Большинство из тех, кто поддерживал введение ограничений на свободу банковской
эмиссии, вовсе не считали необходимым применение их к депозитному бизнесу.
Значительная часть этих людей с большим энтузиазмом даже боролась за свободу в
этой сфере банковского дела.
На различных ступенях развития теории денег и кредита выдвигались самые
разнообразные причины, по которым депозитная и эмиссионная ветви банковского
бизнеса должны были находиться в разных категориях. Сначала основанием для
разграничения служило утверждение, что банкноты являются деньгами, а чековые
депозиты -- нет, и, следовательно, они не обладают одинаковым воздействием на
цены. Другие авторы основывались при этом на более реалистичном доводе о том,
что публика имеет меньше выбора при принятии к оплате банкнот, чем при
принятии чеков. Позднее причиной различий было названо то обстоятельство, что
увеличение депозитной массы в большей мере, чем эмиссия, подвержено контролю
через погашение посредством межбанковского клиринга. Наконец, разграничение
оправдывалось тем, что контроль над выпуском банкнот дает центральному банку
косвенные рычаги воздействия и на объем депозитов, поскольку средства
центрального банка формируют наличные резервы депозитных банков.
Еще два аргумента в пользу центральных банков получили широкую известность,
особенно в послевоенный период. Первый из них гласит, что должна существовать
центральная монетарная власть с тем, чтобы проводить так называемую
"рациональную" денежную политику.
Политика центрального банка уже более не рассматривается как автоматическая в
том виде, как она представлялась основателям денежной школы. Масштабы
циркулирующих средств обращения не изменяются с динамикой металлических
резервов. Движения последних могут быть компенсированы или проигнорированы,
если руководство центрального банка сочтет это целесообразным. Посредством
учетной ставки и операций на открытом рынке центральный банк осуществляет
активную политику увеличения или уменьшения наличных резервов денежного рынка
и общего объема кредитной массы. В Англии остались лишь воспоминания о тех
принципах, что были заложены в основу Закона 1844 г. Если депозитная масса,
создаваемая Банком Англии, провоцирует рост спроса на банкноты, который не
может быть удовлетворен из-за ограничений на объем фидуциарной эмиссии, Банк
вправе рассчитывать на приостановку действия Закона Пила. Если увеличение
депозитов вызывает рост претензий на золотые резервы со стороны иностранцев и,
как следствие, их утечку за рубеж, Банк может отказаться от золотого
стандарта.
Осознание власти центрального банка над масштабами кредитной массы породило
идею о том, что ему следует сознательно строить свою монетарную политику на
"научных основах". Возникает, однако, вопрос о том, что именно призвано стать
критерием подобного "научного" управления? Наиболее часто выдвигавшийся до сих
пор критерий, а именно -- стабильность общего уровня цен, породил скепсис в
теоретических кругах, а попытки использовать его на практике закончились
неудачей. Несмотря на то, что работы Мизеса, Хайека, Кейнса, Мюрдаля (Myrdahl)
[L. von Mises, "The Theory of Money" и "Geldwertstabilisierung und
Konjunkturpolitik,"; F. A. von Hayek, "Monetary Theory and the Trade Cycle" и
"Prices and Production"; J. M. Keynes, "Treatise on Money"; G. Myrdahl, "Der
Gleichgewichtsbegriffals Instrument der geldtheoretischen Analyse"; T.
Koopmans, "Zum Problem der 'neutralen' Geldes" в "Beitrage zur Geldtheorie",
под ред. Хайека] значительно продвинули степень понимания взаимодействия сил в
экономике, в нашем распоряжении все еще нет критерия, достаточно точная
формулировка которого могла бы быть использована в качестве руководства для
денежной политики. В то же время реформаторы подвергают критике в первую
очередь эффективность контроля, осуществляемого центральным банком, а отнюдь
не цели этого контроля. Это ведет к призывам к еще большей концентрации
контрольных функций в руках монетарной власти через расширение прямого
контроля как за эмиссией банкнот, так и за депозитами.
Еще один аргумент обладает весьма схожей природой с предыдущим. Он
рассматривает центральный банк в качестве важного инструмента осуществления
международного сотрудничества в области денежной политики. По крайней мере, в
прошлом такое сотрудничество обычно означало достижение договоренностей об
использовании учетной политики с целью избежания дефляции в стране, которая
должна была в соответствии с правилами золотого стандарта сократить уровень
своих денежных доходов. Центральный банк здесь рассматривается в качестве
важного элемента политики стабилизации цен. Хотри (Hawtrey) [см. "Monetary
Reconstruction", p. 144--145] считает такую политику средством преодоления
трудностей, порожденных тем обстоятельством, что стабильные курсы валют между
странами не всегда оказываются совместимыми со стабильным уровнем цен в каждой
из них в отдельности. Если цены удерживаются на одном и том же уровне в стране
А, может оказаться необходимым, чтобы в стране В они росли, и наоборот, если
необходимо, чтобы уровень цен в стране В оставался неизменным, возможно, что
они должны упасть в стране А. Хотри анализирует договоренности центральных
банков, которые позволяют наилучшим образом распределить подобные "отклонения
от нормы" между различными странами.
На осуществление международного сотрудничества как важнейшую современную
функцию центральных банков указывалось на Брюссельской конференции в 1920 г.
[Международная финансовая конференция (International Financial Conference)] и
на Генуэзской конференции -- в 1922 г. [Международная экономическая
конференция (International Economic Conference)]. Да и сами руководители
центральных банков также уделяют этому больше внимания. Монтэгю Норман
(Montagu Norman) описывает свои усилия по установлению сотрудничества между
центральными банками разных стран мира как одну из своих двух важнейших задач
последних лет ["MacMillan Committee, Minutes of Evidence", 3317]. То, что его
усилия не пропали даром, подтверждается широко распространенным мнением о том,
что снижение Федеральной Резервной Системой учетной ставки во второй половине
1927 г. произошло под давлением представителей других центральных банков [см.
"Committee on National and Federal Reserve System", U. S. A., 1931, p. 162,
213--214]. Однако наиболее впечатляющих результатов, видимо, ожидают те, кто
утверждает, что сотрудничество пока что не слишком продвинулось дальше
"узкоспециальных соглашений об определенных мерах в отношении ставок процента"
["MacMillan Committee, Minutes of Evidence", 6720 (Sir Otto Niemeyer)]. Если
бы правдой было то, что сотрудничество центральных банков направлено на
контроль за соблюдением "правил игры в золотой стандарт", как рисуют в своем
воображении некоторые его приверженцы [там же, 1597 (Sir Robert Kindersley)],
трудно было бы сказать что-либо плохое, даже при отсутствии аргументов в его
пользу. Однако на деле лежащая в его основе теория сводится к полному забвению
принципов международного золотого стандарта.
Менее уязвимым кажется тот аспект международного сотрудничества, который имеет
долгую историю практического применения и является продолжением концепции
кредитора в последней инстанции в международной сфере. Когда банковская
система страны сталкивается с наплывом спроса зарубежных вкладчиков на ее
резервы, помощь депозитным банкам со стороны центрального банка этой страны
может оказаться недостаточной, если основывается лишь на собственных золотых
резервах. Нередко иностранный центральный банк или группа иностранных банков
давали средства взаймы центральному банку страны, испытывающей трудности.
Хотри с нетерпением ждет, когда эту функцию международного кредитора в
последней инстанции возьмет на себя Банк Международных Взаиморасчетов (Bank
for International Settlements) [R. G. Hawtrey, "The Art of Central Banking",
p. 228].
Последние два аргумента стали в наше время почти что единственными мотивами
создания новых центральных банков. Очевидным примером такого рода стали
недавние рекомендации Королевской комиссии по вопросам банков и денег в Канаде
(Royal Commission on Banking and Currency in Canada) [1933, см. Commission's
Report, p. 62--64]. Эти рекомендации характеризуют изменения, произошедшие в
теории централизованного банковского бизнеса. Классический подход состоял в
том, что центральный банк должен стремиться к обеспечению автоматического
механизма монетарной политики. Современная теория заменяет автоматические
правила на "научное планирование". Тем, кто предпочитает довериться
полуавтоматическим силам, нежели мудрости руководителей центрального банка и
их советников, банковская свобода должна представляться куда меньшим злом.
Банки, которые не обладают возможностью отказаться от ответственности платить
золотом по своим обязательствам, не могут слишком сильно отдалиться от
установленной динамики собственных золотых резервов.
Всякая попытка сделать окончательное заключение по поводу относительных
достоинств альтернативных систем банковского устройства должна быть
сфокусирована, прежде всего, на степени склонности каждой ю них склоняться к
нестабильности. Особенно это касается их воздействия на силу циклических
колебаний. Большинство современных теорий делового цикла считают источником
бумов и депрессий экспансию и сокращение кредитной массы, создаваемые банками.
Более общая точка зрения гласит, что эти тенденции не являются исключительно
свойством той или иной банковской системы и что они, хотя и могут усугубляются
ею, имеют место при наличии любой денежной системы.
Очевидно, представители денежной школы [в особенности Теллкампф и Гайер]
предполагали, что при обращении только металлических денег и, таким образом,
при тщательном соблюдении принципа денежной школы, не должно существовать
монетарных факторов, лишающих систему равновесия. В этом отношении точка
зрения классической теории запасов была в определенной степени верной.
Банковская школа считала, что даже при исключительно металлических деньгах в
системе, где не существует банковского кредита, масштабы фактического
обращения будут, тем не менее, изменяться в зависимости от количества денег,
покидающих и вновь возвращающихся в "запасы" [см., например, Fullarton, "On
the Regulation of Currencies", p. 138--141; A. Wagner, "Beitrage zur Lehre von
den Banken", c. 126; J. S. Mill, "Principles of Political Economy", Vol. II,
Bk. II, p. 204, 210--211]. Современная теория в значительной степени обобщает
этот вывод на любые изменения в уровне расходов денежных средств. Она приходит
в заключению, что эти колебания в уровне фактического обращения, порожденные
спонтанными действиями публики, вполне возможно, являются достаточной причиной
возникновения циклических колебаний экономической деятельности без всякой вины
на то банков.
Трудно судить, насколько велики эти первичные изменения в уровне спроса
публики на наличные. Те события, которые в последнее время оказывают столь
большое влияние на финансовую структуру, в большинстве своем возникли как
вторичный эффект первичных нарушений в работе банковской системы. Они были
вызваны прямым либо косвенным образом экспансиями и сокращениями уровня
кредитной массы.
Отсутствие банковской системы устранило бы весьма важный фактор колебаний,
состоящий в паническом резервировании денег; кроме этого, однако, существуют
еще и такие факторы, как интеграция и дезинтеграция в промышленности, динамика
численности и структуры населения, изменения в отношении публики к
распределению рискованности своих активов. Если порождаемое этими факторами
"естественное" ускорение и замедление оборота денежных балансов достигнет
значительных масштабов, противодействие ему вполне может стать одной из целей
банковского дела и ее полезной функцией. Фидуциарная же эмиссия (в форме
необеспеченных банкнот или в виде чековых депозитов) вполне может стать
