городов, а потому скрывают индивидуальные тенденции банков. Тем не менее,
кажется вполне очевидным, что банки не позволяли своим резервам падать
значительно ниже разрешенной отметки. С технической точки зрения приостановка
выплат представляла собой, разумеется, объявление неплатежеспособности. Однако
такие действия были во многих отношениях разрешены, а многолетняя традиция
массовых приостановок как до, так и после создания национальной Банковской
Системы, приучила публику к их полной законности. Контроллер давал банкам
разрешение на ограничение выплат в течение нескольких месяцев подряд, а затем
позволял им приступать к нормальным операциям, если только банковские активы
признавались Контроллером "здоровыми". Иногда это происходило уже после того,
как банк попадал в руки преемника, получившего его в результате процедуры
банкротства [см., например, "Report of the Comptroller of the Currency",
1891--1892, p. 36]. Тот факт, что банки были вынуждены прибегать к
приостановкам выплат, явился важным доводом в пользу точки зрения, которая
гласила, что острая нужда испытывалась не столько в эластичной денежной массе,
сколько в эластичной резервной политике [см., например, Sprague, "Banking
Reform", 1910, p. 68].
Третья точка зрения обращала особое внимание на необходимость изменения
существовавшей системы хранения и использования резервных фондов. В самое
первое время рядовые банки практиковали депонирование своих денежных остатков
(балансов), считавшихся теми же наличными деньгами, в банки крупных городов.
Посредством такого вторичного депонирования они хранили до половины своих
суммарных резервов, а оставшуюся часть держали в собственных хранилищах [см.
Laughlin, "Banking Reform", с. 199 и далее]. Банки в "городах погашения" или
"резервных городах", а также в "центральных резервных городах", как они
впоследствии стали именоваться, были отнесены национальным банковским
законодательством к особой категории -- "банк банков". Столь уникальное
положение нью-йоркских банков -- в 1912 г. шесть или семь из них хранили у
себя около трех четвертей всех банковских балансов страны -- делала еще более
очевидными тенденции к тому, что система резервов становилась централизованной
и приобретала форму пирамиды и что естественным образом вырастали
квазицентральные банковские агентства, хотя их никто не навязывал извне.
Сложившаяся ситуация была признана совершенно неудовлетворительной. Еще с 1857
г. в финансовых кругах постоянно раздавались жалобы на то, что
практиковавшееся рядовыми банками вторичное депонирование в банках крупных
городов, и в частности в нью-йоркских банках, давало нездоровые стимулы
спекуляции на фондовой бирже. Этот процесс, активно поддерживаемый теми
банками, которые платили процент на вклады до востребования, приводил к
наводнению рынка кредитов с правом отзыва (call loans) дешевыми предложениями.
Еще более важным оказалось то, что почти всякий раз кризис всей финансовой
системы страны возникал тогда, когда рядовые банки требовали свои балансы
обратно.
Положение, при котором банки крупных городов оказались должниками банков из
мелких городов и сельской местности, а также чрезвычайная нестабильность этого
элемента финансовой системы, не были бы столь важны, существуй в стране
развитая структура банковских отделений. Отсутствие системы отделений,
вероятно, несколько расширило масштабы средств, направлявшихся на ссуды до
востребования, и совершенно определенно делало ситуацию менее стабильной, чем
она была бы при наличии банковских отделений.
Проблемы диверсификации риска как активов, так и депозитных обязательств,
столь свойственные банку, не обладающему отделениями, в случае рядовых банков
могли быть частично разрешены через размещение средств в банках больших
городов. Тем самым рядовые банки косвенным образом могли использовать
инвестиционные возможности, предоставленные в их распоряжение денежным рынком.
Рядовые банки рассматривали эти депозиты в качестве второй оборонительной
линии -- как ту часть своих ликвидных активов, которую они могли
незамедлительно отозвать в случае роста спроса на наличные со стороны своих
клиентов, регулярно имевшем место в периоды реализации урожая. Официальное
признание подобных депозитов банковскими резервами последовало в Национальном
Законе о Банках, разрешившем рядовым банкам учитывать свои депозиты в крупных
банках при расчете минимальных резервов. Разумеется, нельзя утверждать, что
при сетевых системах денежные средства банковских отделений, через свои
головные конторы либо отделения в крупных городах, не смогли бы достичь рынка
ссуд до востребования. Однако тот гораздо более узкий спектр возможностей
альтернативных вложений, находившихся в распоряжении банка без отделений,
заставлял его с большей вероятностью прибегать к этому конкретному способу
размещения денег.
Система банков, не обладавших отделениями с их практикой вторичного
депонирования, продемонстрировали свою способность к распространению
панических настроений -- причем как настроений, порожденных поведением местных
банков, так и теми, что возникали в городах. Во-первых, в рамках подобной
системы периферийному банку гораздо труднее получить из внешних источников
необходимые денежные средства в критической ситуации. Конечно, такой банк мог
бы взять средства в долг у другого банка. Однако договориться о таком кредите
гораздо труднее, чем организовать перевод части резервов других отделений того
же самого банка. А ведь именно возможность раздобыть средства тогда, когда в
них возникает необходимость, может остановить потерю доверия к банку со
стороны публики, грозящую перерасти в панику, которая может в любой момент
перекинуться на другие банки. Один-единственный слабый элемент в системе с
гораздо меньшей вероятностью способен повлиять на всю систему в целом, если у
банков есть возможность открывать отделения, чем в том случае, когда банки
отделениями не обладают.
Во-вторых, рынок ссуд до востребования оказался чрезвычайно уязвимым при
масштабном снятии средств с депозитов. Особенно очевидным это становилось на
завершающей стадии бума, когда такие ссуды демонстрировали наименьшую степень
ликвидности в сравнении с другими активами. Горький опыт научил периферийные
банки, что в такой ситуации нью-йоркские корреспонденты, как правило,
испытывают затруднения с выплатами по депозитам. Соответственно при
возникновении малейших признаков осложнений рядовые банки предпринимали
массовый набег на нью-йоркские банки с целью снять все свои деньги. Страх, что
через несколько дней их счета окажутся замороженными, заставлял периферийные
банки снимать депонированные ими средства независимо от того, нуждались они
реально в них или нет. В хранилищах тех из них, кому удавалось-таки вернуть
свои средства вовремя, зачастую оказывалось гораздо больше резервов, чем в
периоды не столь большого спроса публики на наличные. Нью-йоркским же банкам
приходилось в такие моменты приостанавливать выплаты, а вслед за ними к такой
же мере были вынуждены прибегать и те периферийные банки, которые так и не
смогли своевременно забрать свои деньги.
В условиях системы отделений эта ситуация отличалась бы вовсе не тем, что
перелив фондов из Нью-Йорка был бы полностью исключен. Однако значительная
часть этих фондов была бы просто переведена городскими отделениями и главными
офисами банков в периферийные отделения, и банки сохранили бы при этом
контроль за своими резервами. [Маловероятно, что банки стали бы при этом
депонировать свои средства в других банках, за исключением случаев, когда
какой-то банк был бы вынужден держать свои денежные балансы в каком-либо
месте, где он не имел своего отделения. Величина таких балансов представляла
бы собой, как правило, небольшую величину.] В период же, когда давление на
денежном рынке нарастало, отделения не стремились бы без раздумий изъять из
главного офиса все свои свободные средства независимо от потребности в них.
Фонды концентрировались бы там, где необходимость в них для удовлетворения
возрастающего спроса клиентов и предотвращения банковской паники была бы
наиболее острой.
Хотя многие уже тогда пришли к выводу, что львиная доля проблем могла быть
разрешена через учреждение банковских отделений по канадскому образцу, это,
тем не менее, считалось политически невероятным делом. Вследствие этого акцент
переместился на более практическую задачу: необходимо было найти в рамках
существовавшей системы систематический способ более экономного использования
резервов во время кризиса.
Становилось все более очевидно, что для этого нельзя полагаться на
самостоятельные разрозненные действия банков. Еще раньше ими предпринимались
некоторые несистематические попытки скоординировать свои действия. Одной из
таких попыток было использование кредитного сертификата клиринговой палаты
(the clearinghouse loan certificate) [см. Sprague, "Crises under the National
Banking System" (U. S. A. National Monetary Commission)]. Впервые это было
введено в практику бостонскими и нью-йоркскими банками в 1860 г. Большинство
банков, принадлежавших к Ассоциации клиринговой палаты (Clearing-House
Association), присоединились к соглашению, которое гласило следующее: в
случае, когда клиринговый баланс какого-либо из банков-участников оказывался
пассивным, он должен был вместо выплачивания наличных банку-кредитору внести
Ассоциации залог, на основании которого банку-кредитору выплачивались
кредитные сертификаты клиринговой палаты. Сертификаты приносили довольно
высокий доход, который варьировал в пределах от 5 до 10% и шел
банку-кредитору, державшему сертификаты, вместо отданных взаймы балансов. Суть
схемы состояла в том, что те банки, чьи позиции были сильны (другими словами,
чей клиринговый баланс был положительным), должны были кредитовать банки,
находившиеся в слабом положении (чей клиринговый баланс был отрицательным).
Эта идея была направлена на предотвращение такой ситуации, при которой каждый
из банков стремился бы усилить свое положение за счет других. Без такой
договоренности ни один из банков не смог бы расширить свои кредитные операции
в ситуации растущего спроса на наличные. Напротив, все они были бы вынуждены
прибегнуть к сокращению операций из-за боязни потерять свои резервы в пользу
других банков. Когда система кредитных сертификатов клиринговой палаты была
впервые использована нью-йоркскими банками, ее действие сопровождалось
соглашением о том, что металлические резервы всех банков-участников
рассматривались ими в качестве совместного фонда. Это делалось для того, чтобы
банки, которые сталкиваются с повышенным спросом не со стороны других банков,
а со стороны населения, могли в критических ситуациях использовать резервы
менее пострадавших банков. Такое единение резервов, или, как его еще называли,
"Уравнивание резервов", означало, что банк лишался возможности повлиять на
величину своих индивидуальных резервов через сокращение суммы кредитов.
Во время кризиса I860 г. банкам Нью-Йорка и Бостона с помощью кредитных
сертификатов удалось поддержать денежные выплаты. В 1873 г. эта система была
использована вновь, теперь уже ассоциациями клиринговых палат, по крайней
мере, в семи главных городах. И, хотя на сей раз ей так и не удалось полностью
избежать прекращения денежных выплат, сами приостановки длились относительно
недолго -- менее трех недель.
Во время последующих кризисов кредитные сертификаты клиринговых палат
использовались ассоциациями почти во всех крупных городах, но уже без
уравнивания резервов. На этот раз банкам так и не удалось достичь соглашения о
совместном использовании своих резервов. Правда, масштабы кризисов 1884 г. и
1890 г. оказались весьма небольшими, и банкам удалось избежать приостановки
выплат. Однако во время кризисов 1893 г. и 1907г. использование кредитных
сертификатов без уравнивания резервов почти сразу же привело к прекращению
выплат.
Выпуск сертификатов без уравнивания резервов оказалось губительным для
