастный случай. С
Льюисом тоже происходит что-то неладное: он рассеян и испуган, будто
винит себя в смерти Робинсона.
Я тоже испытываю чувство, вернее, ощущение страха. Может, если я
внимательнее присмотрюсь к этому городку и его тайнам, я пойму, что
погубило Дэвида.
Но самое странное чувство - что я вторгся на территорию собственного
романа, но уже без спасительной ограды вымысла. Теперь это не "Сол
Мелкин"; это я сам.
III
ГОРОД
Нарцисс плакал, глядя паевое отражение.
"О чем ты плачешь? - спросил его друг.
"Я плачу потому, что мое лицо изменилось".
"Ты постарел?" "Нет. Я потерял невинность.
Я так долго смотрел на себя в воде, что лишился своей невинности".
Глава 1
Как Дон отметил в своем дневнике, когда сидел в комнате №17 отеля
Арчера и вспоминал Альму Моубли, Фредди Робинсон расстался с жизнью. И
как он тоже отметил, были убиты три коровы, принадлежащие фермеру по
имени Норберт Клайд. Придя утром в коровник, Клайд увидел что-то так
испугавшее его, что он бегом побежал домой и не выходил оттуда несколько
часов. Его описания таинственного посетителя в немалой степени повлияли
на слухи о летающих тарелках. Уолт Хардести, выслушав историю Клайда, не
поверил ей, как известно, у него было свое мнение по этому вопросу. Опыт
с Рики Готорном и Сирсом Джеймсом заставил его держать это мнение при
себе; наверх он сообщил, что животных загрызли одичавшие собаки. Элмер
Скэйлс, услышав о коровах Клайда, поверил в историю с летающими
тарелками и три ночи просидел у окна своей комнаты с винтовкой 12-го
калибра ("ну-ка, марсианин, погляжу, как ты засветишься, если всадить
тебе в пузо хорошую порцию солнца"). Он не мог и представить, что он
сделает с этой винтовкой через два месяца. Уолт Хардести не забывал свой
визит к Элмеру с Рики и Сирсом. Эти двое явно что-то знают и скрывают
вместе со своим другом Льюисом Снобом Бенедиктом. Они знают что-то и про
покойного Джона Наркомана Джеффри. Хардести размышлял об этом, сидя в
своем кабинете за бутылкой виски. Нет, мистер Рики Рогач-и-Сноб Готорн и
мистер Буян-и-Сноб Джеймс явно ведут себя ненормально...
Но Дон не знал и поэтому не записал в журнале, что Милли Шиэн, когда
она вернулась из дома Готорнов на Монтгомери-стрит, решила закрыть
наружные ставни и вышла из дома (зная, что все равно до них не
дотянется). Там она встретила улыбающегося Джона Джеффри.
На нем был тот же костюм, в котором его увезли в морг, и он был бос -
шок от того, что он ночью ходит по улице без носков, в первый момент
пересилил у нее все остальные чувства. "Милли, - сказал он, - пусть они
остаются. Пусть держатся. Я был там, и это ужасно, - его губы двигались
не в лад словам, он говорил, как в кино с плохим звуком. - Ужасно,
Милли. Так и передай им". Она упала без чувств, а очнувшись, увидела,
что на снегу нет никаких следов, и поняла, что видела призрак. "Вот к
чему приводят истории этого Сирса Джеймса", - сказала она себе, входя в
дом.
Дон, сидя у себя в номере, не знал многого из происходящего в
Милберне. Он не замечал даже продолжавшего валить снега; Элинор Харди
вовремя включила отопление, и в номерах было тепло. Но однажды ночью
Милли Шиэн стало холодно, и она встала, чтобы взять покрывало, и увидела
звезды в просветах мчащихся туч.
Когда она снова легла, кто-то начал барабанить в стекло и царапать
ставни. Утром снег снова оказался нетронутым.
За эти две недели в Милберне случился еще ряд событий, совпавших по
времени с пробуждением Доном Вандерли духа Альмы Моубли.
Уолтер Берне сидел в своей машине на бензозаправке и думал о жене.
Кристина в последнее время была крайне рассеянна - жгла обеды и подолгу
сидела, глядя на телефон, - и он подозревал, что у нее роман. Он до сих
пор помнил, как на вечеринке у Джеффри полный Льюис Бенедикт поглаживал
ее колено. Конечно, она была все еще привлекательной женщиной, а он лишь
толстым провинциальным банкиром; полгорода не отказалось бы затащить
Кристину в постель, а на него женщины не глядели уже лет пятнадцать.
Скоро сын уедет, а они с Кристиной останутся вдвоем изображать семейное
счастье. Лен Шоу, владелец станции, заливающий ему бак, кашлянул и
спросил: "Как поживает миссис Готорн? Что-то ее давно не видно. Может, у
нее грипп?" - "Нет, с ней все в порядке", - ответил Берне, думая, что
Лен, как и девяносто процентов мужчин города, спал со Стеллой Готорн; он
и сам не избежал этого. Можно было сбежать с ней, вдруг подумал он, в
какой-нибудь Паго-Паго и там забыть навсегда о Милберне и о том, что был
женат.
А Питер Берне, сын банкира, мчался вместе с Джимом Харди на
избыточной скорости по шоссе. Джим, про которого лет сорок назад сказали
бы, что он "рожден, чтобы быть повешенным", действительно поджег сарай
старого Пэга, потому что слышал, что старухи Дедэм держат там своих
лошадей. Сейчас он рассказывал Питеру про свои сексуальные приключения с
новой жительницей отеля Анной Мостин, что было явной выдумкой.
А Кларк Маллиген сидел в операторской будке своего кинотеатра и в
шестой раз смотрел "Кэрри", думая о том, когда кончится этот снег и
приготовит ли Леота на обед что-нибудь, кроме запеченных гамбургеров, и
случится ли с ним когда-нибудь что-нибудь необычное.
А Льюис Бенедикт расхаживал по своему обширному дому, захваченный
странной мыслью, что женщина, которую он чуть не сбил на дороге, была
его покойная жена. Эти волосы, этот поворот плечей... Чем больше он об
этом думал, тем в большую растерянность приходил...
А Стелла Готорн лежала в комнате мотеля с племянником Милли Шиэн
Гарольдом Симсом, думая, когда он перестанет болтать: "И вот. Стел, эти
типы в моем отеле утверждают, что тезис, над которым я работал четыре
года, утратил всякое значение. Джонсон и Ледбитер даже не упоминают
Лайонела Тайджера, они плюют на полевую работу, только копаются в мифах
- вот недавно один остановил меня в коридоре и спросил, читал ли я
что-нибудь о Маниту, - о Маниту, представляешь? Пережитки мифа и так
далее".
"Что такое Маниту?" - спросила она его, но не слушала, что он говорил
о каком-то индейце, который гнался за оленем и загнал его на вершину
горы, а олень повернулся к нему и оказался вовсе не оленем...
А Рики Готорн, подъезжая как-то утром к Уит-роу (он уже поставил
зимние покрышки), увидел, как на площади человек в куртке горохового
цвета и синей шапке бьет маленького мальчика. Рики притормозил и увидел,
что мальчик бос. Это так шокировало его, что он высунулся из машины и
закричал: "Эй, хватит!", но и мужчина, и мальчик повернулись и так
посмотрели на него, что он быстро захлопнул дверцу и поехал дальше.
А вечером, попивая у окна кухни чай с ромашкой, он едва не выронил
чашку, когда из темноты за окном на него глянуло лицо - бледное и
искаженное, - и он понял, что это ЕГО лицо.
А Питер Берне и Джим Харди вывалились из бара, и Джим, пьяный только
наполовину, воскликнул: "Слушай, у меня идея!", - и заржал на пол
Милберна.
А темноволосая женщина в отеле Арчера все так же стояла у окна в
темной комнате и смотрела, как падают снежные хлопья.
А в шесть тридцать вечера страховой агент Фредди Робинсон позвонил в
офис и спросил миссис Куэст, как зовут их новую сотрудницу и где она
остановилась.
А женщина в отеле смеялась, стоя у окна, а тем временем погибло еще
несколько животных - две телки Элмера Скэйлса (он уснул у окна с ружьем
в руках) и одна из лошадей сестер Дедэм.
Глава 2
С Фредди Робинсоном все произошло следующим образом. Он застраховал
двух старух Дедэм, дочерей полковника и сестер несчастного Стрингера
Дедэма. Они жили в старом доме на Уиллоу-Майл-роуд, держали лошадей и ни
с кем не общались. Того же возраста, что и члены Клуба Чепухи, они
далеко не так хорошо сохранились. Долгие годы они вспоминали Стрингера,
который не умер сразу, когда обе его руки затянуло в молотилку, - он
весь август лежал на кухонном столе, завернутый в одеяло, и все что-то
лепетал, пока жизнь уходила из него. Горожане устали слушать, что хотел
Стрингер сказать перед смертью, тем более что сестры не могли это толком
объяснить, - они лишь утверждали, что он ВИДЕЛ нечто, он вышел из себя,
иначе зачем бы он вдруг стал совать руки в молотилку? Похоже, сестры
обвиняли в чем-то невесту брата, мисс Галли, но когда она внезапно
покинула город, история постепенно забылась. Тридцать лет спустя
немногие в городе помнили красивого и обаятельного Стрингера Дедэма,
разводящего лошадей для дела, а не для забавы двух стареющих женщин, а
