дебатов. Расстройства денежной системы Соединенных Штатов, а также публикация
в 1865 г. во Франции книги Купле "Денежное обращение" ("La Circulation
Monetaire") породили комментарии журнала Экономист (The Economist). Этот
журнал, следовавший традициям Уилсона и редактировавшийся его зятем Уолтером
Бэйджхотом (Walter Bagehot), как и раньше, частенько высказывался в пользу
плюралистской банковской системы. Показания свидетелей перед Французской
Банковской Комиссией и оказавшийся не слишком удачным первый опыт
функционирования национальной банковской системы в Америке обеспечили
питательную среду для регулярной публикаций заметок подобного типа в 1867 г.
Влияние Франции на дискуссию в Англии оказалось особенно сильным. Оксфордский
профессор политической экономии Бонами Прайс (Bonamy Price) привлек внимание
публики к разногласиям во взглядах ведущих участников дискуссии -- Воловски и
Шевалье. [См. Fraser's Magazine, 1868. "The Controversy on Free Banking
betweeen M. Wolowski and M. Michael Chevalier". Анализ проблемы, сделанный
самим Бонами Прайсом, не принес ничего особенно нового. См. его "Principles of
Currency," 1869.] Вдобавок к этому, благодаря проведению Банковского Опроса,
между английскими и французскими экономистами были установлены и прямые
контакты. Бэйджхот был призван для личного свидетельствования перед Комиссией,
а Хэнки, Ньюмарч, Паттерсон и Дж. С. Милль представили свои письменные
меморандумы. Воловски посетил Лондон в 1866 г. и присутствовал на собрании
Клуба Политической Экономии. На этом собрании Бэйджхот зачитал статью,
призванную ответить на вопрос, "следует ли доверить заботу о соответствии
золотых резервов банковским обязательствам какому-то одному банку, либо
следует распределить эту ответственность между несколькими банками?" [См.
"Political Economy Club, Centenary Volume", Vol. VI, c. 86]
Реакция в Англии на новость о том, что Банк Франции принял политику изменения
учетной ставки в ответ на движение золотых резервов, была в целом
положительной. "Экономист" провозгласил это событие долгожданным признанием
принципов, которые журнал отстаивал на своих страницах в течение многих лет.
Теория учетной ставки, в то время пока еще не вполне разработанная в части
объяснения всех последствий применения этого инструмента и, в особенности, его
воздействия на структуру цен и доходов страны, получила в Англии довольно
широкое распространение. Произошло это под влиянием работ Мак-Леода ['Theory
and Practice of Banking", 1865] и Гошена ["Foreign Exchanges", 1861],
которым-таки удалось показать миру банковского бизнеса, что учетная ставка
может быть использована в качестве средства воздействия на платежный баланс и
золотые потоки.
Гошен подверг критике французскую школу низкой учетной ставки [в статье "Seven
Per Cent", опубликованной в Edinburgh Review за январь 1865 г. и затем
воспроизведенной в книге Гошена "Essays and Addresses on Economic Questions"].
Он настаивал на том, что высокая учетная ставка во Франции на протяжении
нескольких предшествующих лет должна восприниматься отнюдь не как результат
вмешательства в естественное развитие событий, на чем настаивали братья
Перейр, а как результат свободной игры, что привело к росту спроса на
свободный капитал и, следовательно, к росту цен на него.
Тем не менее, в Англии существовали и сторонники братьев Перейр. Наиболее
известным среди них был журналист по имени Паттерсон, авторитет которого был
столь высок, что ему даже было предложено представить свой меморандум на
рассмотрение Французской Комиссии [см. "Evidence", т. V, p. 559]. Он
распространил на ситуацию с Банком Англии мнение о том, что увеличение им
учетной ставки обусловлено именно существованием монополии на эмиссионную
деятельность и попытками монополиста максимизировать свою прибыль. Изменения
учетной ставки представлялись Паттерсону безусловным злом, избегать которое
следовало любыми средствами всегда и везде, за исключением случая свободной
эмиссионной деятельности, когда эти изменения становились "естественными"
["The Economy of Capital", 1864]. Против монополии Банка Англии выступил и
Гатри (Guthrie) ["Bank Monopoly, The Cause of Commercial Crises", 1864].
Зачастую противореча сам себе, он, тем не менее, привлек внимание публики к
одному из важных аспектов функционирования свободной системы, при которой
резервы были бы рассредоточены среди множества банков. Гатри считал, что в
условиях свободы, когда каждый из банков должен иметь собственные золотые
резервы, связь между банковскими запасами золота и эмиссией оказалась бы куда
более тесной. В этой ситуации сверхэмиссия и порождаемый ею отток драгоценных
металлов могли бы быть приостановлены еще до того момента, когда они стали бы
представлять реальную угрозу. В случае проявления подобной тенденции Гатри
предполагал следующее развитие событий. "Все банки, будучи одновременно
дилерами на рынках золота и кредитов, и храня лишь то количество золота,
которое необходимо для ведения собственною бизнеса, моментально почувствовали
бы исчезновение золота из своих сейфов, и были бы вынуждены, независимо от
объемов эмиссии и депозитов, в тот же момент урезать объемы кредитования, дабы
те соответствовали количеству наличности, находящейся в распоряжении банков."
[Там же, с. 41] Это означало бы, что в условиях свободной системы банки были
бы не в состоянии избежать жесткого следования правилам золотого стандарта и
принципам обращения бумажных денег. Любопытно, однако, что общий смысл этих
высказываний противоречил тезису самого же Гатри об ошибочности политики Банка
Англии. Тезис этот сводился к тому, что вместо того, чтобы удерживать цену
золота на фиксированном уровне, Банку Англии следовало бы позволить этой цене
колебаться в соответствии с изменением спроса и предложения, как это
происходит с ценой любого другого товара. По мнению Гатри, именно монополия
Банка Англии служила главной причиной экономических кризисов. Мак-Леод
придерживался того же мнения, хотя так и не смог убедительно обосновать его
[см. его "Theory and Practice of Banking", Vol. I (c. 479 в издании 1902 г.)].
Еще одной чертой научной мысли континентальной Европы того времени,
проявившейся и в Англии, была резкая критика в адрес всякой фидуциарной
эмиссии. Во главе группы европейских критиков стояли Цернуччи и Модест во
Франции, а также Телькампф и Гайер -- в Германии. В Англии эти взгляды
пропагандировал Эдмунд Филиппс (Edmund Philipps) ["A Plea for the Reform of
the British Currency and the Bank of England Charter", 1861]. Хронологически
его работы предвосхитили деятельность его коллег из континентальной Европы, за
исключением Телькампфа. При этом, однако, они привлекли к себе гораздо меньше
внимания. Филиппс считал, что пока Банк Англии выпускает больше банкнот, чем
количество золота, которое имеется в его распоряжении для их погашения, он
будет вынужден иногда внезапно отзывать часть банкнот и поднимать учетную
ставку. Рассуждая далее, Филиппс предполагал, что если даже Банк Англии не
согласится принять условие поддержания конвертируемости в толковании Филиппса,
любой из акционерных банков с радостью пойдет на это [там же, с. 11]. Однако
аргумент этот так и не нашел своих приверженцев в Англии и остался практически
незамеченным.
Вернемся к более общим аспектам проблемы выбора между единообразием и
плюрализмом в банковской эмиссии. Замечания Бэйджхота перед Французской
Комиссией ограничивались специфическими вопросами, имеющими отношение только к
Франции. Он считал, что французская система была хуже английской, поскольку в
Англии всякий городок имел два или три банка, что создавало такие условия для
сбора и использования сбережений, которые отсутствовали во Франции. На вопрос
о том, какая из банковских систем, единообразие либо плюрализм, представлялась
ему наилучшей для Англии, Бэйджхот отвечал, что на тот момент это было
безразлично. Результат, к которому должно было вести банковское многообразие в
Англии, уже был достигнут: привлечение свободных сбережений и предотвращение
их бесцельной растраты было к тому времени хорошо налажено. Теоретические же
споры, добавил Бэйджхот, я здесь вести не должен ["Evidence", т. I, с. 35].
Дж. С. Милль заметил в своем меморандуме, адресованном организаторам
Банковского Опроса во Франции, что важность выбора между единообразием и
плюрализмом в банковской сфере вообще сильно преувеличена. Всеми признавалось,
что плюралистская система ведет к развитию кредитной сети. Это одновременно
давало почву для похвал в адрес этой системы со стороны ее сторонников и
критики -- со стороны врагов.
Милль, однако, считал, что свободная система на самом деле не способна
реализовать ни свои преимущества, на которые так рассчитывала одна из сторон,
ни недостатки, на которые обращала внимание противоположная сторона. По
истечении периода адаптации, считал Милль, мы обнаружили бы, что все денежное
обращение сконцентрировалось в руках некоторого числа банков, причем в
совокупности их поведение и кредитные услуги оказались бы почти в точности
такими же, как поведение и услуги единственного банка в прежней системе.
Отдельно взятый банк мог увеличить свою эмиссию и удержать ее на новом уровне
лишь в течение ничтожно короткого промежутка времени, поскольку он сразу терял
бы свои резервы в пользу других банков. Рост объемов кредитования мог иметь
место лишь в том случае, если он вызывался какими-либо общими, одновременно
действующими на все банки причинами. Но ведь в точности такой же эффект эти
причины оказали бы и на единственный банк в рамках унитарной системы.
Следовательно, с точки зрения практической, значительных различий между двумя
этими системами не существовало. [См. "Evidence", т. V, с. 592--593. См. также
свидетельства Миля перед Английской Выборной Комиссией по Банковскому
законодательству (English Select Committee on the Bank Acts, 1857, Q. 2039).]
То, что Бэйджхот, напротив, считал различия между двумя системами реальными и
значительными, становится понятным из его статей в журнале "Экономист", а
также из опубликованной им в 1873 г. книги "Lombard Street". В первую очередь,
преимущество большого количества местных состояло в гораздо более быстром
распространении банковского бизнеса по территории страны. Система распыленной
банковской эмиссии готовит почву для депозитного бизнеса, воспитывая у людей
доверие к банкам. Такого доверия гораздо легче добиться через эмиссию банкнот,
поскольку банкам в этом случае принадлежит гораздо больше инициативы, нежели в
условиях чисто депозитного бизнеса. Более того, такая система оказалась бы
лучше приспособленной и к кредитному бизнесу. Это было связано с тем, что
владельцы небольших провинциальных банков обычно были из тех же самых мест,
где находились их банки, а потому хорошо знали местные условия и, таким
образом, обладали более выгодной позицией при оценке степени рискованности
кредитования тех или иных фирм либо частных лиц. Каковы бы ни были недостатки
местных эмиссионных банков, следует признать, что в самом начале своего
существования они все же сыграли очень важную роль, даже если мы и не хотим
сейчас возвращения к такой системе. Именно благодаря тому, что Англия в
прежние времена обладала распыленной эмиссионной системой, говорил Бэйджхот,
нам удалось опередить остальные страны во всех сферах банковского бизнеса.
Следует признать, что с того момента, как страна добивается успехов в развитии
бумажного обращения и других сфер банковского бизнеса, для которых оно служит
прелюдией, какими бы средствами и в какие сроки это бы ни достигалось, выбор
между одним или множеством эмиссионных банков перестает иметь столь важное
практическое значение. Бэйджхот в связи с этим всегда рассматривал как
абстрактный вопрос о том, является ли целесообразным в принципе дарование
монопольных прав и как именно это происходит впервые.
Соответственно, по мнению Бэйджхота, планы братьев Перейр основать в Париже
