уставясь прямо перед собою, поднимал и ставил то одну, то другую ногу,
как поднимают гири на деревенской ярмарке; а в вереске, то и знай, по-
пискивали куропатки, и понемногу все ясней светало на востоке.
Я говорю, что Алану пришлось не легче. Не то, чтобы я глядел на него:
до того ли мне было, я еле держался на ногах; но ясно, что он ничуть не
меньше отупел от усталости и, под стать мне, не глядел, куда мы идем,
иначе разве мы угодили бы в засаду, точно слепые кроты?
Получилось это вот как. Плелись мы с Аланом с поросшего вереском буг-
ра, он первым, я шагах в двух позади, совсем как чета бродячих музыкан-
тов; вдруг шорох прошел по вереску, из зарослей выскочили четверо ка-
ких-то оборванцев, и минуту спустя мы оба лежали навзничь и каждому к
глотке приставлен был кинжал.
Мне было как-то все равно; боль от их грубых рук растворилась в стра-
даниях, и без того переполнявших меня; и даже кинжал мне был нипочем,
так я радовался, что можно больше не двигаться. Я лежал и смотрел в лицо
державшего меня оборванца; оно было, помнится, загорелое дочерна, с бе-
лесыми глазищами, но я нисколько его не боялся. Я слышал, как один из
них о чемто по-гэльски перешептывается с Аланом; но о чем - это меня
нисколько не занимало.
Потом кинжалы убрали, а нас обезоружили и лицом к лицу посадили в ве-
реск.
- Это дозор Клуни Макферсона, - сообщил мне Алан. - Наше счастье. Те-
перь только побудем с ними, покуда их вождю не доложат, что пришел я, -
и все.
Вождь клана Вуриков Клуни Макферсон был, надо сказать, шесть лет до
того одним из зачинщиков великого мятежа; за его голову назначена была
награда; я-то думал, он давным-давно во Франции с другими главарями ли-
хих якобитов. При словах Алана я от удивления даже очнулся.
- Вот оно что, - пробормотал я, - значит. Клуни по ею пору здесь?
- А как же! - подтвердил Алан. - По-прежнему на своей землице, а клан
его кормит и поит. Самому королю Георгу впору позавидовать.
Я бы еще порасспросил его, но Алан меня остановил.
- Что-то я притомился, - сказал он. - Не худо бы соснуть.
И без долгих разговоров он уткнулся лицом в гущу вереска и, кажется,
мигом заснул.
Мне о таком и мечтать было невозможно. Слыхали вы, как летней порой
стрекочут в траве кузнечики? Так вот, едва я смежил веки, как по всему
телу - в животе, в запястьях, а главное, в голове - у меня застрекотали
тысячи кузнечиков. Глаза мои сразу же вновь открылись, я ворочался с бо-
ку на бок, пробовал сесть, и опять ложился, и смотрел бессонными глазами
на ослепительные небеса да на заросших, неумытых часовых Клуни, которые
выглядывали из-за вершины бугра и трещали друг с другом по-гэльски.
Так-то вот я и отдохнул, а там и гонец воротился; Клуни рад гостям,
сообщил он, и нам нужно без промедления подыматься и опять трогаться в
путь. Алан был в наилучшем расположении духа; свежий и бодрый после сна,
голодный как волк, он не без приятности предвкушал возлияние и жаркое, о
котором, видно, помянул гонец. А меня мутило от одних разговоров о еде.
Прежде я маялся от свинцовой тяжести в теле, теперь же сделался почти
невесом, и это мешало мне идти. Меня несло вперед, точно паутинку; земля
под ногами казалась облаком, горы легкими, как перышко, воздух подхватил
меня, как быстрый горный ручей, и колыхал то туда, то сюда. Ко всему
этому меня тяготило ужасающее чувство безысходности, я казался себе та-
ким беспомощным, что хоть плачь.
Алан взглянул на меня и нахмурился, а я вообразил, что прогневил его,
и весь сжался от безотчетного, прямо ребяческого страха. Еще я запомнил,
что вдруг заулыбался и никак не мог перестать, хотя мне думалось, что
улыбки в такой час неуместны. Но одною лишь добротой движим был мой
славный товарищ; вмиг два приспешника Клуни подхватили меня под руки и
стремглав (это мне так чудилось, на самом-то деле, скорей всего, не
слишком быстро) повлекли вперед, по хитросплетеньям сумрачных падей и
лощин, к сердцу суровой горы Бен-Элдер.
ГЛАВА XXIII
КЛУНЕВА КЛЕТЬ
Наконец мы вышли к подножию лесистой кручи, где деревья стлались по
высокому откосу, увенчанному отвесной каменной стеной.
- Сюда, - сказал один из провожатых, и мы начали подниматься в гору.
Деревья льнули к склону, как матросы к вантам, стволы их были словно
поперечины лестницы, по которой мы взбирались.
На верхней опушке, где вздымал из листвы свое скалистое чело утес,
пряталось странное обиталище, прозванное в округе Клуневой Клетью. Меж
стволами нескольких деревьев поставлен был плетень, укрепленный кольями,
а огороженная площадка выровнена земляной насыпкой наподобие пола. Живой
опорой для кровли служило растущее на самой середине дерево. Плетеные
стены обложены были мхом. По форме сооружение напоминало яйцо; в этой
покатой горной чаще оно наполовину стояло, наполовину висело на откосе,
совсем как осиное гнездо в зелени боярышника.
Внутри места с лихвой хватило бы человек на шесть. Выступ утеса хитро
приспособили под очаг; дым стлался по скале, тоже дымчато-серой, снизу
оставался неприметен.
То был лишь один из тайников Клуни; пещеры и подземные покои были у
него и в других частях его владений; следуя донесениям своих лазутчиков,
он, сообразно с тем, подступают или удаляются солдаты, переходил из од-
ного пристанища в другое. Такая кочевая жизнь и приверженность клана к
своему вождю не только делали его неуязвимым все то время, пока многие
другие либо спасались бегством, либо были схвачены и казнены, но и дали
ему пробыть на родине еще лет пять, и лишь по строгому наказу своего по-
велителя он в конце концов отбыл во Францию. Там он вскоре умер; странно
сказать, но может статься, на чужбине ему недоставало бен-элдерской Кле-
ти.
Когда мы подошли к входу, он сидел у своего скального очага и глядел,
как стряпает прислужник. Одет он был более чем просто, носил вязаный
ночной колпак, натянутый на самые уши, и попыхивал зловонной пенковой
трубкой. При всем том осанка у него была царственная, стоило посмотреть,
с каким величием он поднялся нам навстречу.
- А, мистер Стюарт, - сказал он, - добро пожаловать, сэр. Рад и вам и
другу вашему, который пока что неизвестен мне по имени.
- Как поживаете. Клуни? - сказал Алан. - Надеюсь, отменно, сэр.
Счастлив видеть вас и представить вам своего друга, владельца замка Шос
мистера Дэвида Бэлфура.
Не было случая, чтобы Алан помянул мое имение без ехидства, но то на-
едине; при чужих он возглашал мой титул не хуже герольда.
- Входите же, джентльмены, входите, - сказал Клуни. - Милости прошу
ко мне в дом; он хоть диковинная обитель и, уж конечно, не хоромы, а все
же я принимал в нем особу королевской фамилии - вам, мистер Стюарт, без
сомнения, ведомо, какую особу я имею в виду. Смочим горло на счастье, а
когда мой косорукий челядин управится с жарким, отобедаем и сразимся в
карты, как подобает джентльменам. Жизнь моя здесь несколько пресна, -
продолжав он, разливая коньяк, - мало с кем видишься, сидишь сиднем,
пальцами сучишь да все думаешь про тот славный день, что миновал, и при-
зываешь новый славный день, который, как мы все надеемся, не за горами.
Выпьемте же за восстановление династии!
На том мы чокнулись и осушили чары. Я, право, ничего дурного не желал
королю Георгу; но, пожалуй, окажись он с нами, он сделал бы то же, что
я. После спиртного мне сразу очень полегчало, и я был в силах оглядеться
и следить за разговором, быть может, все еще в легком тумане, но уже без
прежнего беспричинного ужаса и душевной тоски.
Да, это было и впрямь диковинное место и такой же диковинный был у
нас хозяин. За долгую жизнь вне закона Клуни Макферсон, под стать ка-
кой-нибудь вековухе, оброс ворохом мелочных привычек. Сидел он всегда на
одном и том же месте, которое прочим занимать возбранялось; в Клети все
расставлено было в раз навсегда заведенном порядке, коего никому не доз-
волялось нарушать; хорошая кухня была одним из главных его пристрастий,
и, даже здороваясь с нами, он краем глаза следил за жарким.
Как я понял, время от времени под покровом ночи он наведывался к сво-
ей жене и двум-трем лучшим друзьям, либо они навещали его; большею же
частью жил в полном уединении и сообщался лишь со своими дозорными да с
челядью, которая прислуживала ему в Клети. Поутру к нему первым делом
являлся один из них, брадобрей, и за бритьем выкладывал все новости с
округе, до которых Клуни был превеликий охотник. Расспросам его не было
конца, он допытывался до всех мелочей, истово, как дитя; а услышав иной
ответ, хохотал до упаду, и припомнив задним числом, когда брадобрей уж
давным-давно ушел, вновь разражался смехом.
Впрочем, вопросы его, по-видимому, были не так уж бесцельны; отрезан-
ный от жизни, лишенный, как и другие шотландские землевладельцы, закон-
ной власти недавним парламентским указом, он у себя в клане по-прежнему,
на стародавний обычай, исправлял судейские обязанности.
К нему в это логово шли разрешать споры; люди его клана, которые не
посчитались бы с решением Верховного суда, по одному слову затравленного
изгоя забывали об отмщении, безропотно выкладывали деньги. Когда он бы-
вал во гневе, а это случалось нередко, он метал громы и молнии почище
иного монарха, и прислужники трепетали и никли перед ним, как дети перед
грозным родителем. С каждым из них, входя, он чинно здоровался, а после
оба по-военному подносили руку к головному убору. Одним словом, мне
представился случай заглянуть изнутри в повседневный обиход горного кла-
на, причем такого, чей вождь объявлен вне закона и обречен скрываться;
земли его захвачены; войска охотятся за ним по всем краям, порой в ка-
кой-нибудь миле от его убежища; а меж тем последний оборванец, который
каждый день сносил от него выволочки и брань, мог бы разбогатеть, выдав
его.
В тот первый день, едва поспело жаркое, Клуни собственноручно выжал в
него лимон (в подобных роскошествах он не знал недостатка) и пригласил
нас откушать.
- Таким блюдом, только без лимонного сока, я потчевал в этом же самом
доме его королевское высочество, - сказал он, - В те времена и мясо было
редким лакомством, а о приправах никто не мечтал. Да и то сказать, в со-
рок шестом на моей земле больше было драгун, чем лимонов.
Не знаю, вправду ли удалось жаркое - при виде его у меня тошнота
подступила к горлу и я насилу проглотил несколько кусков. За едой Клуни
занимал нас рассказами о том, как гостил в Клети принц Чарли [6], изоб-
ражал собеседников в лицах и подымался из-за стола, чтобы показать, где
кто стоял. С его слов принц мне представился милым и горячим юношей,
достойным отпрыском династии учтивых королей, уступающим, однако, в муд-
рости царю Соломону. Я понял также, что пока он жил в Клети, он то и де-
ло напивался, а стало быть, уже в ту пору начал проявляться порок, кото-
рый ныне, если верить слухам, обратил его в развалину.
Как только мы покончили с едой. Клуни извлек видавшую виды, захватан-
ную и засаленную колоду карт, какую держат разве что в жалкой харчевне,
и предложил нам сыграть, а у самого уже и глаза разгорелись.
Между тем картежная игра была одним из занятий, которых я издавна
приучен был сторониться, как недостойных; мой отец полагал, что христиа-
нину, а тем более джентльмену, негоже ставить под удар свое добро и по-
кушаться на чужое по прихоти клочка размалеванного картона. Понятно, я
мог бы сослаться на усталость, чем не веское оправдание; но я решил, что
мне не пристало искать уловок. Наверно, я покраснел как рак, но голос
мой не дрогнул, и я сказал, что не навязываюсь в судьи другим, сам же
игрок неважный.
Клуни - он тасовал колоду - остановился.
- Это еще что за разговоры? - промолвил он. - Откуда этакое виговское
чистоплюйство в доме Клуни Макферсона?
- Я за мистера Бэлфура ручаюсь головой, - вмешался Алан. - Это чест-
