завлекли на борт торгового брига, оглушили страшным ударом по голове,
швырнули в трюм - и кончено, а очнулся я уже в открытом море. Мне было
уготовано рабство на плантациях, но по милости господней я избежал этой
судьбы.
- Бриг разбился двадцать седьмого июня, - заглянув в книгу, сказал
Ранкилер, - а нынче у нас двадцать четвертое августа. Пробел нешуточный,
мистер Бэлфур, без малого два месяца. Вашим друзьям он уже послужил при-
чиной для серьезного беспокойства. И я, сознаюсь, не почту себя в полной
мере удовлетворенным, покуда не сойдутся все сроки.
- Право же, сэр, мне не составит труда восполнить этот пробел, - ска-
зал я. - Но прежде чем начать свой рассказ, я бы рад был увериться, что
говорю с доброжелателем.
- Так получается порочный круг, - возразил стряпчий. - Я не могу сос-
тавить твердых суждений, покуда не выслушаю вас. Я не могу назваться ва-
шим другом, пока не буду располагать надлежащими сведениями. В ваши же
лета более приличествует доверительность. Вы знаете, мистер Бэлфур, ка-
кая у нас есть поговорка: зла боится, кто сам зло чинит.
- Не забудьте, сэр, что я раз уже пострадал за свою доверчивость, -
сказал я. - И что меня отправил в рабство не кто иной, как человек, ко-
торый, сколько я понимаю, платит вам за услуги.
Все это время я понемногу осваивался с мистером Ранкилером и чем
тверже чувствовал почву под ногами, тем более обретал уверенности в се-
бе. И на этот выпад, который я сам сделал с затаенной улыбкой, он откро-
венно расхохотался.
- Ну, ну, вы сгустили краски, - сказал он. - Rui, non sum [9] Я и
правда был поверенным в делах вашего дядюшки, но меж тем, как вы
(imberbis juuenis custode remoto [10]) развлекались на западе, здесь не-
мало воды утекло; и если уши у вас не горели, то никак не оттого, что
вас тут мало поминали. В тот самый день, когда вы потерпели бедствие на
море, ко мне в контору пожаловал мистер Кемпбелл и потребовал, чтобы ему
во что бы то ни стало предъявили вашу особу. О вашем существовании я да-
же не подозревал; а вот батюшку вашего знавал коротко, и, судя по сведе-
ниям, коими располагаю (и кои затрону позднее), я склонен был опасаться
наихудшего исхода. Мистер Эбенезер признал, что виделся с вами; заявил
(хоть это представлялось малоправдоподобным), будто бы вручил вам значи-
тельные деньги и вы отбыли в Европу, вознамерясь завершить свое образо-
вание, что было и правдоподобно и вместе похвально. На вопрос, как могло
статься, что вы не известили о том мистера Кемпбелла, он показал, будто
вы изъявили большое желание порвать всякие связи с прошлым. На дальней-
шие вопросы о нынешнем вашем местопребывании отговорился неведением, од-
нако предположил, что вы в Лейдене. Таков вкратце смысл его ответов. Не
убежден, что кто-нибудь поверил им, - с улыбкой продолжал мистер Ранки-
лер. - В особенности же прогневили его некоторые выражения, которые поз-
волил себе употребить я, так что, коротко говоря, он указал мне на
дверь. Мы, таким образом, оказались в совершенном тупике, ибо как ни
хитроумны были наши догадки, им не было и тени доказательств. И в это
самое время, откуда ни возьмись, - капитан Хозисон с вестью, что вы уто-
нули; на том все раскрылось; однако без какихлибо последствий, кроме го-
ря для мистера Кемпбелла, ущерба для моего кармана и нового пятна на
имени вашего дяди, коих и без того было предовольно. Так что теперь,
мистер Бэлфур, - заключил он, - вы уяснили себе ход событий и в состоя-
нии судить, в какой мере мне, можно довериться.
Строго говоря, он излагал события куда более деловито и точно, чем я
способен передать, и обильней перемежал их латинскими изречениями, одна-
ко говорилось все это с подкупающей благожелательностью - во взгляде и
повадках, которая изрядно растопила мою отчужденность. Более того, я ви-
дел, что теперь он держится, как если б всякие сомнения, кто я таков,
отпали; стало быть, первый шаг был сделан: доказано, что я не самозва-
нец.
- Сэр, если все рассказывать, как есть, - сказал я, - я должен вве-
рить вашей деликатности жизнь друга.
Дайте мне слово свято блюсти его тайну, во всем же, что касается ме-
ня, я не прошу иной поруки, чем то, что читаю в вашем лице.
Он с величайшей серьезностью дал мне слово.
- Замечу лишь, - сказал он, - что эти оговорки настораживают, и если
в повести вашей содержатся хотя б ничтожные трения с законом, я просил
бы вас считаться с тем, что я слуга закона, и касаться их мимоходом.
После того я рассказал ему свою историю с самого начала, а он слушал,
сдвинув на лоб очки и прикрыв глаза, так что я иногда начинал побаи-
ваться, не уснул ли он. Но ничуть не бывало! Он схватывал каждое слово
(как я впоследствии убедился) с такой живостью восприятия и остротою па-
мяти, что я порой только диву давался. Даже чуждые уху, непривычные
гэльские имена, единожды в тот случай услышанные, он уловил и часто мне
припоминал через многие годы. Вот только когда я назвал полным именем
Алана Брека, у нас состоялось прелюбопытное объяснение. После эпинского
убийства и объявления о награде имя Алана, разумеется, гремело по всей
Шотландии; но едва оно сорвалось с моих уст, как стряпчий задвигался в
кресле и открыл глаза.
- Я бы не называл лишних имен, мистер Бэлфур, - сказал он, - тем бо-
лее имен горцев, многие из коих не в ладах с законом.
- Быть может, и не стоило называть, - сказал я, - но коль уж вырва-
лось, остается лишь говорить все до конца.
- Отнюдь, - возразил мистер Ранкилер. - Я, как от вас, возможно, не
укрылось, туговат на ухо и вовсе не уверен, что правильно расслышал это
имя. С вашего изволения, мы будем впредь именовать вашего друга мистер
Томсон, дабы не вызывать излишних сопоставлений, и если вам приведется
еще упомянуть кого-нибудь из горцев, живых или почивших, я поступал бы
на "вашем месте точно так же.
Из этих слов я заключил, что имя он расслышал как нельзя лучше и уга-
дал, что скоро я, пожалуй, заведу речь про убийство. Впрочем, он волен
был прикидываться глухим, если хотел, меня это не касалось; я только ус-
мехнулся, заметив, что Томсон не ахти какое горское имя, и согласился.
Так до конца моей повести Алан и оставался мистером Томсоном; и это было
тем забавнее, что самому ему такая уловка очень пришлась бы по вкусу.
Джеме Стюарт подобным же образом выведен был как сородич мистера Томсо-
на; Колин Кемпбелл сошел за мистера Глена; когда же настал черед Клуни,
я окрестил его вождем горного клана мистером Джемсоном. Все это было ши-
то белыми нитками, и мне удивительным казалось, как только стряпчему не
прискучит вести эту игру; но в конце концов она была вполне в духе того
времени, когда в стране боролись две партии, и мирный обыватель без из-
лишне горячей приверженности к обеим выискивал себе любую щель, лишь бы
не затронуть ненароком ни ту, ни другую.
- Ну и ну, - заметил стряпчий, когда я договорил до конца, - прямо
эпическое сказание, прямо Одиссея своего рода. Вам ее непременно следует
переложить на добрую латынь, когда пополните свою ученость; либо пове-
дать на английском, если угодно, хотя сам я отдаю предпочтение латинской
мощи. Вы поскитались изрядно. Quoe regio in terris [11] - какую только
область в Шотландии (да простится мне это доморощенное толкование) не
исходили вы в ваших странствиях! Вы проявили к тому же редкостную спо-
собность попадать в ложные положения - и, надо признать, в общем, подо-
бающим образом при том держаться. Мистер же Томсон мне представляется
джентльменом изрядных достоинств, хотя, возможно, и несколько кровожад-
ным. Тем не менее я был бы рад и счастлив, когда бы он (вкупе со всеми
заслугами своими) покоился где-нибудь на дне Северного моря, ибо с чело-
веком этим, мистер Дэвид, хлопот будет полон рот. Однако вы, несомненно,
более чем - правы, что храните ему верность, ведь он сам хранил вам вер-
ность беззаветно. Выходит, можно сказать, что он был вам незаменимым
спутником, а также paribus curis vestigia figit [12], ведь, полагаю, вам
обоим приходили невзначай" голову мысли о виселице. Ну что ж, по
счастью, дни сии миновали, и, думаю (не как законник, но как человек),
страданиям вашим недалек конец.
Он разглагольствовал о моих приключениях, а сам поглядывал на меня с
такою благожелательной и безобидной веселостью, что я насилу мог скрыть
удовольствие. Я столько терся среди людей, для которых не писаны никакие
законы, столько раз ложился спать на склонах гор под открытым небом, что
просто чудом казалось вновь сидеть под кровлей в чисто прибранном доме и
вести задушевную беседу с почтенным человеком в кафтане тонкого сукна.
При этой мысли взгляд мой упал на мое непристойное отрепье, и смущение
охватило меня с новой силой. Стряпчий перехватил мой взгляд и правильно
истолковал. Он встал, крикнул с лестницы, чтобы подан был лишний прибор,
потому что мистер Бэлфур останется к обеду, и проводил меня в спальню в
верхних покоях дома. Тут он мне дал кувшин с водою, мыло и гребень, раз-
ложил на постели платье, которое принадлежало его сыну, а засим, с при-
личным случаю латинским изречением, удалился, дабы я мог привести себя в
порядок.
ГЛАВА XXVIII
Я ИДУ ВЫЗВОЛЯТЬ СВОЕ НАСЛЕДСТВО
По мере сил я придал себе благопристойный вид; куда как отрадно было
поглядеться в зеркало и увидать, что нищий голодранец канул в прошлое и
вновь вернулся к жизни Дэвид Бэлфур. А все же меня тяготила эта перемена
и пуще всего платье с чужого плеча. Когда я был готов, меня встретил на
лестнице мистер Ранкилер, похвалил мою наружность и опять повел в свою
рабочую комнату.
- Прошу садиться, мистер Дэвид, - сказал он. - Итак, теперь вы более
походите на самого себя, давайте ж поглядим, не помогу ли я вам узнать
кое-что новое. Вы, верно, строите догадки об отношениях между батюшкой
вашим и дядей? Да, это удивительная повесть, и меня, право, смущает на-
добность объяснить ее вам. Ибо, - при этих словах стряпчий и в самом де-
ле сметался, - всему виной любовная история.
- Право, мне трудно сочетать такое объяснение с обликом дяди, - ска-
зал я.
- Но дядя ваш, мистер Дэвид, не вечно был старик, - возразил стряп-
чий, - и, что вас, очевидно, удивит еще сильнее, не вечно был безобра-
зен. Облик его дышал отвагой и благородством, люди спешили на порог,
чтобы взглянуть, как он проносится мимо на ретивом скакуне. Я видел это
собственными глазами, и, честно вам признаюсь, не без зависти, потому
что сам был нехорош собою и незнатен, так что в те дни мог бы сказать:
Odi ie, qui bellus es, Sabelle [13].
- Это, похоже на сон какой-то, - сказал я.
- Да, да, - сказал мистер Ранкилер, - так расправляются с юностью го-
ды. Мало того, в нем чувствовалась недюжинная и многообещающая личность.
В 1715 году он убежал из дому, и как бы вы думали, для чего? Чтобы
примкнуть к мятежникам. Не кто иной, как ваш батюшка, устремился за ним
вдогонку, отыскал где-то на дне канавы и, к веселию всей округи, multum
gementem [14] водворил под отчий кров. Однако, majora canamus [15]:
братья полюбили, и притом одну и ту же особу. Мистер Эбенезер, всеобщий
баловень, привыкший к обожанию, был, надо полагать, твердо уверен, что
покорит ее сердце, и, когда понял, что обманулся, закусил удила. Вся ок-
руга знала о его муках; то он валился в постель от сердечного недуга, а
безмозглое семейство его в слезах толпилось у изголовья; то бродил из
одного кабака в другой, изливая свои печали каждому встречному и попе-
речному. Ваш батюшка, мистер Дэвид, был человек добрый, но слабодушный,
непозволительно слабодушный; всю эту дурь он принял всерьез и в один
прекрасный день, изволите ли видеть, ради брата отказался от дамы серд-
ца. Девица сия, однако, была много умнее - это вам от нее, видно, дос-
тался ваш превосходный здравый смысл - и не пожелала, чтобы ею перебра-
