банковского бизнеса.
В опубликованной в 1865 г. статье ["Noten and Depositen" в
"Viertelijahrschrift" Фаухера (Faucher)] Михаэлис заявил, что с установлением
единообразия в эмиссии банкнот исчез один из важнейших способов контроля за
денежной экспансией. В условиях большого числа банков среднее время обращения
банкнот сокращалось, вследствие чего повышалась вероятность их возврата к
своим эмитентам для погашения. При депозитном кредитовании, считал Михаэлис,
пределы экспансии еще более жестки. Проверка платежеспособности банка
происходит в этом случае очень быстро. Редко когда чек несколько раз поменяет
своих владельцев, каждый из которых ставит на нем передаточную роспись. Скорее
всего, чек будет немедленно предъявлен для оплаты в банк непосредственно тем,
на чье имя он первоначально выписан. Всякий чек, выписанный на имя человека,
не входящего в круг клиентов данного банка, будет оплачен каким-либо другим
банком, который приобретет, таким образом, право требовать выплаты этой суммы
у первого банка. Если только такое требование не окажется уравновешенным
аналогичным встречным, первый банк передаст часть своих наличных денег
второму.
Признавая, таким образом, существование некоторых различий между чеками и
банкнотами (последние могут дольше циркулировать в обращении до момента
погашения), а также тот факт, что различие это оставалось в то время
единственным сколько-нибудь существенным основанием для проведения границы
между ними, Михаэлис все же не видел достаточных причин недопущения свободы в
эмиссионной сфере, в то время как в депозитном бизнесе свобода была бы
разрешена. И в том, и в другом случае жесткий контроль осуществлялся бы самими
банками, при условии их достаточного количества. Монополия в обоих случаях
удлиняла период обращения и оттягивала проверку платежеспособности.
Михаэлис верил в то, что в рамках системы большого числа банков существует
автоматический механизм, призванный контролировать возникновение тенденций в
сторону расширения вексельной эмиссии. Механизм этот, считал Михаэлис,
функционирует до тех пор, пока существуют несколько или хотя бы один банк, не
расширяющий своей эмиссии [статья "Banken and Depositen", с. 130--131 в
"Viertelijahrschrift" Фаухера; кроме того, опубликовано Михаэлисом в его
"Volkswirtschaftliche Schriften", т. II, 1873]. Таким образом, он расценивал
его не просто как средство контроля за каждым из банков в отдельности, если
тот вдруг "зашагал не в ногу" с остальными: этому механизму была подконтрольна
вся система в целом, поскольку маловероятно, что на путь экспансии все банки
без исключения встают одновременно. Разумеется, возражения Лонгфилда, если
только они верны, хорошо применимы в качестве ответа на эти рассуждения. Они,
однако, были к тому времени еще малоизвестны немецкой публике.
Тем же, кто ратовал за эмиссионное единообразие, считая, что это способно
расширить сферу распространения банкнот по сравнению со случаем разрозненной
эмиссии, Михаэлис отвечал, что небольшие размеры территории, на которой
обращаются банкноты какого-либо банка, на самом деле представляют собой
преимущество, поскольку делают возвращение этих банкнот для погашения более
частым. [Вышеупомянутая статья, с. 132. На самом деле, принцип ограничения
территории, обслуживаемой каждым из банков, имеет своим результатом скорее
возникновение монополии, нежели конкуренции. Более естественным способом
банковского устройства могла бы стать система банковских отделении: в этом
случае территория, на которой обращались банкноты каждого из банков, была бы
велика, а отделения различных банков могли бы конкурировать в одной и той же
части страны. Если предположить, что при этом существует еще одно средство
контроля, отмеченное Михаэлисом, а именно -- механизм клиринга между
действующими на одной и той же территории банками, межбанковский контроль в
подобной системе оказывается весьма эффективным.]
Примерно одновременно с этим в свет вышла первая публикация ["Bankenand
Krisen", 1863] автора, пользовавшегося незаслуженно скромной известностью
среди германской публики. Речь идет о Филипе Йозефе Гайере (Philip Joseph
Geyer). Как и Телькампф, он был сторонником денежной теории в ее наиболее
жестком варианте. Он начал с тезиса о том, что количество денег в обращении
всегда должно оставаться на неизменном уровне [там же, с. 7]. Всякое же
отклонение от такого порядка вещей Гайер считал следствием выпуска банками
необеспеченных золотом банкнот. Гайер считал, что лишь полностью обеспеченная
эмиссия представляет собой "реальный" экономический фактор, в то время как
необеспеченная ее часть привносит в действие экономического механизма
"искусственный" капитал (kunstliches Kapital). Если объем искусственного
капитала в обращении превысит массу свободного реального (naturliches)
капитала, происходит кризис перепроизводства [там же, с. 33 и далее]. Будучи
ярым противником свободы банковской эмиссии, Гайер в то же время выступал за
свободу учреждения депозитных банков, которые были призваны аккумулировать и
пускать в дело свободные реальные сбережения. Такой ход событий, по мнению
Гайера, давал возможность избежать выпуска необеспеченных векселей.
После кризиса 1857 г., во время которого Банк Англии действовал в качестве
кредитора в последней инстанции, даже в Германии стали ощущаться изменения в
доводах сторонников централизации в банковской сфере. Приверженцы сильного
центрального банка перестали выступать в поддержку централизованной системы
лишь на том основании, что она, по их мнению, была единственным способом
удержать вексельную эмиссию в необходимых пределах, и начали акцентировать
внимание на финансировании во времена паники. Такая точка зрения была точно
сформулирована профессором Нассе (Nasse) в памфлете, увидевшем свет в начале
1866 г. ["Die Preussische Bank and die Ausdehnbung thres Geschaftskreises in
Deutschland", 1866]. В то время как мелкие эмитенты во времена кризисов теряли
всякое доверие публики, векселя центрального банка продолжали служить нуждам
внутреннего денежного обращения. Таким образом, ликвидируя необходимость
борьбы с внутренней утечкой золота, помимо принятия мер против его оттока за
рубеж, центральный банк снижал тяжесть кризиса. Вследствие этих причин Нассе
поддерживал идею превращения Прусского Банка в центральный банк. Кроме того,
он критиковал Закон Пила, лишавший центральный банк возможности заполнить
образовавшиеся во время кризиса прорехи кредитной системы. Эта критика была
направлена против законопроекта, только что представленного на суд прусских
законодателей Михаэлисом, предлагавшего ограничить фидуциарную эмиссию
Прусского Банка.
На первый взгляд может показаться странным, что подобный законопроект получил
поддержку от Михаэлиса, всегда выступавшего за полнейшую свободу эмиссионных
банков и минимальное законодательное вмешательство в банковскую сферу. Тем не
менее, Михаэлис действовал полностью в русле своих главных воззрений. Там, где
существует множество банков, их эмиссия подвержена автоматическому контролю. В
случае же привилегированной монополии такой механизм отсутствует, вследствие
чего необходимо ввести внешний ограничитель ["Volkswirtschaftliche Schriften,"
т. П, с. 383; соответствующий абзац отсутствовал в статье ("Banken and
Depositen") в том виде, в каком она была опубликована в "Vierteljahrschrift"
Фаухера].
Нассе соглашался с Михаэлисом в том, что обеспечение банкнот должно в
максимальной степени базироваться на "банковской массе" (краткосрочных
активах). Это исключало возможность использования для обеспечения
государственные ценные бумаги и входило в прямое противоречие с Законом Пила,
который рассматривал таковые в качестве единственно возможного средства
обеспечения фидуциарной эмиссии. [Как пояснял Нассе, причина этого состояла в
том, что ценные бумаги прусского правительства были гораздо менее надежны,
нежели бумаги английского правительства, и часто могли быть реализованы лишь
со значительными потерями стоимости. Нассе даже предлагал Прусскому Банку
инвестировать свободные средства в векселя Английского Казначейства.]
Гайер и Телькампф развили свои мысли в 1867 г. [Р. G. Geyer, "Theorie and
Praxis des Zettelnankwesens nebst einer Charakteristik der Englischen,
Franzosischen and Preussischen Bank", 1867; J. L Tellkampf, "Die Prinzipien
des Geld-und Bankwesens", 1867] Гайер сформулировал два главных недостатка
существовавшей тогда банковской системы. Во-первых, порождая "искусственный
капитал" в объеме, приводящем к образованию чрезмерного количества капитала в
обращении, она создавала предпосылки для возникновения торговых кризисов и
стимулировала циклическую динамику производства. Во-вторых, спровоцировав
кризис, она усугубляла положение, сокращая объемы кредитования и вызывая
вынужденную продажу товаров. Объяснение, данное Гайером происхождению бумов,
оказалось весьма близким современным воззрениям австрийской школы о
"сверхинвестициях". Ему, однако, так и не удалось дать сколько-нибудь
удовлетворительное объяснение непосредственным причинам кризиса и депрессии.
Логика Гайера приводит к теории недопотребления. Результатом избыточного
предложения капитала становится перепроизводство потребительских товаров,
которые не могут быть поглощены рынком, поскольку спрос на них может
увеличиться только с падением цен. Разумеется, более дешевый капитал означает
уменьшение процентной ставки. Однако этот элемент издержек настолько мал, что
вряд ли может оказать существенное влияние на конечные цены потребительских
товаров.
Гайер рассматривал банковскую теорию с позиций, близких современной теории
равенства инвестиций и реальных сбережений. Трудности, сопровождающие
разрешение банковского вопроса, считал Гайер, лежат не столько в теории,
сколько в практике [там же, с. 227]. Теория однозначно считает, что
необеспеченная эмиссия должна быть приведена в равновесие с объемом свободного
капитала, однако, поскольку этот объем нам неизвестен, сознательно достичь
такого равновесия невозможно. Из этого Гайер сделал вывод, что следует вообще
прекратить эмиссию необеспеченных банкнот, а свободный капитал лучше
привлекать через развитие депозитного бизнеса. В переходный момент сокращение
массы искусственных банковских денег должно строго соответствовать росту
депозитов. Для достижения такой согласованности эмиссия должна быть
централизована в руках единственного института. Гайер понимал, что даже в
условиях единообразия эмиссионной деятельности сложности интернационального
характера все же останутся в силе. Односторонний отказ какой-либо страны от
"искусственного банковского капитала" стал бы бесцельным и, вместе с тем,
весьма хлопотным занятием, поскольку решившаяся на такой шаг страна оказалась
бы под воздействием преумножения банковского капитала в других государствах и
вряд ли устояла бы перед их более низкими процентными ставками.
Закон Пила также не являлся достойным разрешением проблемы, поскольку он не
доводил принципов денежной теории до логического конца. Следовало бы либо
запретить необеспеченную эмиссию как таковую, либо приравнять ее размер к
объему свободного денежного капитала. Поскольку Закон не предусматривал ни
того, ни другого, он был не в состоянии предотвратить кризис. Когда же кризис
возникал, Закон еще более усугублял ситуацию, провоцируя панику вместо того,
чтобы облегчить условия кредитования и тем самым уменьшить потери предприятий.
Точка зрения Гайера и Телькампфа, предлагавших полностью запретить фидуциарную
эмиссию, не учитывала ряд важных аспектов проблемы денежного обращения. Избрав
в качестве начальной точки ситуацию, когда существующая денежная масса уже
содержит банкноты, многие из которых не обеспечены золотом на 100 процентов,
они недооценили трудности дефляционного процесса, сопутствовавшего бы возврату
к "идеальной" ситуации. Этот процесс привел бы к гораздо более жестоким и
долгосрочным потрясениям, чем те, что так пугали Гайера и Телькампфа в случае
