соблюдения этого закона: Контроллеру штата, как правило, было достаточно
видеть, что банк имеет в своем распоряжении необходимые активы и готов
предъявить их для проверки в заранее намеченный день его визита в банк. Это
давало простор системе махинаций, посредством которой один и тот же пакет
ценных бумаг циркулировал по разным банкам, появляясь в каждом из них в
назначенный день. Закон, таким образом, был неэффективен. Гораздо лучше дело
обстояло в части более жесткого контроля за осуществлением межбанковских
платежей в результате частого обмена банкнотами; в значительной мере это было
результатом распространения Саффолкской системы, а также следствием учреждения
Нью-йоркского клиринг-хауза (New York clearing house) [создан в 1855 г.].
Гражданская Война дала толчок радикальным изменениям в банковской системе всей
страны. Банки Юга поддержали раскольническую политику, прекратив денежные
сообщения с Севером. Поскольку же южные банки имели большие денежные
обязательства перед северными, последние понесли в результате этого тяжелые
убытки, но все же смогли удержаться на плаву за счет сокращения своих
кредитных операций. При этом положение банков Севера с точки зрения их
денежных резервов было вполне устойчивым. Однако вскоре нужда правительства в
деньгах все же дала себя знать. Чейз (Chase), бывший тогда Секретарем
Казначейства, испытывал серьезные трудности с размещением государственных
займов среди населения. Это в какой-то степени объяснялось тяжелым состоянием,
в котором пребывали финансы в годы правления предыдущей администрации.
Чейз созвал конференцию банков Нью-Йорка, Бостона и Филадельфии, на которой
совместными усилиями был разработан план помощи правительству через
предоставление ему 50-миллионного займа. По настоянию Чейза, кредит был выдан
металлическими деньгами, и одновременно с его предоставлением Чейз приступил к
эмиссии банкнот Соединенных Штатов до востребования. Этот шаг привел к еще
большему ослаблению банков, поскольку если они принимали к оплате банкноты
правительства, то должны были платить по ним металлом.
В результате в канун 1862 г. банки Нью-Йорка, Бостона и Филадельфии
приостановили выплаты. Казначейство прибегло к тем же мерам в отношении
собственных банкнот. Вслед за этим вышел билль об эмиссии законного средства
платежа -- непогашаемой ценной бумага (irredeemable paper) [Эти банкноты были
легальными деньгами и законным средством платежа в отношении всех видов
долговых выплат, производимых в границах Соединенных Штатов, как между
частными лицами, так и между общественными институтами. Исключение составляла
уплата импортных пошлин и процента по государственному долгу, на которые
распространялся особый порядок платежей -- в металлических деньгах.] на сумму
в 150 млн. долларов. Это событие вызвало волну протестов, в том числе и со
стороны банков. Одной из ключевых целей объявления банкнот правительства
законным средством платежа было его стремление заставить банки принимать их. В
течение следующих 12 месяцев были произведены еще две эмиссии по 150 млн.
долларов каждая. После чего эмиссия бумажных денег (greenbacks) была
прекращена, а Чейз обратился к новой схеме привлечения средств путем продажи
государственных ценных бумаг через систему национального банка.
Этот шаг стал логическим продолжением системы депонирования облигаций, на сей
раз уже не на уровне штата, а на федеральном, или национальном, уровне. По
Закону 1864 г. (Act of 1864), было разрешено учреждение банков с количеством
пайщиков не менее пяти и капиталом не ниже 50 тыс. долларов. Условием создания
таких банков было обеспечение ими своих эмиссии через депонирование
зарегистрированных облигаций США в Казначействе Соединенных Штатов. Сумма
эмиссии не должна была превышать 90% рыночной стоимости депонированных
облигаций и 100% их номинальной стоимости.
В случае если банк прекращал платить по своим банкнотам, Казначейство должно
было продать облигации и произвести выплаты самостоятельно. Кроме того,
Казначейство обладало преимущественным правом на все активы обанкротившегося
банка для выплат по всем претензиям, не удовлетворенным через продажу
облигаций. Более того, акционеры банка несли двойную ответственность. Банки
должны были держать определенный процент от суммы своей эмиссии и депозитов в
виде законных средств обращения, а таковыми в то время являлись банкноты
Казначейства и металлические деньги.
Главным мотивом для организации подобной системы было, разумеется, стремление
создать обширный рынок облигаций правительства. Однако с самого начала новые
национальные банки задумывались как будущая замена банкам штатов, а особый
упор делался на преимуществах единой валюты.
Законом предусматривалось, что банки штатов должны будут предпринять
определенные шаги для того, чтобы вписаться в эту схему. Поскольку же темпы, с
которыми этот процесс проходил добровольно, оказались ниже тех, на которые
правительство надеялось вначале, то в 1865 г. был принят закон,
предусматривавший штрафование банков, не подчинившихся новой системе, на сумму
в размере 10% от их эмиссии. Это оказалось практически смертельным ударом для
многих банков штатов, которые в большой степени зависели от эмиссионной
деятельности.
В первые годы после своего выпуска банкноты национальных банков обращались, по
сути, в качестве законного средства платежа: хотя их хождение и не было
принудительным, банкноты были обязательны к приему по номинальной стоимости
для любых налоговых целей, за исключением внесения таможенной пошлины. Кроме
того, посредством этих банкнот правительство должно было производить все
выплаты, связанные с оплатой труда и возвратом кредитов, кроме уплаты
процентов по государственному долгу и погашения собственных банкнот. Более
того, поскольку легальными средствами уплаты по банкнотам, наряду с
драгоценными металлами, служили бумажные деньги, выпущенные Казначейством, в
распоряжении национальных банков находился чрезвычайно большой объем резервов
для расширения эмиссий. Несмотря на все это, к 1867 г. значительная часть
банкнот национальных банков стоила дешевле бумажных денег, а многие из этих
банков уже успели обанкротиться.
Складывается впечатление, что люди поначалу проявили неоправданную веру в
надежность новых бумаг, вероятно, считая их неподвластными сверхэмиссии. По
этой причине бумаги, как правило, надолго задерживались в обороте, не
возвращаясь для погашения в свой банк. Это, в свою очередь, делало
затруднительным сколько-нибудь эффективный контроль за объемом эмиссии каждого
конкретного банка. Наконец, стало ясно, что было ошибкой считать обеспечение
эмиссии ценными бумагами столь же надежным, как и драгоценными металлами.
Властям так и не удалось реализовать тот по-настоящему колоссальный потенциал
в части формирования сети банковских отделений, что был заложен в
общенациональном законе о банковской деятельности (National Banking Law).
Напротив, за исключением особых случаев, национальным банкам было запрещено
учреждать свои филиалы.
Говоря о свободной банковской системе штата Нью-Йорк, мы уже упомянули о
некоторых особенностях системы депонирования облигаций как способа
регулирования эмиссионной деятельности. Нам предоставится возможность вновь
обратиться к этой проблеме в одной из последующих глав, повествующей о тех
эпизодах американской истории, которые привели к принятию Закона о Федеральной
Резервной Системе (Federal Reserve Act).
Глава VI. Развитие централизованной банковской системы в Германии
Настоящая глава опирается главным образом на исследование В. Лотца: W. Lotz,
"Geschichte und Kritik des Deutschen Bankgesetez", vom 14 Marz, 1875.
Историю банковской сферы Германии, как и Соединенных Штатов, следовало бы
рассматривать в разрезе отдельных штатов-государств. Однако сделать это сейчас
не представляется возможным, и мы сконцентрируем наше внимание на ключевых
событиях, происходивших в Пруссии, в отдельных местах ссылаясь на политику
других государств. Германская ситуация отличалась от условий всех тех стран, с
которыми мы до сих пор имели дело. Причиной этого было то, что в своей
торговой политике Германия никогда по-настоящему не придерживалась принципов
laisser-faire, а потому в этой стране меньше, чем где бы то ни было,
приходится удивляться государственному вмешательству в банковскую сферу.
Длительное сохранение средневековых ограничении на свободное обращение товаров
и услуг определило соответствующее запаздывание в развитии банковского
бизнеса. [Речь идет о современном понимании банковского бизнеса, то есть о
кредитной и эмиссионной деятельности, в противоположность той, что
осуществлялась первыми банками Жиро (Giro banks).] Однако в начале XVIII в.
было написано значительное количество трудов о банковской сфере, в большинстве
из которых выражалась меркантилистская идея о том, что учреждение банков имеет
своим результатом внезапное и существенное увеличение богатства [См. H.
Schumacher, "Geschichte der Deutschen Bankliteratur im 19 Jahrhundert" в
Schmollers Festschrift, "Die Entwicklung der deutschen Volkswirtschaftslehre
im 19 Jahrhundert", Pt. VII.].
Первые действия были предприняты королевской и дворянской знатью, которые,
руководствуясь собственными фискальными нуждами, попытались начать банковские
операции тогда, когда их время еще не пришло, -- когда еще не созрели торговые
условия для подобной деятельности. Соответственно, их успехи, по крайней мере,
на поприще вексельной эмиссии, оказались весьма скромными. Первым в целом
успешно функционировавшим эмиссионным банком стал Берлинский Королевский Банк
-- государственный банк, основанный Фридрихом Великим. [В 1765 г. Фридрих был
не в состоянии изыскать частный капитал; если бы это ему удалось, он основал
бы частный акционерный банк.] Сомнительно, что даже этот банк оказался бы
столь удачливым в те годы, не будь в его распоряжении некоторых депозитов,
закрепленных за ним по закону [а именно попечительских денег, а также средств
судов и благотворительных организации], и не принадлежи ему управление
средствами Казначейства. Начав свою деятельность как привилегированный
институт, находившийся под отеческой опекой государства и имевший с ним тесные
связи, Банк остался таковым на всем протяжении своей истории. Впервые это
проявилось во время Наполеоновских Войн, когда Банк с санкции правительства
приостановил денежные выплаты. Трудности банка объяснялись в первую очередь
масштабами займов, предоставляемых им прусскому правительству; впоследствии
это усугубилось потерями, понесенными Пруссией в результате Тильзитского Мира,
по которому страна вместе с рядом польских территорий лишилась и значительной
части депозитов по закладным, инвестированных туда банком. Эти активы
оказались полностью потерянными для банка. Из войны он вышел с колоссальным
дефицитом и по окончании боевых действий был реорганизован с учетом военного
опыта, став номинально независимым от Казначейства и министра финансов;
впрочем, его председатель, разумеется, так и остался государственным
чиновником, подотчетным королю.
Никаких особых препятствий для создания частных банков, кроме тех, что лежали
на пути учреждения акционерных компаний в любой другой сфере бизнеса, в то
время не существовало. В 20-х годах прошлого века в Пруссии были учреждены два
частных банка, и тем самым монополия Королевского Банка в депозитной и
эмиссионной сферах была нарушена. Этими банками были Берлин Кассенферайн
(Berlin Kassenverein) и Поммерше Приватбанк (Pommersche Privatbank) в Штеттине
(Stettin). [Последнему в момент его учреждения была оказана королевская
помощь, и впоследствии в ряде случаев он получал поддержку и со стороны
правительства.]
Однако этот этап относительной свободы подошел к концу в 1833 г., когда в
политике произошел поворот на 180 градусов. Вышедший тогда закон поставил
эмиссию всех банкнот на предъявителя в зависимость от разрешения
правительства. Надо заметить, что этот закон, фактически оказавшийся запретом,
