там посмотрим.
Когда вышли из машины и оказались среди оголенных на ветру берез, Андрей
спросил у Наташи:
- Ты сможешь изобразить больную?
- Я?! Почему я?.. Ты же больной!.. - но тут же возвела очи к небу и губки,
изогнув скобой, оттянула вниз. Получилось очень смешно.
- Годится. Да, сними-ка халат... - И швырнув его в кусты, только сейчас вспомнил:
а не здесь ли должны оперировать сегодня Орлова? Именно сюда, он слышал,
завезли летом из ФРГ какой-то особенный томограф, искусственную почку и
прочую аппаратуру... Господи, не слишком ли много совпадений?! Или, как
сказал бы чуткий к слову Орлов, сов-падений, совместных падений в одну бездну...
А может быть, операция состоится не здесь, а в первой областной, в центре
города, как раз рядом с красным домом миллиардеров - наискосок от памятного
гастронома, через сквер? Даже трудно сказать, как бы должно быть лучше.
Они вошли в темный после улицы холл, к стеклянной отсверкивающей
отгородке регистрации. Как во всех больницах, пахло эфиром и хлоркой. Но если
Андрей найдет здесь Нину, как объяснить ей, кто такая Наташа? Если догадается,
сделает все наперекор, как любая ревнивая женщина.
И снова помог случай - обмолвка пожилой женщины в белом халате, сидящей
за стеклом, с марлевой повязкой на лице:.
- Дочку привезли? - Ее не смутил мальчишеский наряд юной Наташи. Сейчас
молодежь одевается бог знает как.
- Да, да... - обрадовался Андрей. - Знаете... нам бы найти Нину... Нину из
инфекционного.
- Так пройдите к ней... это во дворе, в левый дальний корпус.
Через полчаса красотка была пристроена. Андрей объяснил остроносой,
внимательно слушавшей Нине, что девчонка приехала от мамы, из деревни, что у
нее была желтуха и надо бы проверить, а то и долечить (Андрей сам перенес в
детстве желтуху и знал симптомы)... Наташе выдали пижаму чернильного цвета,
тапки, и под фамилией Сабанова она осталась в двухместной, но еще незанятой
более никем палате номер 3, на стене - эстамп неведомого северного художника:
"Курупатки на снегу", где действительно нарисованы куропатки на снегу под
звездным небом.
Улыбнувшись малышке на прощание быстрой профессиональной улыбкой, Нина
взяла Андрея под руку и повела в ординаторскую, где, заперев дверь и опустив
жалюзи на окне, чтобы стало темно и не был так явственно виден полуметровый
крест над столом, бросилась целовать обреченного скрипача... Часа полтора тут
никого не будет, так понял Андрей из ее шепота.
- Да что с тобой?
- Сегодня режут моего друга, поэта... - нашелся Андрей, и эта новость, как ни
странно, была очень серьезно воспринята Ниной. Она тут же включила
электрический свет и, позвонив по внутреннему телефону, узнала, что да, именно в
этой больнице, во втором корпусе, в хирургии, готовят к операции больного
Орлова. Но к нему сейчас никак нельзя - во избежание волнения и опять же
инфекции.
- Съезжу в город, куплю яблок...- буркнул Андрея и, оставив у Нины
незапирающийся чемодан со скрипкой и тряпками Наташи, выбежал к воротам
больницы.
- Но ты вернешься? - успела спросить Нина.
- Конечно! - Господи, хорошо, что он вспомнил о ней. Случайности жизни, вы не
случайны... В инфекционной Наташу искать никто не будет. А как быть самому
Андрею? Не ложиться же и ему сюда. Да и заляжет он с помощью Нины в какой-
нибудь палате - не трудно будет сообразить тем, кто ищет Наташу, что неспроста
она вместе с ним в один день исчезла... Значит, любовь, значит, немедленно
объявят и его, Андрея Сабанова, розыск.
Лучше возникнуть сейчас в городе, как ни в чем не бывало. Но без скрипки? Ах,
что-нибудь придумается.
И он сел в подкативший автобус и поехал в центр - навстречу неизвестности,
как написали бы в старинных романах... или, как скажем мы, современники
Андрея Сабанова, - навстречу явной опасности. Ибо мы-то знаем, что везение
обычно кончается неожиданно. Сила ожидаемого невезения нарастает
пропорционально квадрату свершившегося везения... приблизительно так
написано в самиздате компьютерных программистов... Там интегралы, тензоры и
прочие термины высшей математики и физики, но поверьте, что суть мы
постарались передать верно.
10. СОН САБАНОВА
"Случайности, вы не случайны...", - так думал я в мгновенном сне,
пока бежал кривой, как чайник, автобус по лесной стране.
Он припадал на поворотах на правый бок, на левый бок,
и вдруг меня окликнул кто-то... Иль, может, это сделал Бог? -
Держа детишек на коленях, иль сумки ( там кефир, морковь),
вокруг дремали на сиденьях все, с кем я постигал любовь.
Сидела школьница немая, которую я целовал,
тогда еще не понимая - запомнит по губам слова...
Сидела дурочка из клуба, в веснушках пышка-билетер...
А рядом дылда пялит зубы, из пятиюродных сестер.
Молчала рыжая студентка, зажав в ногах виолончель...
любившая играть раздетой "Полет шмеля"... а я был шмель.
Сидела и жена майора, тайком любившая меня...
Дремала девочка из хора, как конь в ремнях... о ночь моя!
Сплошная "ягода-малина", чуть с тленным запахом вина,
дремали женщины картинно вокруг меня... так на же, на!
Твои, увы, завоеванья! Смотри и за стояк держись!
А вдруг в томленье, в ожиданье они прожили эту жизнь?
А вдруг же, воздевая руки, они рыдали по ночам?
Ловя о дальнем милом слухи, что где-то ходит по цветам.
Не ты ли обещал им страстно любовь до гроба?.. Ну так что ж,
покуда не найдешь бесстрашно их всех - покоя не найдешь.
И ни при чем тут заклинанья ночного духа - Сатаны.
Прощенье будет на прощанье - тогда тебя отпустят сны.
Но ведь за каждою из женщин, за каждой встречею в ночи
сверкает чертик свой, как жемчуг, и лезет огнь в подол свечи...
Беда, коль дьяволу с бородкой ты продал душу, но страшней,
коль сотня совладельцев бродят, как по ковру, в душе твоей.
Когда снесло тебя теченье... когда хозяин твой - толпа,
а их перстов кривые тени не сгонишь, словно мышь, со лба.
Полуказак, полутатарин, в аду болтаясь, как в раю,
по мелочи ты разбазарил жизнь беззаветную свою.
И если уж искать хромого, заносчивого князя тьмы, -
затем, чтобы он молвил слово: отныне царствуем здесь мы,
чтоб мне средь маяты, напасти, с тяжелым холодом в кости,
одной лишь поклониться власти - и этим силу обрести.
Глава вторая. ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА
11.
Дверь не была взломана. Правда, перед порогом натоптали, но ключ вошел в
замок легко, и я, оглядываясь, как вор, ступил за свой собственный порог.
Здесь было сумеречно - все-таки и в кухне, и в жилой комнатке на окнах
тюлевый полог. Я шагнул ближе, зная - с улицы не увидят, и отпрянул: мимо дома
шли торопливо двое солдат с овчаркой на поводке. Солдаты были в мешковатых
куртках, мятых серых брюках и тяжелых ботинках. Собака же, узкая,
остроголовая, с желтым пятном вроде креста на голове рвалась вперед. И не сразу
до меня дошло - а ведь голубушка идет именно по мою душу, к дверям моей
квартиры - по сладким запахам духов Наташи.
Да быть такого не может - через столько часов учуять! Ведь и ветер дул, и
листья летели, и машины воняли бензином... И к тому же собаки остались на
службе только у пограничников. Да еще, как я слышал, у таможни. А здесь какая
граница? Граница между жизнью и смертью, ха-ха? Конечно же, пес тащится с
хозяевами по делам, не относящимся ко мне. Но почему же то остановится, то
вернется, ткнет носом туда-сюда и - вперед, к моему тротуару, наискосок - к углу
моего дома?
Я отскочил от окна. Да нет же, они что-то другое ищут. Не сошелся же свет
клином на маленькой красотке?! Да и не пограничники это и не таможенники -
знаю я их форму. Скорее, вневедомственная охрана какая-нибудь... или из зоны
хлопчики. Или спецы из армии - им сообщили, что где-то взрывчатка спрятана, а
то и наркотик... Собаки в этом деле первые помощники.
Но нежданные гости завернули за угол, в наш двор - слышу, как заливаются
лаем возле подъездов родные сявки. Все-таки ко мне?! Господи, сейчас
породистые когтистые лапы царапнут коричневый дерматин моей двери - мол,
здесь, сюда она вошла... и пришедшие люди, погладив оскалившегося зверя,
вышибут ногами филенчатую преграду на пути.
Словно кто подсказал - я вырвал из кармана измятую пачку сигарет "Прима" и,
приоткрыв дверь, трясущейся рукой быстро вышелушил, сколько сумел, табака из
оставшихся в наличии трех сигареток на пол перед порогом. Видел в кино - так
делают. И тут же заперся. И услышал - они вбежали в подъезд. Тяжело дыша,
позвонили ко мне в дверь. Не помог табачок.
Я не отвечал. Пес заскулил, ему приказали молчать. Сейчас, сейчас... Сейчас
взломают, ворвутся - и овчарка бросится мне на шею. Выдам я, где прячется
сейчас Наташа или нет? Как будто кто-то другой за меня холодно рассуждал.
Выдам или нет? Жизнь бездарно прожита, но вот такую красоту встретил... "На
мой закат печальный блеснет любовь улыбкою прощальной". Не выдам, конечно.
А не выдам - на всякий случай прирежут, подозревая, что без меня не обошлось,
коли собака сюда привела. А выдам - мне все равно не жить, Мамин не простит...
За дверью о чем-то негромко говорили. И - о радость! - вдруг затопали прочь,
бренча спичками в карманах, позвякивая кольцом ошейника. И я понял - им дано
было задание найти след, и только. А придут сюда сейчас другие люди. Надо
немедленно смываться. Господи, как же повезло! Явись я минутой позже...
Машинально схватив футляр от скрипки (зачем он мне?), выскользнул в
огромное пространство подъезда - по счастью, ни на лестнице, ведущей вверх, ни
внизу, нигде никого не было... А куда, собственно, бежать? Если он подключил
даже военных... Нам с Наташей надо навсегда покинуть этот город, эту область. Но
как?
Растерянно стоял я возле своего дома - и не мог двинуть ногой. День был
солнечный, почти жаркий, как летом, в Сибири случаются подобные осенние дни.
Летит, поблескивая, паутина, снова набухли почки на кустах вербы и смородины,
высаженных возле ржавых железных гаражей. У кого-то есть машины. Или хотя
бы мотоциклы...
Что же придумать? Переждать врозь?
Совершенно непонятно, почему сразу не вспомнил о своей сестре, которая
вместе с нашими родителями проживает не так далеко - в закрытом городке. Да,
да, вот же где можно затаиться! Там бы нас не нашли. Но как туда попасть?.. У
Наташки паспорта нет. Одному туда забраться?
Время, время идет... Может, мне срочно появиться на новой работе? Как ни в
чем ни бывало. Собака указала след... Ну и что? Может, я дома и не ночевал
сегодня, а там какие-то нехорошие, незнакомые люди были? Понимаю - уловки
наивны... Но будь что будет. Глупо улыбаясь (наверное, так заяц тянется в пасть
удава), я медленно побрел к центру города, к длинному бетонному зданию, где
располагается фирма "Ромэн-стрит".
Колотюк, увидев меня, дернул себя за ус, заорал:
- Кого чую? - и обнял, как отец блудного сына, постукивая лопатой ладони по
спине и ( чего я очень не люблю) даже по заднице. - На свако бировли кэрэл
авдин... не каждая пчела дает мед, но ты!.. Наконец-то! С кем же загулял? С
какими бабами кувыркался?
- Да сердце прихватило... - бормотал я, выбираясь из мощных объятий. - В первой
областной у знакомой медсестры полежал...
- Кто такая? Как зовут? - послышался сзади грудной голос Ани-цыганки. - Еще не
спала с тобой, но ревную!..
Мы пошли вместе обедать в дешевое кафе на первом этаже. Мне было тут же
объявлено, что вечером мы снова играем в роскошном "Яре". Что публика просит
больше тюремных мелодий.
- "Мурку" не забыл? - спрашивал, подмигивая, Колотюк. - А "Постой, паровоз, не
стучите, колеса"?
Подмывало спросить, не видели ли они благодетеля Валерия Петровича, но я
прикусил язык в самом прямом смысле. Сиди, молчи! Наверно, кровь во рту.
