125: "Не хватает масла для смазки машин, нет воды для отопительных систем, все
предприятия вынуждены будут проходить через испытания; самые солидные пройдут
с трудом; менее сильные остановятся; слабые же взорвутся."]
Спор между Воловским и Шевалье продолжался на протяжении еще нескольких лет, а
их переписка по этому вопросу была впоследствии опубликована Воловски ["La
Banque d'Angleterre et les Banques d'Ecosse," 1857]. В последний раз для
заявления собственной позиции взял слово и Курсель-Сеней ["La Banque Libre;
expose des fonctions du commerce de banque et de son application a
I'agriculture suivi de divers ecrits de controverse sur la liberte des
banques", 1867]. Как и прежде, он обращал внимание на катастрофическую
нехватку банковских учреждений в провинции вообще и бедственное положение
кредитования сельского хозяйства в частности. Ни Курсель-Сеней, ни Хорн не
принадлежали к части приверженцев свободы в банковском бизнесе, верившей в то,
что следствием свободы стало бы расширение эмиссии и снижение учетной ставки.
В условиях конкуренции, считал Курсель-Сеней, рост эмиссии и снижение ставки
процента вовсе не являются очевидными фактами. Снижение ставки, даже если бы
оно и произошло, с его точки зрения, имело бы причиной вовсе не расширение
эмиссии, а аккумулирование и последующее использование не задействованных
доселе сбережений. Курсель-Сеней был наиболее непримиримым борцом за свободу
банковской деятельности, причем в такой же форме, в какой свобода понималась
во всех остальных сферах промышленности и торговли. Он отказывался
рассматривать применение каких бы то ни было специальных мер регулирования по
отношению к банковской сфере и с гневом отвергал любимый сторонниками
ограничений тезис ["Они говорят так, как будто банкам все равно, обанкротятся
они или нет, то есть, как будто во главе банков стоят исключительно люди,
готовые пойти на мошенническое банкротство. Нам же представляется, что такие
личности, хотя и многочисленны, являются исключением в мире коммерции, и
обычно не они пользуются доверием публики."] о том, что, в отличие от других
сфер экономики, банки нельзя заставить нести ответственность за последствия
совершенных ими ошибок.
Здесь необходимо вспомнить, что вплоть до 1844 г. в Англии постоянно звучали
жалобы на то, что усилия Банка Англии по сокращению масштабов кредитования с
целью противостоять оттоку золота из страны всегда полностью
нейтрализовывались отказом рядовых банков присоединиться к такого рода
политике. Довод о нечувствительности эмиссионных банков к ситуации на валютном
рынке использовался в качестве аргумента против дарования им эмиссионных прав.
Этот же довод в немного более усложненном виде был приведен Клеманом Жюгларом
(Clement Juglar) ["Du Change et de la Uberte d'Emission", 1868], который
использовал его для обоснования определенного типа централизации. Жюглар
утверждал, что условия плюрализма делали затруднительным с практической точки
зрения распределение спроса на золото из за рубежа. Это было связано с тем,
что проведение коммерческих операций с центрами торговли за границей, как
правило, концентрировалось в крупных городах. Соответственно спрос на золото
приходился на функционировавшие там банки. В то же время все прочие банки, не
будучи подвержены утечке резервов, не имели стимулов следить за своей
эмиссией. Из этого Жюглар делал вывод, что наилучшим вариантом была бы
свободная и конкурентная система с огромным количеством распределенных по всей
стране банков, но которая в то же время контролировалась бы из единого центра
Банком Франции, действовавшим в качестве клиринговой палаты. Главной целью
центрального банка, по Жюглару, было упрощение клиринговых операций и,
вследствие этого, придание банкам, расположенным вдали от центров торговли,
чувствительности к тем силам, которые приводят к сокращению денежной массы.
Однако вызывает сомнение, что введение в банковскую систему элемента наподобие
Банка Франции было необходимым условием осуществления клиринга. В отсутствии
разного рода искусственных препятствий, обладающие соответствующими средствами
связи банки могли бы сами взять на себя осуществление клиринговых функций.
Таким образом, если бы одна группа банков (А), расположенных в Париже либо
вблизи портов, подвергалась бы оттоку золота из своих резервов за рубеж и была
бы, в отличие от другой группы (В), вынуждена сокращать объемы своей эмиссии,
в обращении осталось бы относительно меньше банкнот банков (А). Клиринговый
баланс оказался бы смещенным в пользу последних, и они могли бы предъявлять
претензии на золотые резервы банков (В). Банки (В) были бы вынуждены уменьшить
размеры своих обязательств, вследствие чего общее сокращение обращения
оказалось бы равномерно распределенным по всей банковской системе. Те
сложности, на которые Жюглар обратил внимание как на первостепенную проблему,
были скорей надуманными, нежели реальными, и уж ни в коей мере они не являлись
достаточной причиной существования институтов, наделенных такими привилегиями
и таким исключительным положением, как Банк Франции. Жюглар на практике был
сторонником смешанной системы, в которой эмиссионные права предоставлялись бы
конкурирующим банкам, но в которой, вместе с тем, существовал бы и обладающий
контрольными функциями центральный банк. Все это должно было выглядеть как
нечто среднее между свободным банковским бизнесом в чистом виде и системой с
единственной привилегированной монополией, бывшей в моде во Франции того
времени.
Какова же связь между школой сторонников свободного банковского бизнеса и
банковской школой с одной стороны, а также между приверженцами
централизованной банковской системы и денежной школой с другой? Естественно
предположить, что в обоих случаях эта связь является весьма тесной. То, что
большинство сторонников свободы одновременно являлись и приверженцами
банковской школы, отрицавшей возможность сверхэмиссии банкнот до тех пор, пока
поддерживалась их конвертируемость в золото, было особенно заметно во Франции.
Брассер, Хорн, Курсель-Сеней, Кок и Маннекен были среди наиболее убежденных
теоретиков банковской школы. Цернуччи же составлял исключение. Он был
представителем наиболее консервативного крыла денежной школы, не просто
считавшего, что объем фидуциарной эмиссии должен быть ограничен и эмиссия,
выходящая за установленные пределы, должна полностью обеспечиваться золотом, а
выступавшего за полное запрещение фидуциарной эмиссии вообще. Однако Цернуччи
поддерживал свободу банковского бизнеса лишь в силу довольно странного довода,
приводившегося нами ранее и гласившего, что такая система сама по себе
разрушила бы банковскую эмиссию.
Соответственно, вера в постулаты школы централизованной банковской системы
обычно сопровождалась и поддержкой принципов денежной школы. Исключение здесь
составлял Купле, который не принимал установление каких бы то ни было пределов
на размеры фидуциарной эмиссии до тех пор, пока существовал всего один
эмиссионный банк.
Одновременно с этим в среде противников неограниченных эмиссионных прав Банка
Франции разгоралась дискуссия об относительных преимуществах фиксирования
предела фидуциарной эмиссии и фиксирования доли обязательных резервов.
Последнее явилось довольно-таки вольной трактовкой денежной доктрины. Воловски
был великим почитателем Закона Пила, да и Цернуччи предпочитал его методу
контроля за эмиссией с помощью фиксирования доли обязательных резервов.
Цернуччи объяснял это тем, что применение последнего вело к более плачевным
последствиям во времена изъятия драгоценных металлов. Тем не менее, Леоне де
Лавернь и Адольф д'Эйшталь высказывались в пользу второго метода.
К началу 70-х годов прошлого века внимание теоретиков денежного обращения
постепенно стало перемещаться на так называемую биметаллическую проблему. И
Воловски, и Цернуччи оказались среди сторонников сохранения двойного
стандарта.
Глава IX. Дискуссия в Германии
В Германии активное обсуждение вопроса о банковской свободе началось еще
позже, чем во Франции. Одной из первых книг, оказавших определенное влияние на
общественное мнение, стали впечатления Ф. А. фон Герстнера (F. A. von
Gerstner) ["Bericht aus den Vereinigten Staaten Amerika's uber Eisenbahnen,
Dampfschiffahrten, Banken and andere offentliche Untemehmungen", 1839] от его
поездки по Америке. Фон Герстнер отнес быстрое развитие американской
промышленности и торговли на счет существовавшей в Америке банковской системы
[там же, с. 1]. Своей книгой он вызвал ложный оптимизм в отношении кредитной
экспансии: кто-то из читателей мог даже поверить в то, что банки наделены
некоторым подобием магической силы.
Вплоть до 50-х годов прошлого века в Германии так и не было опубликовано ни
одного сколько-нибудь значимого исследования о банках и денежном обращении.
Затем сразу три автора -- Отто Хюбнер (Otto Hubner), Я. Л. Телькампф Q. L
Tellkampf) и Адольф Вагнер (Adolf Wagner) -- в течение нескольких лет
оказались в центре внимания публики.
Первый из этих троих -- Хюбнер -- являлся активным членом германского движения
за свободную торговлю. Львиную долю его книги ["Die Banken", 1854] занимало
историко-статистическое обозрение основных типов банковских институтов в
разных странах. Общий вывод Хюбнера состоял в решительной поддержке им свободы
банковского бизнеса. Практика показывает, говорил он, что чем меньше
ограничения, накладываемые на деятельность банков, тем реже они оказываются
неплатежеспособными [там же, т. I, с. 32]. Государство никогда не раздает
привилегии на безвозмездной основе. Если банки желают сохранить за собой
дарованные им привилегии, они должны выполнять прихоти правительства. "Для
банков, располагающих исключительной привилегией, -- писал Хюбнер, --
неплатежеспособность, как правило, является наиболее верным предсказанием
предпринимателя. "Хюбнер при этом имел в виду в первую очередь Австрийский
Национальный Банк. Тому ни за что не удалось бы выдать правительству в кредит
столь крупные суммы денег, не объяви он себя при этом банкротом. А без
предоставления этих кредитов его прибыль оказалась бы куда меньше [там же, т.
I, с. 32]. Хюбнер противопоставлял привилегированные банки, законодательно
освобожденные от ответственности за свои ошибки (в случае банкротства
правительство принудительным образом делало его банкноты законным средством
обращения), и свободную банковскую систему, в которой банки были бы вынуждены
отвечать за результаты собственных шагов. Более того, даже сам факт поддержки
государством привилегированного банка давал в распоряжении последнего ничем не
заслуженное доверие.
Хюбнер отнюдь не использовал для своих выводов в пользу свободы теоретические
выкладки банковской школы. Напротив -- он был первым из весьма популярной в
Германии группы исследователей, считавших, что масштабы банковской эмиссии не
могут превышать имевшегося в наличии золота для ее обеспечения [там же, т. I,
с. 73]. Банки, таким образом, не должны были давать взаймы больше того, что
они получали. Из этого следовало, что Хюбнер не имел отношения и к той части
сторонников свободы, которые видели в ней средство для понижения ставки
процента. Если рост масштабов обращения сопровождался снижением ставки
процента, это, по мнению Хюбнера, служило свидетельством нездоровых явлений,
порожденных этим ростом [там же, т. I, с. 73]. Если бы можно было доверять
государству в том, что денежная эмиссия не будет превышать золотого запаса, то
наилучшей системой была бы эмиссия, контролируемая государством [там же, т. I,
с. 123]. Однако в реально сложившихся условиях гораздо лучшее приближение к
идеальной модели следовало ожидать от системы свободных банков, которые,
подчиняясь собственным интересам, были бы нацелены на полное выполнение своих
обязательств.
Столь категоричная трактовка денежной доктрины нашла еще одного своего
приверженца в лице Телькампфа. В молодости он путешествовал по Америке, и,
вероятно, именно замеченные им там случаи банковских злоупотреблений привели
