У нее никогда не было намерений требовать свою часть. Она приехала,
скорее, из крайней нужды, потому что чувствовала себя старой и усталой,
потому что была вынуждена отказывать себе во всем, потому что не имела
больше сил работать.
- Благодарю вас, - проникновенно сказал месье Сальнав, словно ему
оказали личную услугу.
Жанна улыбнулась ему.
Вокруг моста толпилось много народу, некоторые устроились на террасе
"Золотого кольца", потягивая из огромных пол-литровых стаканов белое ви-
но в ожидании появления кортежа.
После долгих переговоров, в которых угадывалась борьба противополож-
ных мнений, епископ решил, что отпевания не будет, а покойнику будет да-
но лишь благословение на паперти церкви Сен-Жан.
На рыночной площади стояло не менее полусотни распряженных одноколок
с торчащими вверх оглоблями, как во время ярмарки; на этих одноколках
прибыли окрестные фермеры, они один за другим проходили через задрапиро-
ванный черным портал, чтобы склониться перед гробом.
В коспоме из плотного сукна, с раскрасневшимися с самого утра щеками,
Анри стоял у зажженных свечей, склонив голову, и бросал взгляды испод-
лобья на каждого, кто подходил пожать ему руку, тогда как его мать, ка-
завшаяся совсем маленькой рядом с ним, сжимая в ладони скомканный носо-
вой платок, благодарила пришедших грустной улыбкой.
Алиса тоже была там, в сопровождении своих родителей. Ее отец работал
кассиром банка в Пуатье. Вместе с ними был их сын лет двенадцати, кото-
рого они не знали, куда деть.
Мад согласилась принять участие в этом параде лишь в последнюю минуту
и, разумеется, в знак протеста невозмутимо смотрела прямо в лицо - так,
словно сидела в театре - всем сновавшим взад-вперед и выражавшим свое
сочувствие.
Четким, абсолютно не приглушенным голосом она отвечала:
- Большое спасибо.
Или так:
- Вы очень любезны.
В течение трех дней она ни разу не предложила свою помощь. С утра по-
недельника, когда Жанна, вернувшись из конторы, обнаружила ее за столом,
Мад вполне естественно держалась с теткой как с новой прислугой. Вернее,
не совсем так, поскольку ей случалось обращаться к Дезире, чтобы попро-
сить какую-нибудь вещь, но с Жанной она никогда не вступала в общение
первой, притворяясь, что не замечает ее присутствия, или принимая как
данность, что по какому-то таинственному стечению обстоятельств, которые
ее совершенно не интересовали, отныне по дому бродит старая женщина с
лунообразным лицом.
Это настолько бросалось в глаза, что иногда смущало и даже раздражало
Анри, и ему случалось посылать сестре за спиной Жанны осуждающие знаки.
Если же Жанна обращалась к девушке, то та оборачивалась с удивленным
лицом:
- Что, извините?
Тем не менее она выполняла то, о чем ее просили, но делала все с та-
ким подчеркнутым равнодушием, что это выглядело оскорблением.
До обряда благословения, на котором - как было решено - должны при-
сутствовать и женщины, как они присутствовали бы и на отпевании, ничего
не случилось. Кризис произошел позднее, когда траурная процессия медлен-
но направилась в сторону кладбища, а Луиза в сопровождении дочери, Алисы
с матерью, старой кузины Серой Мышки, мадам Лалеман и еще двух-трех че-
ловек отправилась домой.
Жанна оставалась дома, чтобы помочь Дезире приготовить обед для двад-
цати человек, собиравшихся отбыть только вечером; кроме того, она, как
всегда, занималась ребенком.
Уложив его спать и спустившись вниз в гостиную, наполненную запахом
хризантем, она увидела женщин, сопровождавших ее невестку. На лестнице
она столкнулась с Алисой, поднимавшейся наверх под предлогом навестить
Боба. Мад не дала себе труда радушно принять вошедших и сидела в углу
около окна с недовольным видом, держа на коленях шляпу.
В комнате ощущалась некоторая неловкость, и Жанна, заметив, что Луизы
там нет, пошла на кухню и спросила Дезире:
- Ты не видела мою невестку?
Поискав ее какое-то время и не найдя, Жанна решила предложить гостям
по стаканчику аперитива с печеньем. Все было расставлено на подносах.
Огромные кастрюли томились на огне, а стол в столовой был раздвинут во
всю длину. На камине даже лежала коробка сигар.
- Не поможешь ли ты мне немного, Мадлен?
Та медленно поднялась, кинула шляпу на кресло, с которого встала, и
подошла к Жанне.
- Будь любезна, отнеси этот поднос. Ты не знаешь, где твоя мать?
Все казалось как бы несколько призрачным. Какие-то мужчины, взобрав-
шись на лестницы, снимали со сводчатого входа драпировку с серебристыми
блестками. Из комнаты в комнату перетекал запах увядших цветов и свечей;
к нему уже начал примешиваться запах аперитива. Мать Алисы что-то гово-
рила ровным, монотонным голосом, а сидящая напротив нее старая кузина
Серой Мышки сонно покачивала головой, держа стакан у поросшего волосками
подбородка.
Случайно получилось так, что Мад и ее тетка одновременно оказались в
кухне и несколько минут были чем-то заняты, стоя друг к другу боком.
Внезапно девушка подняла голову. Жанна не сразу поняла, что происхо-
дит. Мад уже вышла из кухни, когда Жанна узнала доносящийся из гостиной
голос Луизы, но это не был голос последних дней: он звучал пылко и тра-
гично, как в воскресенье вечером во время грозы.
- ... Всю мою жизнь я хотела быть хорошей... Всю мою жизнь...
Жанна устремилась туда так быстро, как могла. Недостаточно, однако,
быстро, чтобы перехватить Мад. Жанна услышала:
- ... Я хорошо знаю, что все на свете меня презирают...
Когда она добралась до двери в гостиную, Мад - с прямой спиной, затя-
нутая в черное платье, в черных шелковых чулках на длинных ногах, - сту-
ча каблуками по навощенному паркету, пересекла по диагонали всю комнату,
прошла, не извинившись, перед озадаченными дамами и, внезапно остановив-
шись перед матерью, прижала ладонь к ее губам. При том она произнесла
резким голосом:
- Иди в свою комнату.
Луиза подняла руки, словно пытаясь защититься от ударов, и умоляюще
уставилась на дочь:
- Не бей меня! Прошу тебя, не бей меня!..
- В свою комнату!.. - повторила дочь.
Она была на голову выше матери, которую теперь толкала впереди себя.
- Позволь мне хоть сказать им...
- Иди!
Она следовала за Луизой и по лестнице, где та спотыкалась о сту-
пеньки. Очень скоро раздались звуки закрываемой двери, поворачиваемого в
замочной скважине и вынимаемого ключа.
Мадлен заперла свою мать...
V
У Жанны были основания до самого конца дня опасаться, что Физоли, ро-
дители Алисы, нарочно стараются опоздать на поезд, зная, что в доме есть
свободные комнаты.
После полудня она видела, как отец семейства. Роже Физоль, посреди
двора беседовал с бухгалтером и предлагал ему, с ужимками одновременно
фамильярными и снисходительными, сигару, которую, конечно, взял из ко-
робки в гостиной.
Она не придала этому никакого значения. Мужчины, по большей части
крепко выпившие и хорошо поевшие, с блестевшими глазами и раскрасневши-
мися лицами, разговаривали почти так же громко, как, скажем, на свадьбе.
Мало кто из них не наведался в винные погреба; выходившие оттуда мужчины
степенно пожимали служителю руку.
Но около шести часов Жанна видела, как важный и озабоченный Физоль
выходил из конторы. Двенадцатилетний мальчишка вел себя невыносимо, а
мадам Физоль, которая в отсутствие запертой у себя в комнате Луизы пред-
седательствовала за столом, разглагольствовала об учебе своей дочери,
"чье замужество столь несчастливо оборвалось".
- Ну а потом было уже слишком поздно учиться, не так ли?
Она хотела сказать "потом, после смерти Жюльена".
- Это ужасно - остаться одной едва в двадцать лет, да еще с грузом
ответственности на плечах за ребенка.
Мальчишка наконец-то ушел, выпросив деньги на мороженое, а его роди-
тели, хоть и остались последними гостями, все не уходили из приведенного
в беспорядок дома, где повсюду валялись грязные стаканы и пустые бутыл-
ки, а дым от сигар под конец стал таким же густым, как в каком-нибудь
кабачке.
Алиса не предлагала свою помощь по дому даже в пустяках, и, поскольку
Боб принимался кричать сразу же, как только она пыталась заняться им,
заботиться о ребенке пришлось Жанне.
Поезд на Пуатье отходил в семь часов сорок минут; около семи Жанна,
проходя мимо открытой двери гостиной, - заметила чету Физолей, стоя раз-
говаривающих вполголоса, в то время как Алиса пыталась вывести из комна-
ты брата, лизавшего рожок мороженого.
- Вы не зайдете на минутку, Жанна? - произнесла мадам Физоль, которая
с самого начала стала звать ее по имени - отчасти как родственницу, от-
части как прислугу, причем второе соображение, безусловно, преобладало.
- Уведи своего брата, Алиса. Прогуляйтесь по двору или по набережной, но
не уходите далеко, потому что нам пора уезжать.
Пока дети выходили из комнаты, она добавила:
- Роже подумал, не остаться ли нам до завтра, но мы еще успеваем на
поезд, да к тому же не взяли с собой пижам и прочего.
Теперь, когда в комнате остались лишь взрослые, она подбадривала мужа
взглядом, а у того усы пахли вином и сигарой; для разнообразия он раску-
рил изогнутую трубку.
- Прежде чем ты начнешь говорить, я хотела бы пару слов сказать Жан-
не, потому что ей надо понять, что если мы к ней обращаемся, то это по-
тому, что мы сами - Алисе здесь не пришлось выдавать какие-то секреты -
видим, что Жанна взяла на себя руководство домом. И, между нами говоря,
это совсем не плохо Сегодня утром я чуть было не умерла со стыда.
Жанна, стоя в переднике, поскольку большую часть дня она помогала Де-
зире по хозяйству, не двигаясь ждала продолжения.
- Теперь давай ты, Робер.
Физоль прокашлялся и несколько раз затянулся своей трубкой.
- Все очень просто. Я думаю, что вопрос, который я хочу поставить,
вполне естествен. Я перекинулся двумятремя словами с бухгалтером, он па-
рень серьезный, насколько я могу судить, но довольно-таки сдержанный.
Так что в конце концов мы все узнаем, только когда соберемся у нотариу-
са.
Жанна продолжала смотреть на него без удивления, но и не помогая ему
ни взглядом, ни жестом, и он силился говорить равнодушным тоном делового
человека:
- Вероятно, наследство Робера Мартино открыто. Я не знаю условий его
брачного контракта, но имею все, основания полагать, что это был брак на
условиях общего владения имуществом, нажитым совместно. Так или иначе,
часть теперь отходит к детям, и, принимая во внимание определенную ситу-
ацию - весьма жалкое проявление этой ситуации мы наблюдали сегодня ут-
ром, - я думаю, что чем скорее мы предпримем необходимые шаги, тем луч-
ше. Разумеется, месье Сальнав, как я и предполагал, был весьма уклончив,
когда я поинтересовался состоянием дел.
- Вы спрашивали у него разрешения посмотреть бухгалтерские книги?
Он покраснел и торопливо заявил:
- Я вовсе не настаивал. Хотя и разбираюсь в этом немного. Я понимаю,
что...
- Если я правильно понял, вы хотите, чтобы ваша дочь получила свою
долю прямо сейчас?
Агрессивно, с трудом сдерживаясь, Жанне ответила мать:
- Разве это не естественно? Вы не так давно вернулись сюда, но, я по-
дозреваю, видели достаточно, чтобы понять, что попали в сумасшедший дом,
если не сказать покрепче. Если вам еще не говорили, то знайте, что мы
никогда не были сторонниками брака нашей дочери с Жюльеном. Мы решили
дать ей возможность учиться, отправили ее в университет, и все это для
того, чтобы она оказалась вынужденной бросить его после второго курса.
Она всего лишь ребенок, который ничего не понимает в жизни.
Он-то был старше ее на четыре года, имел кое-какой жизненный опыт и
должен был понимать. И тем не менее он злоупотребил ее слабостью. И если
в конце концов мы дали согласие на брак, то, поверьте, лишь потому, что
