больше услуг, чем банки любой другой страны. Кэри также утверждал, что
банкротства в Америке были гораздо более редким явлением, чем в Англии. [По
словам Кэри, с момента учреждения в Америке первых банков и до 1837 г. общее
число банкротств в этой стране так и не достигло аналогичной цифры для Англии
лишь за три года 1814--1816 гг.] Сравнивая банковские системы в различных
американских штатах, Кэри обнаружил, что в тех из них, где вхождение в
банковскую деятельность было наиболее беспрепятственным, случаи банкротств
были относительно редки. Это подтолкнуло Кэри к предположению, что сами
принципы ограничительной системы с неизбежностью ведут к чрезмерной банковской
экспансии. "Система привилегий в банковском деле, -- писал он, -- является
результатом ошибочных суждений о том, что деятельность банков отлична от всех
остальных видов коммерции; что якобы в их руках находится инструмент
извлечения высоких прибылей и право на осуществление этой деятельности должно
оставаться привилегией, продаваемой только избранным лицам. Общество,
находящееся во власти подобных ложных взглядов, требует уплаты крупных сумм в
качестве компенсации за использование этой привилегии, вынуждая тем самым
банки действовать далеко за пределами собственного капитала." [Там же, с. 89.
Курсив наш.] Считая шотландскую систему более продвинутой по сравнению с
английской, Кэри все же не признавал ее полностью удовлетворительною,
поскольку она не позволяла учреждать банки с ограниченной ответственностью там
же, с. 80--82].
Наиболее слабым местом в работе Кэри было его теоретическое обоснование тезиса
о том, что банковская система, действующая в условиях жестких ограничений, с
большей вероятностью порождает экономические кризисы [там же, с. 57].
Объяснение, данное Кэри, позднее получило довольно значительное развитие во
Франции. Ошибочно считается, что впервые этот аргумент был выдвинут Кокеленом
(Coquelin). Вначале принимается предположение, что если существует лишь один
или несколько привилегированных банков, то неизбежно возникает дефицит
долгосрочных инвестиций. Некоторая часть средств приобретается самими же
банками, а на руках у населения остается значительный объем свободных средств
в виде сбережений, не нашедших выгодного применения в инвестиционной сфере в
данный момент. Эти средства депонируются в банки, что создает почву для
расширения банковской эмиссии. Выпуская в обращение банкноты, банки усугубляют
избыточность ликвидного капитала, а это приводит к дальнейшему росту
депозитной массы. Этот процесс будет повторяться до тех пор, пока, наконец,
владельцы депозитов не найдут другого применения своим средствам, скажем, за
пределами страны. В этом случае они потребуют у банков возврата своих денег,
породив тем самым проблемы в банковской сфере. Банки будут вынуждены
прибегнуть к возврату ранее выданных займов, и нехватка капитала станет еще
более острой. Все это происходит вследствие того, что в результате изначальных
препятствий для инвестирования средств значительная их часть осуждается банкам
лишь на короткое время, но инвестируется последними в такой форме, которая уже
не может быть реализована в деньги немедленно. ["Хотя банковские кредиты
отдельным людям выдаются лишь на некоторое время, с позиций общества как
целого кредиты выдаются навсегда."] Теория гласит, что, если бы разрешение на
учреждение выдавалось большему числу банков, вложения в уставные капиталы
банков явились бы каналом прямого инвестирования средств общества. Эти
средства были бы предоставлены банкам теперь уже не в краткосрочное, а в
долгосрочное пользование, уменьшив тем самым опасность возникновения
нестабильности [с. 59].
В противоположность этому, Конди Pare (Condy Raguet) придерживался чрезвычайно
неблагожелательной позиции в отношении американской банковской системы
["Treatise on Money and Banking", 1839]. Книга Pare была более общим и
теоретическим исследованием, чем книга Кэйри. В ней была совершена попытка
выработать единую кредитно-денежную теорию в отношении вопросов, касающихся
приостановок денежных выплат. Pare указал на то, что принцип взаимной
коррекции между торговым балансом и направлением потоков наличности, к тому
времени уже сформулированный в теории международной торговли, можно применить
и к балансу взаимных обязательств различных банков в одном городе, либо групп
банков в разных городах, возникающих в результате эмиссионной деятельности.
Этот механизм мог бы стать средством удержания эмиссионной деятельности банков
под контролем. Особый упор делался на важность незамедлительного погашения
банкнот до востребования и частого взаимообмена банкнотами, сопровождающегося
выплатой межбанковских балансов. В отличие от Кэри, Pare считал, что наилучшей
системой стало бы установление личной (неограниченной) ответственности
акционеров банков. Однако он сомневался в реалистичности введения подобной
системы в Соединенных Штатах, где организация компаний по принципу
ограниченной ответственности уже давно укоренилась. Решительно возражая против
свободы эмиссионной деятельности в широком смысле этого слова, Pare, тем не
менее, был очень благожелательно настроен в отношении Нью-йоркской системы
депонирования облигаций. Данное им объяснение причин, по которым избыток
предложения кредитов ведет к промышленному буму, сменяемому затем кризисом,
содержит в себе идеи, предваряющие современную теорию делового цикла. Конец
бума наступает тогда, когда возникает спрос на наличность для ее последующего
вывоза за границу. Для того чтобы платить по своим банкнотам, банки, в свою
очередь, вынуждены требовать возврата кредитов от своих должников. В
результате этого возникает нехватка денег, приводящая к падению цен на товары
и недвижимость. "К концу этой катастрофы выясняется, что на протяжении всего
периода потребление росло быстрее, чем производство, что общество в результате
оказывается беднее, чем было вначале; что вместо пищи и одежды оно получает в
свое распоряжение железные дороги и каналы, в количестве, достаточном для
перевозки в два раза большего объема товаров, чем тот, что имеется в наличии,
и что все признаки процветания, проявляемые в период постепенного роста
денежной массы, ничем не отличаются от признаков богатства и благополучия,
демонстрируемых транжирой, когда он проматывает свое состояние, -- а значит в
точно такой же степени обречены на скорое наступление периода упадка и
бездеятельности." [Там же, с. 137. Курсив дан в соответствии с оригиналом.]
Дальнейшим вкладом в дискуссию стало еще одно эссе Гэллэтина ["Suggestions on
the Banks and Currency of the Several United States in Refererence principally
to the Suspension of Specie Payments", 1841]. По своей сути это -- призыв к
возобновлению денежных выплат. К тому времени Гэллэтин встал на позиции,
враждебные банковской эмиссии вообще. Отсюда его убеждение в том, что центр
внимания следовало бы сместить с эмиссии банкнот на прочие банковские услуги,
не требующие эмиссии бумажных денег, в частности, на валютные операции,
операции по пересылке денег, а также взыскание долгов и вложение свободных
остатков средств. Гэллэтин надеялся, что со временем банки будут учреждаться
лишь для этих целей, не претендуя на владение эмиссионными правами. Он
проводил различие между двумя толкованиями термина "свобода банковского
бизнеса" [там же, с. 69]: "Первое из них подразумевает то, что всякому
человеку или ассоциации людей позволяется выпускать бумажные деньги на
идентичных условиях. Второе -- что бумажные деньги могут выпускаться всяким
человеком или ассоциацией людей вне каких бы то ни было законодательных
ограничений." Что касается первого из этих толкований, которое после выхода в
свет Нью-йоркского законодательства 1838 г. использовалось почти всеми
англоязычными исследователями, то его Гэллэтин был готов поддержать. Вместе с
тем, по его мнению, абсолютная конкуренция не должна была распространяться на
банковское дело [там же, с. 70], поскольку цели, достигавшиеся посредством
конкуренции в производстве товаров, в частности, снижение стоимости и
улучшение качества, не были актуальны для банковского бизнеса.
Мы уже несколько раз ссылались на тезис свободного банковского бизнеса о том,
что в рамках конкурентной системы существует автоматический механизм,
отслеживающий сверхэмиссию. Принцип его действия состоит в том, что банкноты
банков, выпустивших чрезмерное их количество, возвращаются к своим эмитентам в
обмен на золото. В той части, в которой он зависит решения широкой публики
поменять векселя на золото, этот тезис уже был опровергнут Мак-Кулохом. Но
ведь остаются еще взаимные обязательства самих банков.
Мы также уже приводили критическое замечание Нормана о том, что и в этом
случае механизм оказывается неэффективным, если все либо большинство банков
решаются на экспансию и действуют при этом синхронно. Теперь мы переходим к
рассмотрению аргументации, выдвинутой Маунтифортом Лонгфилдом (Mountifort
Longfield) [он написал серию из четырех статен о проблемах банковской и
денежной систем в Dublin University Magazine за 1840 г. Приведенная
аргументация относится ко второй из этих статей (февраль 1840 г.)], который
отвергал действенность такого механизма даже в случае экспансии лишь одного
банка. Он иллюстрирует свой тезис арифметическим примером. Рассмотрим два
банка, А и В [А и В могут так же обозначать две группы банков, одна из которых
придерживается консервативной политики, а другая -- экспансионистской],
принадлежащих к одной сфере бизнеса, а именно -- к сфере кредитования путем
эмиссии банкнот. Предположим также, что на начальном этапе масштабы
деятельности А и В были идентичны и банки имели равные объемы золотых
резервов, так что для обоих:
Эмиссия векселей = 40 тыс. фунтов.
Золотые резервы = 15 тыс. фунтов.
Еженедельно каждый из банков выдает кредиты на сумму в 10 тыс. фунтов в форме
платежных обязательств, получая при этом такую же сумму через погашение
займов. Предположим, что возврат долгов каждому банку производится частично
банкнотами самого же банка, а частично -- банкнотами другого банка, причем
соотношение двух частей приблизительно равно пропорции каждого из банков в
совокупном обращении.
Таким образом, в банк А еженедельно поступает 5 000 его собственных банкнот и
5 000 -- выпущенных банком В. Так же обстоит дело и в случае с банком В. В
результате ежедневный либо еженедельный обмен банкнотами между банками
приводит к нулевому балансу без какого-либо перемещения золота из одного банка
в другой.
Предположим теперь, что банк А вдруг решает увеличить масштабы кредитования на
20 тыс. фунтов и добавляет эту сумму к своей эмиссии; эмиссия же банка В
остается неизменной. В результате соотношение эмиссий двух банков изменяется с
1:1 до 3:2 в пользу банка А. Теперь В получит уже 6000 банкнот банка А, лишь
4000 -- своих собственных, и через неделю возвратит 6 000 банкнот А в банк А.
Но ведь и масштаб операций банка А вырос и соотносится с аналогичным
показателем В в той же пропорции 3:2.
Отныне еженедельно размер выдаваемых кредитов, а значит, и сумма, возвращаемая
в банк его должниками, составляет уже 15 тыс. фунтов, из которых 9 тыс. фунтов
-- банкноты, выпущенные банком А, и 6 тыс. фунтов -- банкноты банка В. После
того, как эти банкноты возвращаются в банк В, оказывается, что баланс двух
банков опять нулевой и золото, как и прежде, остается у своих владельцев.
Таким образом, банк В не имеет возможности контролировать экспансию банка А.
Однако в дальнейшем население потребует обмена излишка банкнот на золото, и
возникший спрос на него будет распределен между двумя банками соответственно
доле каждого из них в совокупной эмиссии. Предположим, что суммарный спрос на
золото составляет 20 тыс. фунтов. [Лонгфилд делает предположение, что
совокупное обращение возвращается на прежний уровень; это, однако, не меняет
сути главного аргумента.]
Таким образом, итоговая позиция банка А выглядит следующим образом:
