нужды торговли, банкноты были бы возвращены при погашении кредитов, срок
которых истек и которые бы более не продлевались. Эти банкноты, таким образом,
автоматически исчезли бы из обращения. Весьма распространенным было и такое
мнение: поскольку ограничений на увеличение кредитной массы в виде торговых
векселей, выписываемых при обычных торговых операциях, не существовало, было
бы нелогичным устанавливать пределы на объемы всего лишь одной из форм
заимствования, а именно, вексельной эмиссии. Когда банки выпускают банкноты, с
помощью которых они учитывают торговые векселя, они тем самым просто изменяют
форму кредитования. Поскольку векселя существовали бы при любых
обстоятельствах, действия банков не приводят к увеличению суммарного объема
кредита.
Далее, банкноты, выпущенные под краткосрочные кредиты, лишь на некоторое время
становятся частью обращения. Это обстоятельство обусловливало подчеркивание
важного различия между банкнотами, автоматически исчезавшими из обращения, и
"чисто бумажными деньгами", которые не служили в качестве краткосрочных
кредитов, а были постоянно действующим средством оплаты товаров и услуг.
Настоящие бумажные деньги являлись постоянным элементом денежного обращения, и
их количество не было связано с потребностями торговли. Этот фактор, таким
образом, оказывал заметное и долгосрочное влияние на уровень цен. В случае же
банкнот возврат средств по истечении срока займа обеспечивал условия для
поддержания постоянной конвертируемости. Ведь в результате этого возврата
происходило одно из двух: либо в обращении уменьшалось количество банкнот,
либо в банковских резервах прибывало золота.
Критики этой точки зрения подчеркивали, что она не предусматривает один важный
факт: а именно то, что масштабы заимствования, под залог торговых векселей или
каких-то еще ценных бумаг, отнюдь не являются раз и навсегда зафиксированными
и не зависящими от банковской политики. Напротив, являясь функцией ставки
процента, эти масштабы могут расширяться до бесконечности, пока банки
предлагают кредиты под достаточно низкий процент. Во-вторых, утверждая, что
одного лишь соблюдения принципа "обеспечения банковской массой" вполне
достаточно для того, чтобы избежать любых опасностей в будущем, например,
потери резервов, а следом за этим -- и конвертируемости банкнот, поскольку при
этом банкноты выпускались бы только на короткое время и могли быть быстро
изъят?! из обращения, эта банковская школа игнорировала одну важную истину:
сверхэмиссия (если она осуществляется большинством банков в условиях свободной
конкуренции и безоговорочно в условиях монополии), даже такая, которая длится
столь короткий период времени, как срок жизни торговых векселей, не может быть
моментально ликвидирована, не породив при этом последствий, характерных для
всякого сокращения кредита и которые принято считать сопряженным со
сверхэмиссией злом. Сокращение объема предоставляемых займов не может не
вызывать потрясения в финансовой и промышленной сферах. Какой-либо один из
банков в состоянии значительно уменьшить свои кредиты и не спровоцировать при
этом цепь банкротств и убытков, если только кредиты для залатывания
образовавшихся прорех не будут выданы каким-либо другим банком. Это уже
представляет собой проблему структурных сдвигов, а все компоненты системы не
должны сдвигаться одновременно. Сам по себе факт, что кредиты предоставляются
банками на короткое время, еще не означает, что уменьшение размеров
кредитования может произойти мгновенно и не вызвать при этом те потрясения,
предотвратить которые хотела денежная школа.
Тем не менее, остается одно положение, имеющее отношение к принципу
"обеспечения банковской массой" и автоматического возврата банкнот, которое
может обладать определенной степенью действенности в рамках свободной системы
и ни в коей мере -- в централизованной. Это положение относится к возможностям
контроля за сверхэмиссией, лежащим в сфере межбанковского взаимодействия. В
системе большого числа эмитентов, банкноты каждого из банков постоянно
приходят в другие банки и там погашаются. Чем короче период, на который
выдаются кредиты, тем чаще производится их возврат. Чем больше кредитов
возвращаются каждый день, тем больше банкнот возвращаются из обращения
ежедневно. Если предположить, что какой-либо один из банков прибегает к
экспансии в то время, как другие поддерживает масштабы своей эмиссии
неизменными, поток требований банка-экспансиониста к погашению его банкнот
золотом посредством клиринга будет функцией длительности периода, на который
выдаются кредиты. Насколько этот механизм эффективен в борьбе со
сверхэмиссией, мы обсудим в этой же главе, но немного позже [см. с. 237 и
далее].
Денежная школа намеревалась заставить совокупное обращение варьировать в
зависимости от притока и оттока золота, как если бы деньги существовали только
в металлической форме. Ее приверженцы считали, что это может быть достигнуто
через фиксирование масштабов фидуциарной эмиссии. Их ошибка состояла в том,
что они игнорировали фундаментальное сходство между депозитными кредитами и
эмиссией банкнот. Эта ошибка не столь критична, если речь идет о депозитной
сети коммерческих банков. [По-видимому, не существует общепринятого термина
отличающего все прочие банки от центрального. Здесь мы используем термин
"коммерческий" для обозначения любого банка, кроме центрального.] До тех пор,
пока эти банки в состоянии удерживать соотношение своих наличных резервов и
депозитных обязательств на постоянном уровне, можно добиться, чтобы изменения
в общем объеме кредитов повторяли динамику золотых резервов (этот объем будет
примерно равен произведению золотых запасов на достаточно постоянную
величину). Это возможно только при условии, что величина банковских резервов
меняется в том же направлении, что и золотой резерв. Но ведь чтобы достичь
этой цели, требовалось бы зафиксировать не уровень фидуциарной эмиссии Банка
Англии, а количество его необеспеченных золотом банкнот и депозитных
обязательств. В реальности Банк Англии мог изменять объемы своих кредитных
операций и регулировать долю депозитов коммерческих банков в своем балансе,
меняя тем самым величину их наличных резервов. Таким образом, этот результат
мог быть достигнут и в отсутствие изменений в золотых запасах простым
изменением собственной "доли резервов". Банк мог осуществлять это в
определенных пределах, которые, разумеется, были тем шире, чем выше была
готовность правительства в экстренных ситуациях отменить действие банковского
законодательства.
В воззрениях обеих школ было немало ошибок и недочетов. Что касается
практических результатов их претворения в жизнь, то тут особой разницы между
ними так и не выявилось: и те, кто настаивал на введении фиксированного уровня
фидуциарной эмиссии, и те, кто считал, что единственным необходимым
ограничением должна быть конвертируемость банкнот в золото, добились примерно
одинаковых результатов.
Мы можем заключить, что в той мере, в какой противоречия между сторонниками
свободной и централизованной системы базировались исключительно на воззрениях,
позаимствованных ими из дебатов банковской и денежной школ, мы не можем с
определенностью говорить о преимуществах той или иной системы. Более того,
рассмотрение независимой аргументации в пользу свободы, к которому мы вскоре
приступим, показывает, что для сторонников денежной школы оказывалось
совершенно приемлемым делом поддерживать свободу банковского дела в той мере,
в какой они были занять! поиском системы, способной контролировать колебания в
уровне кредита. И Михаэлис, и Мизес придерживались подобного мнения.
Таким образом, решающими и единственными аргументами, которые мы можем
обсуждать, являются те, что были выдвинуты каждой из сторон в дополнение и
независимо от дебатов между банковской и денежной школами. Соответственно, мы
перемещаем фокус нашего внимания на основные аргументы дискуссии между
сторонниками собственно централизации и свободы. Аргументы, выдвинутые в
пользу одной из этих сторон либо в качестве критики стороны противоположной,
могут быть разбиты на пять типов.
Первый из них представляет собой аргумент против свободной системы, основанный
на следующей логике. В условиях значительного числа эмиссионных банков всегда
существует опасность того, что даже при обеспечении общей стабильности
некоторые из банков время от времени оказываются неплатежеспособными, точно
так же, как это происходит в других сферах бизнеса. Банкноты любого из банков
не остаются в руках у тех, кто в состоянии получить у этого банка кредит и,
таким образом, самим воспользоваться плодами эмиссии. Напротив, банкноты
уплачиваются третьим лицам, непосредственно не связанным с данным банком. Те,
кто в момент объявления неплатежеспособности банка имеют несчастье держать на
руках его банкноты, терпят убытки. Значительная часть этих банкнот, вероятно,
окажется в руках тех, кто либо по незнанию, либо по природе своего
подчиненного положения не в состоянии отказаться принять их. Люди же,
обладающие большей информацией либо более высоким положением в обществе, ни за
что не приняли бы их в уплату, заподозри они в делах банка что-то неладное.
Другими словами, общество несет на себе бремя разделения векселей на хорошие и
плохие, и особенно тяжким оно оказывается для тех, кто в наименьшей степени
способен его нести. Из этого следует вывод, что ради защиты держателя банкнот
государство обязано вмешаться в эмиссионный процесс, придав ему некоторую
единообразную форму. При ближайшем рассмотрении этот вывод равносилен
утверждению о необходимости равномерного распределения риска среди всех
держателей банкнот. Его принятие или непринятие не может быть основано на
экономическом анализе, и мы не в состоянии разрешить эту проблему при помощи
научных подходов. Все, что мы можем сделать, это привлечь внимание читателя к
предположениям сторонников свободной системы о том, что распределение риска
может быть достигнуто лишь за счет увеличения совокупных потерь.
Вторым аргументом, которому обычно отводилось наибольшее место, является довод
об относительной вероятности возникновения инфляции, ведущей к кризису и
депрессии. Сторонники централизованной системы утверждали, что в условиях
свободы колебания денежной массы и, таким образом, экономической деятельности
вообще, оказались бы гораздо значительней, чем когда право на эмиссию
принадлежит одному-единственному банку. При свободной системе конкуренция
среди банков породила бы тенденцию к снижению ставки процента и увеличению
кредитной массы. С течением времени последовал бы внешний отток золота за
рубеж, но действие этого средства контроля, однако, не было бы своевременным,
поскольку к тому времени, как утечка золота затронула бы банковские резервы,
зерна депрессии оказались бы уже посеянными. Напротив, сила кризиса была бы
еще усугублена, если бы банки внезапно сократили кредитные операции для защиты
собственных резервов.
Всякая тенденция к экспансии, продолжали противники свободной системы,
приобретает в этих условиях кумулятивный характер: даже для тех банков,
которые осознают возможные отрицательные последствия экспансии для состояния
их резервов, позиция отказа от экспансии бесполезна. У них нет никакой надежды
избежать утечки резервов через проведение консервативной политики, если другие
продолжают раздувать свою эмиссию. Вывод этот базировался на следующей логике.
Когда люди начинают требовать у банков золото для его последующего экспорта,
они при этом не выбирают из всех банкнот те, что были выпущены виновником
экспансии; они просто предъявят к оплате все банкноты, которые есть у них на
руках. При этом доля банкнот каждого банка в общем количестве банкнот,
направленных для погашения, будет примерно пропорциональна доле его эмиссии в
совокупном обращении. Таким образом, консервативный банк вынужден нести часть
бремени, ставшего результатом экспансии его соперника. Если такой банк захочет
