Мы с Нейрсом начали с того, что выбросили через трап к штурвалу всю
валявшуюся на полу одежду и другие вещи, а кроме того, посуду, ковер,
жестянки с консервами, короче говоря, все, что можно было вынести из об-
щей каюты. Затем мы занялись капитанский каютой. Используя одеяло вместо
носилок, мы перетащили к куче на палубе книги, инструменты и одежду,
после чего Нейрс, став на четвереньки, начал шарить под койкой. Его по-
иски были вознаграждены множеством ящичков с манильскими сигарами. Я не-
медленно вскрыл несколько из них и разломал с десяток сигар, но все было
тщетно: не найдя в них опиума, я решил пощадить остальные.
- Интересно! - вдруг воскликнул Нейрс.
И, отвернувшись от растерзанных сигар, я увидел, что он выволок на
середину пола тяжелый железный сундучок, прикрепленный к перегородке
цепью, замкнутой на висячий замок.
Нейрс глядел на сундучок отнюдь не с восторгом, как я, а с каким-то
растерянным удивлением.
- Вот оно! - воскликнул я и собирался уже радостно пожать руку моему
товарищу.
Но он охладил мой пыл, заметив сухо:
- Сперва посмотрим, что в нем.
Опрокинув сундучок набок, он несколькими ударами топора сломал замок
и потом опять поставил сундучок на дно и открыл крышку. Я кинулся на пол
рядом с ним. Не знаю, что я ожидал увидеть: в эту минуту меня, пожалуй,
удовлетворил бы только мешок бриллиантов стоимостью в миллион. Щеки мои
горели, сердце стучало так, что готово было разорваться. Но в сундучке
лежала лишь пачка аккуратно перевязанных бумаг и чековая книжка. Я схва-
тил бумаги, желая скорее посмотреть, что под ними. Но Нейрс опустил на
мою руку тяжелую ладонь.
- Вот что, хозяин, - сказал он почти добродушно, - мы будем вести по-
иски аккуратно, а не устраивать свалку.
После чего Нейрс развязал бумаги и начал просматривать их с чрезвы-
чайно серьезным видом, словно нарочно стараясь затянуть время. Казалось,
он совсем забыл о снедающем меня нетерпении, потому что, кончив чтение,
еще несколько минут сидел, погруженный в свои мысли, что-то насвистывая,
и только потом, снова сложив и связав бумаги, продолжил осмотр. Я увидел
ящик из-под сигар, перетянутый куском лески, и четыре туго набитых ме-
шочка. Нейрс достал нож, перерезал леску и открыл ящичек. Он до половины
был наполнен золотыми монетами.
- А что в мешочках? - прошептал я.
Капитан по очереди вспорол их, и на заржавевшее дно сундучка посыпа-
лись серебряные монеты разного достоинства. Нейрс молча принялся перес-
читывать серебро.
- Что это? - спросил я.
- Судовая касса, - ответил он, продолжая считать.
- Судовая касса? - повторил я. - Деньги, которыми Трент оплачивал
свои расходы? А это чековая книжка на суммы, выданные ему судовладельца-
ми? И он все это оставил здесь?
- Как видите, - ответил Нейрс, записывая итог своего подсчета.
И я, смутившись, уже больше не отрывал его, пока он не кончил своего
занятия.
Всего золота было на триста семьдесят восемь фунтов стерлингов, а се-
ребра - около девятнадцати фунтов. Затем мы убрали деньги назад в сунду-
чок.
- Ну, так что же вы думаете обо всем этом? - спросил я.
- Мистер Додд, - ответил он, - вам это кажется странным. Но вы и не
представляете себе, насколько это странно. Вы спрашивали о деньгах, а
меня совсем сбили с толку бумаги. Известно ли вам, что капитан корабля
распоряжается судовой кассой, выплачивает жалованье матросам, получает
плату за фрахт и деньги с пассажиров, а кроме того, производит закупки в
портах? Всем этим он занимается как доверенный агент судовладельца и
вместе с отчетом представляет квитанции, доказывающие его честность. По-
верьте мне, капитан корабля скорее забудет панталоны, чем расписки, ко-
торые являются гарантией его репутации. Я знаю случаи, когда люди тону-
ли, стараясь спасти такие вот документы. И люди довольно скверные. Но
это - дело чести капитана. А вот никуда не спешивший капитан Трент, ко-
торому ничто не грозило, кроме бесплатной поездки на английском военном
корабле, бросил их здесь. Я знаю, факты против меня, но все-таки я гово-
рю вам, что это невозможно.
Вскоре нам привезли обед, и мы съели его на палубе в мрачном молча-
нии, тщетно напрягая мозг в поисках какой-нибудь разгадки этих тайн. Я
был настолько поглощен своими размышлениями, что не замечал ни брига, ни
лагуны, ни островков, ни кружащих над нами чаек, ни палящих лучей солн-
ца, ни даже угрюмого лица капитана, сидевшего рядом. Мой ум превратился
в школьную доску, на которой я писал и стирал всевозможные гипотезы,
сравнивая их со зрительными изображениями, хранившимися в моей памяти. Я
добрался наконец до сцены в кафе, я снова вглядывался в лица капитана
Трсята и его матросов, как вдруг передо мной встало лицо гавайца.
- По крайней мере в одном я уверен!.. - вскричал я, вскакивая на но-
ги. - С капитаном Трентом я видел гавайца, а в газете писали, что кок -
китаец. Я пойду осмотрю его койку и разберусь, в чем дело.
- Ладно, - сказал Нейрс, - а я еще немного отдохну, мистер Додд, я
что-то совсем вымотался.
Мы уже тщательно обыскали три четверти кормовых помещений. Все, что
можно было вынести из кают-компании, каюты старшего помощника и капита-
на, лежало в куче у штурвала. Но за переднее помещение с двумя койками,
где, по мнению Нейрса, жили второй помощник и кок, мы еще не брались.
Туда-то я и пошел. Эта каюта была почти пуста. К переборке было приклее-
но несколько фотографий - одна весьма непристойная. Единственный сунду-
чок оказался открытым и, как все, которые мы уже осматривали, частично
обысканным. Несколько дешевых романов, хранившихся в нем, неопровержимо
доказывали, что его хозяином был европеец. Китайцу они были бы ни к че-
му, а даже самый грамотный гаваец удовлетворился бы одним. Очевидно, ко,
к помещался не на корме, а где-то в другом месте.
К этому времени наши матросы уже выбросили гнезда из камбуза и выгна-
ли оттуда птиц, так что я мог войти в него без всяких помех. Одна из
дверей была теперь снаружи завалена кулями с рисом, и поэтому в камбузе
царил полумрак. Было очень душно, в воздухе вились тучи мух. Часть ку-
хонной утвари валялась на полу, - может быть, камбуз покинули в большой
спешке, а может быть, виновниками беспорядка были птицы. Пол, как и па-
луба, прежде чем мы ее вымыли, был покрыт слоем гуано.
У стены, в дальнем углу, я обнаружил красивый сундучок из камфарного
дерева, обитый медными полосами. Такие сундучки любят китайские моряки,
да, собственно говоря, и все моряки, плавающие по Тихому океану. Таким
образом, внешний вид сундучка мне ничего не сказал, а содержимое его мне
удалось увидеть не сразу. Как я уже упоминал, все остальные сундучки бы-
ли открыты, и часть хранившихся в них вещей валялась рядом (то же мы об-
наружили и в кубрике, который осмотрели позже), и только этот был закрыт
и даже заперт на замок.
С помощью топора я легко вскрыл его и, словно таможенный офицер, стал
рыться в хранившихся там вещах. Сперва мои руки шарили по ситцу и полот-
ну. Затем я вздрогнул от неприятного прикосновения шелка и вытащил нес-
колько шелковых полос, покрытых таинственными иероглифами. Они разрешили
все мои сомнения: я узнал в них занавески, которые любят вешать на кро-
вати китайцы-простолюдины. Но и в других доказательствах недостатка не
было: ночная рубашка непривычного покроя, трехструнная китайская скрип-
ка, узелок с разными корешками и травами, а также изящный приборчик для
курения опиума с порядочным запасом этого наркотика. Совершенно очевид-
но, "то кок был китаец, но в таком случае кто такой Джозеф Амалу? Или
Джозеф украл сундучок, а потом поступил на бриг под вымышленным именем?
Это, конечно, было возможно, но такое объяснение только еще больше запу-
тывало дело. Почему этот сундучок был брошен нетронутым, а все остальные
вскрыты? И откуда у Джозефа взялся второй сундучок, с которым, как ска-
зал нам портье, си отправился в Гонолулу?
- Ну, и что же вы узнали? - осведомился капитан, который с удобством
развалился на куче вещей, нагроможденной нами у штурвала.
По его тону и по его заблестевшим глазам я понял, что открытия выпали
не только на мою долю.
- Я нашел в камбузе сундучок с вещами китайца, - ответил я. - И кита-
ец этот забыл в нем свой опиум!
Нейрс, казалось, остался совершенно равнодушным к, моему сообщению.
- Вот как? - сказал он. - А теперь я вам кое-что покажу. Признайтесь,
что вы побиты.
С этими словами он разложил передо мной на палубе две газеты. Я тупо
посмотрел на них, чувствуя, что пока не способен к новым открытиям.
- Да посмотрите же на них, мистер Додд! - вскричал капитан резко. -
Неужели вы не видите? - И он провел грязным пальцем по верху первой
страницы. - "Сидней морнинг геральд", 26 ноября". Неужели вы не понимае-
те? Ведь когда эта газета вышла в Австралии, "Летящий по ветру" был в
Гонконге, а через двенадцать дней уже находился в открытом море. Каким
же образом газета из Австралии могла попасть в Гонконг за двенадцать
дней? А ведь до того, как Трент очутился здесь, он не встречал ни одного
корабля, не заходил ни в один порт. Значит, она могла попасть к нему ли-
бо здесь, либо в Гонконге. А где именно - решайте сами. - И он снова ус-
тало опустился на груду одежды.
- Где вы их нашли? - спросил я. - В этой черной сумке?
- Да, - сказал он. - И можете в ней больше не рыться: там ничего нет,
кроме карандаша и какого-то сточенного ножа.
Однако я все-таки заглянул в сумку и был вознагражден.
- У каждого человека есть свое ремесло, капитан, - сказал я. - Вы мо-
ряк и указали мне на множество несообразностей, связанных с морским де-
лом. Я же художник, и разрешите сообщить вам, что эта находка не уступа-
ет по странности всему остальному. Такими ножами художники наносят крас-
ку на холст или чистят палитру. А карандаш этот - 3-Б фирмы "Виндзор и
Ньютон". Мастихин и карандаш 3-Б - на торговом бриге! Это противоречит
всем законам природы.
- С ума сойти можно! - заметил Нейрс.
- Да, - продолжал я, - и карандашом этим пользовался художник: пос-
мотрите, как он заточен; во всяком случае, не для того, чтобы писать.
Таким кончиком писать невозможно. Художник? И прямо из Сиднея? Откуда он
мог взяться?
- Это-то понятно, - съязвил Нейрс. - Они вызвали его каблограммой,
чтобы он проиллюстрировал судовой журнал.
Некоторое время мы молчали.
- Капитан, - сказал я наконец, - с этим бригом связано какое-то тем-
ное дело. Большую часть вашей жизни вы провели в море. Вам, вероятно,
приходилось видеть много беззаконий, а слышали вы о них, должно быть,
еще больше. Как по-вашему, что это? Комбинация со страховкой? Пиратство?
Что может за этим крыться? Зачем понадобилось все это проделывать?
- Мистер Додд, - ответил Нейрс, - вы совершенно правы: большую часть
своей жизни я провел в море, и я действительно знаю много способов, с
помощью которых нечестный капитан может нагреть руки или обмануть судов-
ладельцев. Таких способов немало, но гораздо меньше, чем вам кажется. И
ни один их них не был пущен в ход Трентом. Все это дело - сплошная бесс-
мыслица, не имеющая никакого разумного объяснения. И не впадайте в заб-
луждение, свойственное большинству жителей суши: капитану совсем не так
просто вести какую-нибудь нечестную игру. В любом порту есть множество
людей, которые тут же отправят его за решетку, если честность его не бу-
дет сиять подобно утренней звезде. За ним следят агенты Ллойда и других
страховых компаний, консулы, таможенные чиновники и портовые врачи. У
него столько же шансов что-нибудь скрыть, как у человека, поселившегося
в маленькой деревне, где он всем чужой.
- Ну, а в море? - спросил я.
- Ну, вот опять! - вздохнул капитан. - "В море, в море"... А что тол-
ку? Ведь когда-нибудь придется вернуться в порт. Никто же не может оста-
