- Не могу сказать то же о себе.
- Попробуй понять. Ты ему нравишься, Дон. Все будет хорошо, так же,
как и раньше.
- А когда мы с тобой в постели, этот Тэкер тоже тебе звонит?
- Думаю, что да. Эта сторона его всегда интересовала.
- И он дает тебе советы?
- Иногда. Это именно он напомнил мне о друзьях отца на Поросе. Он
думает, что тебе это понравится.
- И что, он думает, я буду делать теперь, когда узнал про него?
- Он говорит, что ты несколько растерян и думаешь, что я немного не в
себе, но тебе нужно только попытаться понять - ОН здесь и никуда не
денется, и ты здесь, и мы поженимся. Поэтому думай о нем просто как о
части меня.
- Я не могу поверить, что ты действительно говоришь с человеком,
умершим пять лет назад.
На деле я был очарован всем этим. Беседы с духами, бывшие в моде в
XIX веке, хорошо подходили Альме. Конечно же, разговорчивый дух Тэкера
Мартина был иллюзией; у кого угодно, кроме Альмы, такая иллюзия
свидетельствовала бы о серьезном умственном расстройстве. Мне не
нравилась и процедура "принятия" бывшим любовником.
Я поглядел на Альму, сидящую напротив меня с выжидательным
выражением, и подумал: она опять выглядит андрогином. Она была похожа на
девятнадцатилетнего парня. Она улыбнулась мне. Мне хотелось тут же
повалить ее на диван, и я по-прежнему чувствовал отчуждение от нее. Ее
длинные красивые пальцы спокойно лежали на полированном дереве столика,
переходя в не менее красивую руку.
- Мы будем так замечательно жить, - сказала она.
- Ты, я и Тэкер.
- Видишь? Он же говорил, что ты не будешь против.
По пути на лекцию я вспомнил человека, которого видел с ней, Грега
Бентона, и не смог сдержать дрожь.
Конечно, Альма не была нормальной. В ее мире спокойно присутствовали
говорящие духи и зловещие человековолки. Конечно, она не заставила меня
поверить в этот свой мир, но я часто задумывался. Человек стоит на
твердой земле, и вдруг она обрушивается у него под ногами, и вместо
травы и почвы он видит зияющую пропасть, где кишат неведомые бледные
твари. Значит ли это, что твердой земли вообще нет, что она только узкий
мостик над всем этим кошмаром? Нет, конечно, нет. Я люблю Альму, говорил
я себе. Мы весной поженимся. Я думал о ее восхитительных ногах, о ее
милом лице, о тонкости чувств, которые я познал с нею.
Моя вторая лекция полностью провалилась. Я запутался в своих
заметках, в отчаянии попытался выдать несколько затасканных идей и не
смог их связать. Погруженный в свои муки, я заявил, что "Алый знак
доблести" - это "история о привидении, где привидение так и не
появляется". Когда я закончил, из зала раздалось несколько иронических
хлопков. Хорошо хоть Либерман был в Айове.
После этого я пошел в бар и заказал двойную порцию "Джонни Уокер".
Потом пошел к телефонам и взял справочник Сан-Франциско. На "П" там не
было ничего похожего, но на "Д" я отыскал "де Пейсер Ф.". Адрес был в
том месте, где говорила Альма. Что ж, может быть, земля и в самом деле
твердая.
На другой день я позвонил Дэвиду и сказал, что собираюсь в
Стилл-Вэлли.
- Прекрасно, - сказал он, - и как раз вовремя. Правда, там пока живет
сторож, но вы сможете побыть там вдвоем. А кто она?
- Очень странная девушка. Я думаю, мы с ней поженимся.
- Как-то неуверенно ты говоришь.
- я обручен с ней. Мы поженимся в конце весны.
- А как ее зовут? Почему ты до сих пор молчал?
- Дэвид, я никому из родных еще не говорил. Если ты с ними общаешься,
скажи, что я им напишу. Пока. Я очень занят.
Он объяснил мне, как до него добраться, и сказал: "Что ж, братец, я
очень рад за тебя". Мы обменялись обычными обещаниями писать друг другу.
Дэвид купил дом в Стилл-Бэлли, когда получил хорошую работу в
Калифорнии.
Он выбрал его со своей обычной тщательностью, убедившись, что он
стоит близко к океану и имеет участок земли - восемь акров. После этого
он потратил немалую сумму на ремонт и переоборудование. С тех пор дом
подорожал как минимум в четыре раза, еще раз подтвердив всем, что Дэвид
далеко не дурак.
Мы с Альмой взяли ключи у соседей (сторож накануне выехал) и поехали
по пыльной дороге в сторону океана. Когда мы увидели дом. Альма сказала:
- Дон, здесь мы проведем наш медовый месяц.
Меня обмануло то, что Дэвид постоянно называл свой дом "коттеджем". Я
ожидал увидеть двух- или трехкомнатный сарай, но передо мной предстала
дорогая игрушка преуспевающего юриста.
- Твой брат здесь не живет? - спросила Альма.
- Приезжает на две-три недели каждый год.
- Хорошо. Я никогда не видел ее такой заинтересованной.
- Что говорит Тэкер? - Говорит, что здесь чудесно. Похоже на Новый
Орлеан.
Я не стал спорить.
"Коттедж" Дэвида был двухэтажным деревянным строением испанского
типа, белым с черными железными балкончиками. Тяжелую переднюю дверь
окружали пузатые колонны. Прямо за домом расстилался бескрайний голубой
океан. Я вытащил из багажника наши чемоданы и открыл дверь.
Пройдя через маленькую прихожую, мы очутились в комнате, освещенной
солнцем. На полу лежал пушистый ковер. По углам стояли кушетки и
низенькие столики со стеклянными крышками. Я уже знал, что мы найдем в
доме. Я знал, что там будут сауна, дорогая стереосистема, и в спальне -
шкаф, набитый порнографией. Еще "Бетамакс", кровать размером с бассейн,
биде в каждой ванной... Я понял, куда Дэвид угрохал столько денег, когда
приезжал в Калифорнию, но я не подозревал, что его вкусы остались на
уровне юного плейбоя.
- Тебе не нравится, да? - спросила Альма.
- Я удивлен.
- Как зовут твоего брата?
Я сказал.
- А где он работает?
Она кивнула, когда я назвал фирму, не с иронией, как придуманная мной
позже Рэчел Варни, но будто записывая это в невидимый блокнот.
Она была права - волшебная Страна Дэвида мне не понравилась.
Мы пробыли там три дня. Альма вела себя по-хозяйски, а я все сильнее
раздражался, глядя, как она готовит на сверкающей белизной кухне или
роется в дорогих игрушках Дэвида. Она как-то внезапно превратилась из
того воздушного создания, какой я ее знал, в обычную домохозяйку, и я
так и видел, как она придирчиво выбирает продукты в супермаркете.
Я опять свожу впечатления нескольких месяцев к трем дням, но
изменения происходили сразу. Потом они только нарастали. У меня было
странное чувство, что с переездом в другое место она как бы стала другим
человеком. Теперь она говорила много, рассуждения по поводу нашей
женитьбы превратились в настоящее эссе. Я с удивлением узнал, где мы
будем жить (в Вермонте), сколько у нас будет детей (трое) и так далее.
И что хуже всего, она без конца говорила о Тэкере Мартине.
"Тэкер был таким большим, Дон, с прекрасными белыми волосами и
пронзительными синими глазами. Тэкер особенно любил... Я не говорила
тебе, что Тэкер... Однажды мы с Тэкером..." Все это сильно повлияло на
мои чувства, но я не желал признать, что что-то изменилось. Когда она
говорила о том, какими будут наши дети, я с удивлением видел, что у меня
дрожат пальцы. Я спрашивал себя: "Но ведь ты ее любишь?
Ты же не станешь обращать внимания на все эти фантазии о Тэкере
Мартине? Разве не так?" Погода испортилась. Когда мы приехали в
Стилл-Бэлли, сияло солнце, но под вечер спустился густой туман,
продолжавшийся все три дня. Когда я смотрел в окно на океан, было
похоже, что он окружает нас со всех сторон, серый и мертвенный (именно
это видел "Сол Мелкий" в парижской комнате). Иногда было видно дорогу,
но чаще всего можно было видеть что-то только на расстоянии вытянутой
руки.
Так что мы целыми днями сидели в доме Дэвида. Серый туман клубился за
окнами, а шум волн раздавался так близко, что, казалось, они вот-вот
ворвутся в дверь, Альма элегантно располагалась на одной из кушеток c
чашкой чая или блюдцем с апельсином, поделенным на равные дольки.
"Тэкер говорил, что, когда мне будет тридцать, я буду самой красивой
женщиной в Америке. Сейчас мне двадцать пять, и я боюсь его
разочаровать. Еще он говорил..."
Я чувствовал безотчетный страх.
На вторую ночь она встала с кровати, разбудив меня. Я присел и
посмотрел на нее. Она, обнаженная, подошла к окну спальни. Мы не
занавешивали окон, и она стояла там и смотрела на серую пелену,
скрывающую океан. Ее спина в полумраке казалась очень бледной и тонкой.
- Что там. Альма? - спросил я.
Она не отвечала.
- Что-нибудь случилось?
Она очень медленно повернулась.
- Я видела дух (так "Рэчел Варни" сказала "Солу Мелкину", но, быть
может. Альма сказала "Я дух"? Не знаю, она говорила очень тихо. Я сразу
подумал о Тэкере Мартине, но если она сказала "Я дух", почему меня тогда
это не напугало?) - О, Альма, - сказал я, не такой уверенный, как днем.
Темнота в комнате, рокот волн и ее длинное белое тело у окна поневоле
заставляли Тэкера выглядеть реальнее. - Скажи ему, пусть уходит и иди в
постель.
Но она только надела халат, взяла стул и села у окна.
- Альма?
Она не ответила и не обернулась. Я снова лег и в конце концов уснул.
После этого долгого уик-энда все стало катиться под откос. Я часто
думал, что Альма не в себе, а после того, что случилось с Дэвидом, я
думаю, что она сознательно шла к своей цели, играя со мной, манипулируя
моими мыслями и чувствами. Она добилась своего - я смирился с тем, что в
ней совмещались избалованная богачка, оккультистка, исследовательница
Вирджинии Вулф и подруга террористов из Х.Х.Х.
Она продолжала строить планы на будущее, но после Стилл-Вэлли я начал
подумывать о расставании. Я по-прежнему любил ее, но страх превозмогал
любовь. Тэкер, Грег Бентон, зомби из Х.Х.Х. - как я мог жениться на всем
этом?
В течение двух месяцев после того уик-энда мы почти перестали
заниматься любовью, и, когда я целовал или касался ее, поневоле
приходила мысль:
"Хватит, остановись".
Мои семинары стали однообразными и тупыми, а писать я прекратил
вовсе. Либерман вызвал меня и спросил:
- Мне описали вашу лекцию о Стивене Крэйне. Вы сказали, что "Алый
знак" - это история о привидении без привидения? Не можете объяснить
мне, что вы имели в виду?
- Я не знаю. Я немного запутался в своих мыслях.
- А мне казалось, что вы подаете надежды, - сказал он, глядя на меня
с отвращением, и я понял, что теперь о продолжении моего контракта не
может быть и речи.
Глава 5
Потом Альма исчезла. Она заставила меня, как госпожа своего слугу,
пригласить ее в ресторан возле кампуса. Я пришел туда, заказал столик и
прождал ее целый час. Мне вовсе не хотелось еще раз выслушивать, как мы
будем жить в Вермонте, поэтому я съел салат и с облегчением отправился
домой.
Она не позвонила мне. В ту ночь она приснилась мне с загадочной
улыбкой уплывающей от меня в маленькой лодочке.
Утром я начал беспокоиться. Я много раз звонил ей, но она или
отсутствовала, или не брала трубку (последнее я вполне мог ожидать -
когда я был у нее, она часто не обращала на звонки никакого внимания). К
вечеру я начал думать, что освободился от нее. Я еще позвонил два раза
ночью и был рад, не услышав ответа. Наконец я написал ей письмо, где
говорилось, что я прекращаю с ней отношения.
После первого семинара я пошел к ней домой. Сердце мое билось
учащенно: я боялся, что встречу ее и должен буду говорить горькие слова,
которые так легко было написать на бумаге. Я поднялся по лестнице и
толкнул дверь. Заперто. Тогда я подсунул под дверь конверт так, чтобы
можно было прочесть адресат - "Альме", и ушел.
Конечно, она знала мое расписание, и я ожидал увидеть за стеклянной
