мороз начал отступать.
Несмотря на это дорога была нелегкой. Сначала замерзли ноги, уставшие
от ходьбы по глубокому снегу. Они почти не говорили - это отнимало
слишком много энергии. На лицах у них намерзли сосульки. Температура
быстро падала и снова пошел снег.
Дон подумал, что они похожи на полярных исследователей, упрямо
пробивающихся к полюсу с обмороженными лицами и почерневшими от цинги
губами.
На полпути к Холлоу, возле площади, они немного передохнули. Небо
опять стало серым и тусклым. Из сугробов кое-где торчали крыши машин, а
рождественская елка представляла из себя большую кучу снега. Воздух
наполнился падающими хлопьями.
- Рики?
- Уже недалеко. Держитесь.
- Как ты, Питер?
Юноша посмотрел на них из-под замерзшего мехового козырька.
- Вы слышали?
Уже недалеко.
Снег пошел сильнее, налетая на них волнами и обжигая им лица. Рики
споткнулся и провалился в снег по грудь, торча из него, как кукла. Питер
нагнулся, чтобы порочь ему. Дон повернулся к ним.
- Рики?
- Ничего. Сейчас встану.
Он тяжело дышал, и Дон знал как ему холодно и как он устал.
- Еще два-три квартала. Черт бы побрал мои ноги.
- А если ее там нет?
- Она там, - Рики ухватился за руку Питера и встал. - Там. Пошли.
Скоро на них налетел настоящий снежный ураган, отрезавший их друг от
друга. Хотя из-за снега Дон мало что различал вокруг, он понял, что они
вошли в Холлоу - по обшарпанным домам, по тусклому свету в окнах, по
обилию заброшенных домов. Он вспомнил, что писал в дневнике:
"Если беда придет в Милберн, то не из Холлоу".
Беда пришла, и началась она именно здесь, с середины октября,
пятьдесят лет назад.
Они вышли на слабый свет уличного фонаря. Рики осмотрелся вокруг, на
три одинаковых кирпичных дома, расположенных вдоль улицы.
- Здесь.
- Который из них?
- Не знаю, - Рики покачал головой, отчего с его шапки осыпался снег.
Он присмотрелся сперва к левому зданию, потом к среднему и указал рукой,
в которой держал нож, на окна третьего этажа. На них не было занавесок,
одно приоткрыто.
- Там квартира Эдварда.
Фонарь над ними погас и стало почти темно.
Дон смотрел на окна, будто ожидая увидеть в одном из них усмехающееся
лицо; страх снова подкрался к нему.
- Ну вот. Буря наконец-то оборвала провода, - сказал Рики. - Вы
боитесь темноты?
Они боялись того, что в темноте.
Глава 17
Дон толкнул входную дверь, и они вошли в вестибюль. Там они стряхнули
снег с шапок и пальто, тяжело дыша и молча. Рики прислонился к стене:
похоже, он не мог подниматься.
- Пальто, - прошептал Дон, боявшийся, что замерзшая верхняя одежда
будет стеснять их движения. Он расстегнул пальто, снял его, размотал
шарф, пахнущий мокрой шерстью. Питер тоже разделся и помог Рики.
Дон посмотрел на их белые лица, думая, смогут ли они отыграть этот
последний акт. У них было оружие, покончившее с братьями Бэйт, но они
очень ослабли.
- Рики.
- Минутку, - Рики тяжело вдохнул и выдохнул. Его рука дрожала, когда
он вытирал лицо. - Идите вперед, а я уж поплетусь сзади.
Дон взял топор; Питер, идущий следом, протер рукавом лезвие ножа. Они
начали подниматься. Дон оглянулся - Рики по-прежнему стоял у стены,
закрыв глаза.
- Мистер Готорн, может, вы останетесь здесь? - прошептал Питер.
- Ни за что на свете.
Они преодолели первый пролет. Когда-то по этим ступенькам поднимались
и спускались пятеро молодых людей, ровесников века. И по этим ступенькам
поднималась женщина, ставшая для них роковой, как для него, Дона, Альма
Моубли. Он дошел до последнего пролета и взглянул наверх. Он ожидал
увидеть пустую темную комнату, может быть, засыпанную снегом...
То, что он увидел вместо этого, заставило его отпрянуть. Питер
посмотрел туда же и кивнул. Вскоре к ним подоспел и Рики.
Из-под закрытой двери лился зеленый фосфоресцирующий свет.
Они молча поднялись наверх.
- На счете "три", - прошептал Дон, поднимая топор.
Питер и Рики кивнули.
- Раз. Два. Три!
Они вместе навалились на дверь, и она рухнула. Все трое услышали одно
и то же слово, но для всех оно звучало по-разному. Это слово было:
"Привет!"
Глава 18
Дон Вандерли очнулся, услышав голос брата. Его окружали мягкий свет и
знакомые звуки большого города. Ему было очень холодно, хотя стояло
лето. Нью-йоркское лето. Он сразу узнал, где находится.
На восточных Пятидесятых, недалеко от кафе, где они всегда
встречались с Дэвидом, когда он прилетал в Нью-Йорк.
Это была не галлюцинация. Он действительно был в Нью-Йорке, и стояло
лето. Он почувствовал в руке что-то тяжелое. Топор. Но зачем? Он опустил
топор на землю.
- Дон, очнись! - позвал его брат.
Да, у него был топор.., они видели зеленый свет.., дверь открылась...
- Дон!
Он поглядел вперед и увидел знакомое кафе. За одним из столиков на
веранде сидел Дэвид, выглядевший здоровым и загорелым. Он был в легком
синем костюме и темных очках.
- Эй, очнись!
Дон протер лицо замерзшей рукой. Нужно не показаться Дэвиду смущенным
- он пригласил его на ленч, он хочет ему что-то сказать.
Нью-Йорк?
Да, это Нью-Йорк и его брат Дэвид, радующийся встрече с ним. Дон
оглянулся на тротуар. Топор куда-то исчез. Он пробежал между машин и
обнял брата, чувствуя запах сигар и хорошего шампуня. Он был здесь,
живой.
- Что с тобой? - спросил Дэвид.
- Меня здесь нет, а ты мертв, - вырвалось у него.
Дэвид, казалось, сконфузился, но быстро скрыл это улыбкой.
- Лучше садись, братишка. И не говори так больше.
Дэвид взял его за локоть и усадил на стул под большим зонтом от
солнца.
- Я не... - начал Дон. Он чувствовал сиденье стула, вокруг шумел
Нью-Йорк, на другой стороне улицы горела золотом вывеска французского
ресторана. Даже его холодные ноги подтверждали, что тротуар раскален.
- Я заказал тебе отбивную, - сказал Дэвид. - Не думаю, что ты
захочешь каких-нибудь изысков, - он взглянул на него через столик. Очки
скрывали его глаза, но все его лицо излучало доброжелательность.
- Костюм тебе нравится? Теперь ты выписался и сможешь сам купить
себе, что захочешь. Этот я нашел у тебя в шкафу. - Дон посмотрел на свой
костюм: оттенка загара, с галстуком в коричневую и зеленую полоску и
светло-коричневыми туфлями. На фоне элегантности Дэвида он выглядел
немного неряшливо.
- Ну что, скажешь, я мертв? - спросил Дэвид.
- Нет.
- Ну слава Богу! Ты заставил меня поволноваться. Помнишь хоть, что
случилось?
- Нет. Я был в больнице?
- У тебя случился нервный срыв. Еще немного - и пришлось бы покупать
тебе билет в один конец. Это случилось, как только ты закончил свою
книгу.
- "Ночной сторож"?
- А какую же еще? Ты начал нести что-то насчет того, что я мертв, а
Альма - это что-то ужасное и таинственное. Странно, что ты ничего из
этого не помнишь. Ну теперь все это позади. Я говорил с профессором
Либерманом, и он обещал взять тебя осенью на работу - ты ему понравился.
- Либерман? Не он ведь сказал, что я...
- Это было до того, как он узнал о твоей болезни. Во всяком случае, я
забрал тебя из Мексики и поместил в частный госпиталь в Ривердейле.
Оплачивал все счета, пока ты там был. Отбивная сейчас будет, а пока
выпей мартини.
Дон послушно отпил из стакана: знакомый терпкий вкус.
- А почему мне так холодно?
- Остаточный эффект. Они сказали, что это продлится день или два -
холод и плохая ориентация.
Официантка принесла их заказ. Дон позволил ей забрать его бокал с
мартини.
- Да, тебя пришлось лечить основательно, - продолжал его брат. - Ты
решил, что моя жена монстр и убила меня в Амстердаме. Доктор сказал, что
ты не мог смириться с тем, что потерял ее, и поэтому так и не приехал
сюда, когда я тебя звал. Ты вообразил, что описанное тобой в романе -
реальность. Когда ты отослал книгу своему агенту, то засел в гостинице,
не ел, не мылся, даже в сортир не выходил. Пришлось мне ехать за тобой в
Мехико-Сити.
- А что я делал час назад?
- Тебе сделали укол успокоительного и отправили на такси сюда. Я
подумал, что тебе будет приятно снова увидеть это место.
- Сколько я пробыл в больнице?
- Почти два года. Но ты прогрессировал только в последние месяцы.
- А почему же я ничего не помню?
- Очень просто. Потому что не хочешь. В каком-то смысле ты родился
пять минут назад. Но постепенно все вернется. Ты можешь пока пожить у
нас на Айленде - море, солнце, женщины. Как тебе это?
Дон оглянулся по сторонам. По тротуару мимо них шла высокая загорелая
женщина в солнечных очках, сдвинутых на волосы, с огромной овчаркой на
поводке. Она показалась ему эмблемой реальности, символом того, что он
здоров и все, что он видит, - правда.
Она была незнакомой, ничего не значащей, но если слова Дэвида
правдивы, она олицетворяла реальную жизнь.
- Ты увидишь еще много женщин, - сказал Дэвид, поймав его взгляд. -
Не смотри так на первую попавшуюся.
- Так ты женился на Альме.
- Конечно. Она очень хочет тебя видеть. И знаешь, - Дэвид поднял
вилку с кусочком мяса, - твоя книга ее вдохновила. Она решила посвятить
себя литературе. И вот еще что, - он придвинул стул ближе. - Если бы
такие существа, каких ты описал, в самом деле существовали...
- Они существуют. Я знаю.
- Ладно. Ну так вот, ты не думаешь, что мы казались бы им смешными и
глупыми? Мы живем каких-то жалких шестьдесят-семьдесят лет, а они
столетия. Могут превращаться во все, во что захотят. Наши жизни
формируются случаем, совпадением, слепой комбинацией генов - они создают
себя сами. Они могут презирать нас. И они правы.
- Нет, - запротестовал Дон. - Все не так. Они жестоки и безжалостны,
они живут убийством. Ты не можешь так говорить.
- Дело в том, что ты все еще держишься за сюжет своего романа. Он
засел в тебе, и ты на самом деле жил в нем. Доктор рассказывал мне, что
ты гулял по коридору и разговаривал с какими-то несуществующими людьми.
А потом сам отвечал за них. Ты говорил с каким-то Сирсом и еще с Рики, -
Дэвид улыбнулся и покачал головой.
- А что случилось в конце этой истории?
- Что?
- Что случилось в конце? - Дон отложил вилку и сел прямо, глядя в
спокойное лицо брата.
- Они не пустили тебя туда. Они боялись - судя по твоим репликам, -
что их там убьют. Вот в чем дело - ты выдумал всех этих фантастических
героев и вписал себя в их историю. Доктор сказал, что самый интересный
случай безумия у творческой личности. Но они вытащили тебя из твоей
истории. Тебе повезло.
Дона словно овеяло холодным ветром.
- Привет! - сказал Сирс. - Мы все иногда видим сны, но ты первый, кто
видел их на нашем заседании.
- Что? - Рики схватился за голову, видя вокруг себя знакомую
обстановку библиотеки Сирса: застекленные книжные шкафы, кожаные кресла,
темные окна. Сирс, сидящий напротив, глядел на него с легкой укоризной.
Льюис и Джон с бокалами виски в руках казались скорее смущенными.
- Сны? - Рики потряс головой. Он тоже, как и они, был в вечернем
костюме; по тысячи знакомых деятелей он понял, что заседание Клуба
Чепухи подходит к концу.
- Ты задремал, - сказал Джон. - Как только закончил рассказывать
историю.
- Историю?
- А потом, - добавил Сирс, - ты поглядел прямо на меня и сказал: "Ты
мертв".
- Ох, какой кошмар! Да-да. Слушайте, неужели это был сон? Мне так
холодно!
- В нашем возрасте у всех плохое кровообращение, - сказал Джон.
- Какое сегодня число?
- Да, ты действительно отключился, - Сирс поднял брови. - Девятое
октября.
- А Дон здесь? Где Дон? - Рики в панике оглядел библиотеку, словно
