каким-то пустым, что подчеркивалось отсутствием женщины. Нужно было
кое-что сделать по хозяйству - так, его обеденный стол давно нуждался в
полировке, как и столовое серебро, - но это подождет. По-прежнему в
куртке, он ходил по комнатам, не зная, чем заняться.
Он вошел в столовую. Большой обеденный стол из красного дерева совсем
потускнел; там и сям виднелись царапины. Цветы в вазе давно засохли;
опавшие лепестки валялись на столе, как мертвые пчелы.
"Кого ты ожидал тут увидеть?" - спросил он себя.
Выйдя из столовой с вазой в руках, Он опять увидел в окно волшебный
сверкающий лес. Ладно. Он отнес цветы на кухню и выкинул их в ведро.
Кого ты ожидал увидеть? Себя самого?
Неожиданно он покраснел. Поставив вазу на стол, он быстро вышел из
дома и направился в пристройку, где прежний владелец устроил гараж и
мастерскую. "Морган" стоял за стеллажом с инструментами. Льюис открыл
машину и, сев за руль, поехал к шоссе. В машине ему стало как-то легче;
холодный ветер, пробивающийся сквозь полотняную крышу, взлохматил ему
волосы. Бак был почти полон.
Через пятнадцать минут его окружали холмы, окаймленные рядами
деревьев. Он ехал по маленьким дорогам, разгоняясь порой до восьмидесяти
миль в час. Он пересек долину Ченанго, проехал вдоль реки Тиугниога до
самого Уитни-Пойнт и свернул на запад по долине Кайюга, к Ричфорду.
Иногда маленький автомобиль заносило на поворотах, но Льюис почти
автоматически выправлял его. Водителем он был хорошим.
Наконец он понял, что ездил этим же путем, когда учился в Корнелле,
только тогда предельная скорость составляла тридцать миль в час.
После двух часов езды лицо его онемело от холода. Сейчас он был
недалеко от Итаки, и пейзаж был красивее, чем в районе Бингемтона, -
дорога петляла между холмов, поднимаясь и опускаясь. Небо потемнело,
хотя была только середина дня; Льюис подумал, что это от снега. Впереди
него был прямой отрезок дороги, где можно было разогнать машину, но он
напомнил себе, что ему уже шестьдесят пять, и повернул "морган" назад к
дому.
Он поехал медленнее, направляясь на восток, к Хэрфорду. Поездка
сохраняла свое очарование даже ка меньшей скорости - он снова чувствовал
себя студентом, мчащимся домой на всех парусах.
Возле аэродрома в Глен-Обри он проехал аллею облетевших кленов,
которые напомнили ему его собственный лес. Они тоже были волшебными -
принцы, заколдованные злой ведьмой. Под ними он увидел следы - его
следы?
Что если ты пойдешь гулять и увидишь себя самого, идущего навстречу,
с искаженным от страха лицом?
Тут он похолодел. Прямо перед ним, посередине дороги, стояла женщина.
Он успел заметить только волосы, рассыпавшиеся по плечам. Он рванул
руль, думая в то же время, как она оказалась здесь, и тут же понял, что
опоздал. Борт ."моргана" медленно, ужасно медленно приближался к
женщине. Потом машину занесло, и он понял, что летит куда-то в сторону
от дороги. Все происходило с той же непонятной медлительностью, но
длилось какое-то мгновение. Через миг он обнаружил, что "моргай" стоит
на поле передом к дороге. Женщины нигде не было видно. Его руки на руле
дрожали; рот наполнился вкусом крови. Может, он сбил ее и сбросил под
откос?
Он открыл дверцу и вышел. Ноги тоже дрожали. Машина застряла; теперь
нужен грузовик, чтобы ее вытащить.
- Эй, леди! - крикнул он. - С вами все в порядке?
Льюис поднялся на дорогу. Ноги болели, и он чувствовал себя очень
старым и слабым. Женщины не было. Он с бьющимся сердцем заглянул в
кювет, ожидая увидеть ее там... Но в кювете не было ничего, кроме
свежего снега.
Женщина исчезла так же внезапно, как появилась, или.., или ему просто
показалось, что она была. Он потер глаза. Льюис пошел по дороге до
ближайшего дома, откуда можно было бы позвонить в техпомощь. Наконец он
добрался до фермы, хозяин которой, бородач с тупым взглядом, позволил
ему позвонить, но заставил дожидаться грузовика на улице.
Он попал домой только в семь, голодный и злой. Он все еще думал о той
женщине. Куда она могла деться в открытом поле? Может, она все же лежит
мертвая в кювете? Но даже собака оставила бы вмятину в кузове "моргана",
а машина была невредима.
- Черт, - сказал он вслух. Он только приехал и не успел еще даже
согреться, но его не покидало чувство, что случилось что-то страшное. Он
пошел в спальню, скинул свитер и надел чистую рубашку, галстук и
блейзер. Он поедет в заведение Хэмфри и выпьет пива. Может, хоть это
поможет.
Стоянка была полна, и Льюису пришлось поставить машину у самой
дороги. Снег уже не шел, но воздух был холодным и таким твердым, что,
казалось, его можно ломать руками. Из окон длинного серого здания
доносились пивной дух и звуки кантри.
В баре было так жарко, что Льюис сразу вспотел. Толстый Хэмфри
Стэлледж в мокрой белой рубашке носился по- залу. Все столики у эстрады
были заняты молодежью, распивающей пиво. Глядя на них сзади, Льюис не
мог отличить парней от девчонок.
Что если ты увидишь себя самого, бегущего навстречу своей машине, с
искаженным от страха лицом?
- Что вам, Льюис? - спросил Хэмфри.
- Два аспирина и пиво. Жутко болит голова. Да, еще гамбургер.
Спасибо.
В другом конце бара кучка слушателей собралась вокруг Омара Норриса.
Тот, выпучив глаза, размахивал руками. Раньше его забавляли истории
Омара о том, как он избегал общественно-полезной работы, работая
Санта-Клаусом в универмаге, а потом - водителем снегоочистителя, но
Льюиса удивило, что его до сих пор кто-то слушает. Тут Хэмфри принес ему
аспирин и стакан пива.
- Бургер скоро будет, - сообщил он.
Льюис проглотил таблетки. Оркестр кончил играть "Пушечное ядро" и
завел новую песню. Одна из девушек за соседним столиком повернулась и
посмотрела на Льюиса. Он кивнул ей.
Допив пиво, он оглядел толпу. Он увидел аптекаря Ролло Дрэгера -
сбежал от нескончаемого зудения Ирменгард, и узнал парня, сидящего за
одним столом с девушкой, посмотревшей на него. Это был Джим Харди,
обычно всюду появляющийся с дочкой Дрэгера. Теперь они оба смотрели на
него. Джим был симпатичным парнем, широкоплечим и светловолосым, но
выглядел немного диким. Он всегда как-то нехорошо усмехался, и Льюис
слышал от Уолта Хардести, что это Джим поджег старый сарай Пэга. Он так
и видел, как парень усмехается, делая это. Сегодня с ним была девушка
старше Пенни Дрэгер и красивее.
Хэмфри принес гамбургер и осведомился:
- Вы так быстро выпили, .
Не хотите графин?
Льюис даже не заметил, как опустел второй стакан.
- Хорошая идея.
- Вид у вас не совсем здоровый.
Грянувший снова оркестр избавил Льюиса от необходимости отвечать.
Вошли две официантки Хэмфри, Энни и Анни, хорошо дополняющие друг друга.
Энни походила на цыганку черными кудрявыми волосами, а Анни, настоящий
викинг, имела крупные красивые ноги и ослепительные зубы. Обеим было за
тридцать, они жили за городом с разными мужчинами, но без детей. Льюису
они нравились, и время от времени он приглашал то одну, то другую на
ужин. Энни, увидев его, помахала, и он помахал ей в ответ. Хэмфри,
налетев на своих подчиненных, стал давать им указания, и Льюис вернулся
к гамбургеру.
Когда он поднял глаза, перед ним стоял Нед Роулс. Льюис, еще жуя,
жестом пригласил Неда за стол. Нед ему тоже нравился; он сделал
"Горожанина" интересной газетой, и теперь там печатались не только
объявления о продаже домов и отчеты о вечеринках.
- Помогите мне допить это, - Льюис плеснул пива из графина в пустую
кружку Неда.
- А как насчет меня? - раздался чей-то низкий голос за его плечом, и
Льюис, подняв голову, увидел Уолта Хардести. Он понял, что они с Недом
вышли из задней комнаты. В последнее время Хардести пропадал там целыми
днями: он не мог пить на глазах у подчиненных, а пил он не меньше Омара
Норриса.
- Да, конечно, Уолт. Я вас не заметил. Присаживайтесь, - Нед Роулс
как-то странно смотрел на него. Льюис был уверен, что издателю не больше
его хочется общаться с шерифом. Зачем он его за собой таскает? Нед
придвинулся к нему, освобождая место для Хардести. Шериф все еще был в
куртке, похоже, в задней комнате было холодно. Нед все еще
по-студенчески носил твидовый жакет.
Тут Льюис заметил, что они оба смотрят на него странно, и сердце у
него екнуло - неужели он все-таки сбил ту женщину? Может, кто-то записал
его номер?
- Ну, Уолт, - сказал он. - Что-нибудь важное или вы просто хотите
пива?
- Сейчас я хочу пива, мистер Бенедикт, - Хардести отпил из стакана. -
Ужасный день, правда?
- Да, - просто ответил Льюис.
- День кошмарный, - согласился Роулс, убирая рукой волосы со лба. -
Вы плохо выглядите, Льюис. Вам нужно поехать домой и отдохнуть.
Эта реплика окончательно сбила Льюиса с толку. Если он в самом деле
сбил женщину и они знают об этом, то шериф не должен отпускать его
домой.
- О, дома мне не отдохнуть. Лучше быть среди людей.
- Да, все это ужасно, - сказал Роулс. - Я думаю все так считают.
- Черт, да, - Хардести налил себе еще пива. Льюис тоже подлил себе в
стакан. К гитаре подключилась скрипка, и они теперь с трудом слышали
друг друга. Из микрофонов доносились обрывки песни: "Не туда идешь ты,
бэби... Не туда идешь..." - Я только что вспоминал детство, когда я
слушал; Бенни Гудмена, - сказал он. Нед посмотрел на него n некоторым
недоумением.
- Бенни Гудмена? - фыркнул Хардести. - Да, я люблю кантри, только
настоящее, а не то, что играют эти сосунки. Например, Джим Ривс. Вот это
я люблю.
Льюис чувствовал дыхание шерифа, отдававшее пивом и какой-то гнилью,
будто он наелся помоев.
- Ну, вы моложе меня, - сказал он, чуть отодвигаясь.
- Я хотел сказать, что мне очень жаль, - вмешался Нед, и Льюис в упор
взглянул на него, пытаясь понять, чего ему жаль. Хардести помахал
викингу Анни, требуя еще один графин.
Льюис вспомнил что-то, что было утром и потом, во время поездки..,
старые клены.., волшебный лес, который он видел с удивительной ясностью.
Не туда идешь ты, бэби, не туда идешь...
Но теперь он был не в лесу, к все равно все оставалось странным,
непонятным, как в сказке..
Не туда идешь...
Хардести наклонился вперед и открыл рот. Льюис видел его налившиеся
кровью глаза.
- Вот что я вам скажу. Мы нашли четырех мертвых овец. Глотки
перерезаны, а крови нет. Что вы об этом думаете?
- Вы же шериф. Что вы думаете? - Льюису приходилось кричать, чтобы
было слышно за грохотом музыки.
- Я думаю, что это чертовски странно, - прокричал Хардести в ответ. -
Чертовски странно. По-моему, ваши приятели-адвокаты что-то об этом
знают.
- Не похоже, - сказал Нед. - Но мне нужно встретиться с ними, чтобы
они что-нибудь написали о Джоне Джеффри для газеты. И вы, конечно, тоже.
- Написать о Джоне для "Горожанина"?
- Ну да, слов сто-двести. Что-нибудь хорошее.
- Но зачем?
- Господи, не хотите же вы, чтобы о нем говорил только Омар Норрис, -
Хардести прервался, открыв рот. Льюис оглянулся на Норриса - тот все еще
размахивал руками среди толпы слушателей. Ощущение, что случилось что-то
ужасное, не покидавшее его весь день, теперь УСИЛИЛОСЬ.
Нед перегнулся через стол и взял его за руку.
- Ах, Льюис. Я был уверен, что вы знаете.
- Меня не было весь день. Я.., а что случилось?
"Годовщина Эдварда", вдруг вспомнил он, уже зная, что Джон Джеффри
мертв.
- Он прыгнул с моста, - сказал Хардести. - Сегодня утром. Похоже,
умер еще до того, как ударился о воду. Это все видел Омар Норрис.
- Он прыгнул с моста, - тихо повторил Льюис. Почему-то он пожалел,
