взбешен я был этими словами и собственным позорным неведением, я едва не
усмехнулся тому, что человек, столь жестоко преследуемый законом (и, к
слову сказать, повешенный года три спустя), так разборчив, когда дело
касается происхождения его знакомцев.
Уже на самом пороге он столкнулся лицом к лицу с Аланом, оба отступи-
ли и смерили друг друга взглядами, как два пса с разных дворов. И тот и
другой были невелики ростом, но оба так напыжились от спеси, что как
будто стали выше. Каждый был при шпаге, и каждый движением бедра высво-
бодил эфес, чтобы легче было ухватиться и обнажить оружие.
- Мистер Стюарт, когда глаза мне не изменяют, - сказал Робин.
- А если б и так, мистер Макгрегор, - ответил Алан. - Такого имени
стыдиться нечего.
- Не знал, что вы на моей земле, сэр, - сказал Робин.
- А я-то до сих пор полагал, что я на земле моих друзей Макларенов, -
сказал Алан.
- Это еще как сказать, - отозвался Робин Ойг. - Можно поспорить.
Впрочем, я, сдается, слыхал, вы мастак решать споры шпагой?
- Разве что вы глухой от рождения, мистер Макгрегор, - ответствовал
Алан, - а не то должны были б слышать еще много кой-чего. Не я один в
Эпине умею держать в руке шпагу. Когда, к примеру, у сородича и вождя
моего Ардшила не так много лет назад случился серьезный разговор с
джентльменом того же имени, что и ваше, мне что-то неизвестно, чтобы
последнее слово осталось за Макгрегором.
- Вы не о батюшке ли моем говорите, сэр? - сказал Робин.
- Очень возможно, - сказал Алан. - Тот джентльмен тоже не гнушался
прицеплять к своему имени слово "Кемпбелл".
- Мой отец был в преклонных годах, - возразил Робин. - То был нерав-
ный поединок. Мы с вами лучше подойдем друг другу, сэр.
- И я так думаю, - сказал Алан.
Я свесил было ноги с кровати, а Дункан давно уже вертелся подле этих
драчливых петухов, выжидая удобную минуту, чтобы вмешаться. Но при пос-
ледних словах стало ясно, что нельзя медлить ни секунды, и Дункан, за-
метно побледнев от волнения, втиснулся между ними.
- Джентльмены, а у меня совсем иное на уме, - сказал он. - Видите,
вот мои волынки, а вы оба, джентльмены, признанные музыканты. Дав-
ным-давно идет спор, кто из вас играет искусней. Чем же не славный слу-
чай его разрешить!
- А что, сэр, - сказал Алан, по-прежнему обращаясь к Робину, от кото-
рого и на миг не отвел глаз, как и тот от него, - а что, сэр, до меня и
впрямь словно бы доходил такой слух. Музыкой балуетесь, как говорится?
Волынку когда-нибудь брали в руки?
- Я на волынке любого Макриммона заткну за пояс! - вскричал Робин.
- Ого, смело сказано, - молвил Алан.
- Я и смелей говаривал, зато правду, - ответил Робин, - и противникам
почище вас.
- Это легко проверить, - сказал Алан.
Дункан Ду поспешно достал обе волынки, самое дорогое свое сокровище,
и выставил гостям бараний окорок и бутыль напитка, именуемого атолским
сбитнем и изготовляемого из старого виски, сливок и процеженного меда,
которые долго сбивают вместе в строгом порядке и в нужных долях.
Противники все еще были готовы вцепиться друг в друга; но, несмотря
на это, чинно, с преувеличенной учтивостью, уселись по обе стороны оча-
га, в котором полыхал торф. Макларен усиленно потчевал их бараниной и
"женушкиным сбитнем", напоминая, что его хозяйка родом из Атола и сла-
вится как первая по всей округе мастерица готовить это питье. Робин, од-
нако, отверг угощение, потому что сбитень тяжелит дыхание.
- Я вас просил бы, сэр, заметить себе, - сказал Алан, - что у меня
вот уже часов десять маковой росинки не было во рту, а это тяжелит дыха-
ние почище любого сбитня во всей Шотландии.
- Я для себя не желаю выгодных условий, мистер Стюарт, - возразил Ро-
бин. - Ешьте, пейте; я последую вашему примеру.
Каждый съел по ломтю окорока и осушил стаканчик сбитня за здоровье
миссис Макларен; затем, после бесчисленных расшаркивании друг перед дру-
гом, Робин взял волынку и очень лихо наиграл какой-то мотивчик.
- Хм, умеете, - сказал Алан и, взяв у соперника волынку, сыграл сна-
чала тот же мотив и на тот же лихой лад, а потом углубился в вариации,
украшая каждую настоящим каскадом излюбленных волынщиками трелей.
Игра Робина мне понравилась, от Алановой я пришел в восторг.
- Не так уж дурно, мистер Стюарт, - заметил соперник. - Однако в тре-
лях вы обнаружили скудость замысла.
- Я? - вскричал Алан, и лицо его налилось кровью. - Я заявляю, что
это ложь.
- Стало быть, как волынщик вы признаете себя побежденным, - сказал
Робин, - коль вам не терпится сменить волынку на шпагу?
- Разумно сказано, мистер Макгрегор, - ответил Алан. - А потому на
время (он многозначительно помедлил) я свое обвинение беру обратно. Я
взываю к Дункану, пусть он нас рассудит.
- Полноте, ни к кому вам не надо взывать, - сказал Робин. - Лучше вас
самого ни один Макларен в Бэлкиддере не рассудит, ибо если принять в
расчет, что вы Стюарт, вы очень сносный волынщик, и это святая правда.
Подайте-ка мне волынку.
Алан так и сделал; и тогда Робин принялся повторять одну за другой и
исправлять Алановы вариации, которые, как выяснилось, он досконально за-
помнил.
- Да, вы знаете в музыке толк, - сердито буркнул Алан.
- Ну, а теперь, мистер Стюарт, судите сами, - сказал Робин; и он за-
играл вариации сначала, так искусно сплетая их воедино, с таким разнооб-
разием и такою душой, таким дерзостным полетом воображения и легкостью
трелей, что я только поражался, внимая ему.
Алан сидел темнее тучи, лицо его пылало, он грыз себе пальцы и вид
имел такой, словно получил тяжкое оскорбление.
- Хватит! - вскричал он. - Дуть в дуду вы мастак - и будет с вас! - И
хотел было подняться на ноги.
Но Робин только поднял руку, требуя тишины, и вот полились медли-
тельные звуки шотландского наигрыша. Он был пленителен сам по себе и
проникновенно исполнен; но это еще не все: то оказался исконный напев
эпинских Стюартов, и не было милей его сердцу Алана. Едва раздались пер-
вые звуки, как друг мой переменился в лице; когда музыка полилась быст-
рее, ему уже, видно, не сиделось на месте; и задолго до того, как волын-
щик кончил играть, последние следы обиды изгладились на лице Алана, и он
уже ни о чем не думал, кроме музыки.
- Робин Ойг, - сказал он, когда тот доиграл до конца, - вы замеча-
тельный волынщик. Я недостоин играть под одним небом с вами. Разрази ме-
ня гром, да в одной нитке вашего пледа больше искусства, чем у меня во
всей башке! И хоть я все ж подозреваю, что хладная сталь решила бы наш
спор иначе, заранее вам признаюсь - это бы не по совести было! Рука не
поднимется искромсать человека, который так играет на волынке!
На том противники помирились; всю ночь напролет лился рекой сбитень и
из рук в руки переходили волынки; заря разгорелась в полную силу, хмель
всем троим задурманил головы, прежде чем Робин стал подумывать, что пора
снаряжаться в дорогу.
ГЛАВА XXVI
НА СВОБОДУ
МЫ ПЕРЕПРАВЛЯЕМСЯ ЧЕРЕЗ ФОРТ
Хотя, как сказано, я не проболел и месяца, все же, когда мне объяви-
ли, что я достаточно окреп для дороги, август был уже в полном разгаре и
чудесная теплая погода сулила, по всем признакам, ранний и обильный уро-
жай. Денег у нас оставалось в обрез, и теперь наша первая надобность бы-
ла поспешать; ведь если нам в самом скором времени не попасть к Ранкиле-
ру или случись, что мы придем, а он ничем мне не поможет, мы были обре-
чены голодать. К тому же, по Алановым расчетам, первый пыл у наших прес-
ледователей, несомненно, прошел; и берега Форта, и даже Стерлинг-бридж,
главный мост на реке, охраняются кое-как.
- В военных делах, - говорил Алан, - основное правило идти там, где
тебя меньше всего ждут. Наша печаль - Форт, знаешь пословицу: "Дикому
горцу дальше Форта путь заказан". Теперь, ежели б мы вздумали сунуться в
обход по истокам и сойти на равнину у Киппена или Бэлфрона, они только
того и дожидаются, чтобы нас сцапать. А вот если двинуться напролом,
прямо по старому доброму Стерлинг-бриджу, шпагой своей ручаюсь, нам да-
дут пройти свободно.
Итак, в ночь на двадцать первое августа мы добрались в Стратир к
здешнему Макларену, родичу Дункана, и в его доме проспали весь день, а
ввечеру выступили в путь и снова без особого труда шли до утра. День
двадцать второго мы пережидали в вересковых зарослях на Юм-Варском скло-
не, где неподалеку паслось оленье стадо; десять часов сна под ласковым
живительным солнцем на сухой горячей земле - я такого блаженства не при-
помню! Ночью вышли к речке Аллан-Уотер и двинулись вниз по течению; а
взойдя на гребень холмистой гряды, увидели под собою все Стерлинговское
поречье, плоское, словно блин, посредине на холме - город и замок и в
лунном сиянии крутые извивы Форта
- Ну-с, - молвил Алан, - не знаю, любопытно ли это тебе, но ты уже на
своей родной земле - границу горного края мы перешли в первый же час;
теперь бы только перебраться через эту вертлявую речку, и можно бросать
шляпы в воздух.
На Аллан-Уотере, невдалеке от того места, где он впадает в Форт, мы
углядели песчаный островок, заросший лопухами, белокопытником и другими
невысокими травами, которые как раз скрыли бы человека, если б он лег
плашмя наземь. Здесь мы и сделали привал, на самом виду у Стерлинговско-
го замка, откуда то и дело доносилась барабанная дробь, возвещая, что
становится в строй какая-то часть гарнизона. В поле на одном берегу весь
день работали жнецы, и слышалось теньканье серпов о камень и голоса и
даже отдельные слова из разговора. Тут надо было лежать пластом да по-
малкивать. Впрочем, песок на островке был прогрет солнцем, зелень спаса-
ла макушки от припека, еды и питья было вволю; а главное, до свободы ос-
тавалось рукой подать.
Когда жнецы покончили с работой и стало смеркаться, мы перебрались на
берег и полями, держась поближе к изгородям, начали подкрадываться к
мосту.
Стерлинг-бридж тянется от самого подножия замкового холма: высокий
старинный, узкий мост с башенками вдоль перил; легко понять, как жадно я
разглядывал это прославленное в истории место, а для нас с Аланом - во-
истину врата ко спасению. Когда мы его достигли, еще луна не взошла;
вдоль крепости там и сям горели огни, и внизу, в городе, кое-где засве-
тились окна; вокруг, однако, царила тишина и часовых на мосту было не
видно.
Я рвался вперед, но Алана и тут не покидала осторожность.
- Похоже, тишь да гладь, - сказал он. - А все-таки для верности при-
таимся-ка мы с тобой вон там за насыпью и поглядим, что будет.
С четверть часа пролежали мы, то перешептываясь, то молча, и ни один
из звуков земных не донесся до нас, только волны плескались о быки мос-
та. Но вот мимо проковыляла, опираясь на костыль, хромая старушка; оста-
новилась передохнуть, неподалеку от нас, Кряхтя и сетуя вслух на свои
немощи и дальнюю дорогу; потом стала взбираться на горбатый хребет мос-
та. Старушонка была такая крохотная, а безлунная ночь так темна, что мы
быстро потеряли хромоножку из виду; только слышали, как медленно замира-
ют вдали ее шаги, стук костыля и нудный кашель.
- Готово, она уже на той стороне, - шепнул я.
- Нет, - отозвался Алан, - шаги еще гулкие, значит, на мосту.
И в этот миг раздался окрик:
- Кто идет?
Мы услышали, как брякнул о камни приклад мушкета. Скорее всего солдат
уснул на часах, и, если б мы сразу попытали счастья, возможно, прос-
кользнули бы незаметно; а теперь его разбудили, и, значит, случай был
упущен.
- Этот способ для нас не годится, - прошептал Алан. - Ни-ни-ни, Дэ-
вид.
И, не сказав больше ни слова, ползком пустился назад через поля; нем-
ного спустя, когда с моста нас уже никак не могли заметить, он снова
встал на ноги и зашагал по дороге, ведущей на восток. У меня просто в
