механизма, с помощью которого они могли контролировать действия других банков.
Какое влияние на снятие средств во время лага может иметь длина среднего
срока, на который банки имеют обыкновение выдавать кредиты? От него зависит
интенсивность снятия средств: чем короче средний срок уже выданных банковской
системой кредитов, тем большую интенсивность в единицу времени приобретет
процесс снятия денег, но тем короче будет и продолжительность самого лага.
(Это верно при предположении, что экспансионист имеет тот же средний срок
своих кредитов, что и вся система в целом.) Вполне может оказаться, что более
интенсивное давление на резервы в самом начале послужит мгновенным стимулом
для экспансиониста воздержаться от дальнейших действий в том же духе. Если это
происходит, такой исход может в определенной степени явиться подтверждением
принципа "обеспечения банковской массой" и автоматического возврата банкнот,
которому уделяли столь много внимания сторонники банковской школы и
приверженцы банковской свободы [см. с. 246 этой же главы].
Кроме сомнений в способности консервативного банка хоть в какой-либо степени
контролировать действия экспансионистов, сторонники централизации также
выражали скепсис относительно реализма самого понятия так называемого
консервативного банка, считая, что стремление к прибыли заставит все банки
присоединиться к экспансии [см. Neisser, "Notenbankfreiheit?" в
Weltwirtschaftliches Archiv за октябрь 1930 г., с. 449(tm)450; см. также Carl
Landauer, "Bankfreiheit?" в Der deutsche Volkswirt за 7 сентября 1928 г.].
Термин "консервативный" предположительно должен был означать, что банк в силу
каких-то причин сопротивлялся силам, вынуждающим остальные банки расширять
масштабы своего кредита. В ситуации увеличения спроса на капитал (роста
"естественной" учетной ставки) вполне возможно, что все до единого банки
смогут предоставлять больше займов, если только они удержат рыночную цену
кредитов около прежнего уровня. При предположении, что эластичность спроса на
кредиты выше единицы, суммарная прибыль всех банков окажется выше при
увеличении по прежней ставке, чем при прежних масштабах выдаваемых кредитов,
но по более высокое ставке процента. Естественно, что увеличение масштабов
кредитования происходил" за счет уменьшения уровня банковских резервов.
Если все либо большинство банков не пожелают увеличивать масштабы кредитования
и тем самым снижать долю своих резервов, рыночная ставка процента возрастет в
направлении своего "естественного" уровня. Однако чем меньше число тех банков,
которые настаивают на поддержании прежней доли резервов, тем меньшим окажется
рост денежной ставки и тем больших масштабов достигнет кредитная масса.
Предполагается, что консервативный банк должен прогнозировать последствия
бума. Он, таким образом, в состоянии предвидеть, что противовесом
потенциальных выгод от участия в буме послужат потери вследствие кризиса,
когда клиенты-вкладчики пожелают забрать свои деньги, а должники не смогут
вернуть ранее полученные займы. На это обычно возражают, что такой банк,
несмотря на полное представление о последствиях экспансии, все равно не будет
иметь никаких стимулов воздерживаться от участия в ней, поскольку обнаружит,
что прибыль периода бума окажется более чем достаточной для компенсации
убытков от кризиса и депрессии. По мере того, как растет число банков,
желающих присоединиться к экспансии, по причине ли непредусмотрительности,
либо потому, что они считают выгоды от этого более значительными, чем
возможные потери, для любого банка в отдельности неучастие в экспансии теряет
всякую целесообразность, поскольку у него все равно не останется почти никаких
шансов избежать последствий порожденного действиями соперников кризиса.
[Единственным шансом для меньшинства избежать этих последствий является
способность банков продумать структуру своих активов столь тщательно, что они
окажутся легко реализуемыми даже в период кризиса. Если их более ликвидное
положение окажется достаточным для того, чтобы сохранить расположение к себе
со стороны публики, депозиты не только не будут изъяты из этих банков, но и
будут пополнены средствами, отозванными из банков-конкурентов.] Как бы то ни
было, но вопрос о вероятности того, что выгоды превысят убытки, остается
открытым. Таким образом, нет ответа и на вопрос о том, как много банков
захочет понизить уровень своих резервов в условиях, когда отсутствует внешняя
помощь со стороны центрального банка и все до одного банки находятся под
угрозой ликвидации в случае приостановки наличных выплат. Ведь риск, на
который необходимо пойти для получения дополнительной прибыли во время бума, в
этом случае будет включать в себя и возможность банкротства.
Третий довод в пользу централизованной банковской системы состоит в том, что
центральный банковский институт обладает, вследствие доверия к нему со стороны
общества, способностью облегчать трудности, сопряженные с кризисом. В условиях
свободной системы, поясняли сторонники этой идеи, банки попадают под пресс
требований об уплате долгов со стороны своих кредиторов и просто вынуждены
сократить объемы кредитов, дабы гарантировать устойчивость своих резервов.
Подобной политике последуют все банки, вследствие чего их прежним
клиентам-заемщикам придется объявить себя банкротами. Да и сами банки, по
крайней мере, многие из них, вполне могут не пережить подобный ход событий. Ни
один из них не пожелает расширить масштабы эмиссии своих банкнот, опасаясь
наплыва требований об их обмене на золото. Других же кредитных институтов,
способных исправить создавшееся положение, просто не окажется.
С другой стороны, если банковская система имеет в своем распоряжении
центральный банк, тот сможет увеличить объемы своей эмиссии в период кризиса,
не опасаясь при этом роста внутреннего спроса на золото, поскольку люди готовы
принимать банкноты центрального банка безоговорочно. Таким образом, созданные
коммерческим банками прорехи в кредитной системе, когда кризис заставляет их
требовать возврата долгов, могут быть залатаны центральным банком, действующим
в качестве кредитора в последней инстанции.
Центральный банк выполняет эту функцию, придавая рынку большую ликвидность,
либо через непосредственное кредитование банков, либо кредитуя тех, от кого
банки требуют возврата долгов. [Отход от золотого стандарта оказывает
коммерческим банкам помощь самым непосредственным образом, что без всякого
сомнения подтверждается событиями 1931 г. в Англии. Отток денежных остатков за
рубеж в той мере, в какой он имеет место через экспорт золота, имеет
следствием сокращение банковских резервов, депонированных в Банке Англии.
Избежать этого можно только если последний окажется в состоянии компенсировать
(offset) потери резервов, что вряд ли возможно при очень значительных
масштабах внешней утечки золота. Если же Банк Англии отменит золотой стандарт,
необходимость в компенсации отпадет. Экспортер капитала уже не может забрать
золото из Банка Англии и вынужден покупать иностранную валюту по завышенному
курсу. Этот процесс найдет свое отражение всего-навсего в переводе средств со
счета экспортера в банк-продавец валюты, а банковские балансы в Банке Англии в
итоге не претерпят никаких изменений.]
Если публика изымает из банков значительные объемы наличных, кредитор в
последней инстанции предоставляет свои кредиты, заполняя тем самым дефицит
средств. На этой точке зрения основано практическое правило банковской
политики, гласящее, что в периоды кризиса кредитор в последней инстанции
должен свободно давать взаймы под хорошее обеспечение и высокий процент. Такие
действия с технической точки зрения означают увеличение совокупной денежной
массы. Предполагается, однако, что такое увеличение в периоды кризисов не
несет в себе никакого вреда и ни в коей мере не является инфляционным,
поскольку дополнительные средства идут просто на пополнение резервов, вовсе не
увеличивая денежную массу, направляемую на покупки товаров. Если ставка
процента достаточна высока, то объемы кредитов удерживается в разумных
границах, а депозиты вновь привлекаются в банки. Вклад в наличные ресурсы,
который делает центральный банк в периоды кризисов, ослабляет панические
настроения и замедляет процессы, в противном случае приведшие бы к постоянным
ликвидациям.
Тот факт, что кризисы имеют место при любой из двух систем, сам по себе
является, с точки зрения сторонников централизованной системы, достаточным
доводом для выбора в ее пользу. Приверженцы свободы иногда возражают на это
следующим образом [см. Mises, "Geldwertstabilisierung und Konjunkturpolitik",
с. 62--63.]. Если центральный или какой-либо еще институт предоставляют помощь
на регулярной основе, как только возникают трудности на денежном рынке,
информация о том, что коммерческие банки могут полагаться на нее, становится
частью их ожиданий. Таким образом, эта информация сама по себе может стать
причиной расширения банками своих кредитных операций за пределы тех границ, в
которых они могут чувствовать себя в безопасности, опираясь лишь на
собственные ресурсы. Если же, напротив, экстренная помощь не предоставлялась
бы всякий раз, а ликвидация банков происходила бы, как только те теряли
способность функционировать самостоятельно, это смогло бы предотвратить
нарушения в работе системы, приводящие к возникновению кризисов. Этот
контраргумент теряет свою силу, если мы примем во внимание следующее.
Предположим, что банки не имеют шансов полностью избежать негативного влияния
политики своих менее осторожных конкурентов, бездумно расширяющих свои
кредитные операции до тех пор, пока их платежеспособность не оказывается под
сомнением. Если начинается что-то наподобие паники, весьма вероятно, что это
коснется всех, причем вполне может оказаться, что даже благоразумные банки не
смогут удержаться на плаву, поскольку ни один банк не является стопроцентно
ликвидным. Если только не доказано, что свободная система в состоянии
полностью ликвидировать деловой цикл и банковские паники, аргумент о кредиторе
в последней инстанции остается весьма мощным доводом в руках сторонников
централизованной системы. [Этот случай может быть рассмотрен в рамках
концепции Пигу (см. Pigou, "Economics of Welfare", 4th Edition, Part II,
Chapter IX, Section 10): виновные в кризисе банки принесет некомпенсированные
убытки своим ни в чем не повинным соперникам, своим поведением оправдывая
вмешательство государства.]
Прежде чем обратиться к четвертому и пятому аргументам в пользу
централизованной системы, отвлечемся немного в сторону и рассмотрим
взаимосвязь доводов, уже проанализированных нами выше, с двумя связанными с
ними проблемами, а именно, с запрещением хождения банкнот мелкого номинала и с
оправданностью освобождения депозитного дела от ограничений, накладываемых на
банковскую эмиссию.
Те аргументы, которые мы рассмотрели в отношении эмиссии банкнот вообще, еще
более актуальны применительно к банкнотам с мелким номиналом. Во-первых,
мелкие банкноты с наибольшей вероятностью попадают в руки бедных и
относительно менее образованных слоев населения, в наименьшей степени
способных делать различия между эмитентами. Во-вторых, они, как правило, не
так часто возвращаются в банки, тем самым, делая контроль за их
конвертируемостью редким. Напротив, векселя крупного номинала, помимо частого
возврата в свои банки, попадают главным образом в руки тех, кто оперирует
значительными суммами и использует их для расчетов с банками. Редко
конвертируемые и в спокойной обстановке, мелкие банкноты становятся особенно
опасными при появлении малейших признаков кризиса: ведь наиболее подверженными
панике оказываются как раз бедные и малообразованные люди [см., например,
свидетельства Хорсли Палмера перед Комиссией 1832 г. (Q. 273), где он
выступает против однофунтовых векселей именно на этом основании.]. Заметим,
что даже Вагнер, который выступал за сведение ограничений к минимуму, считал
вполне разумным запретить хождение мелких векселей в рамках свободной системы.
