отнести чемодан. Я сказала, что ты вернешься, чтобы оплатить счет. Те-
перь, когда они знают, кто ты такая...
Луиза спустилась вниз только в половине девятого, более усталая и
бледная, чем накануне.
- Ты не видела детей?
- Нет еще. Думаю, они спят.
- Ты куда-то ходила? Мне казалось, я слышала, как хлопнула дверь.
- Я ходила в отель и договорилась с Дезире, которая была в монастырс-
кой школе одновременно со мной" чтобы она пришла нам тут помочь, всего
лишь на несколько дней. Она официантка из "Золотого кольца". Она догово-
рилась с хозяйкой.
- Она согласилась? - с удивлением спросила Луиза. - Уже давным-давно
местные девицы отказываются работать у нас.
Она не стала возражать против инициативы своей невестки. Подобный ход
событий устроил ее. Она соглашалась на все, что Жанна предлагала или ре-
шала, полностью положившись на нее.
- Я не знаю даже, где спала Мад.
- Около двух часов ночи она еще стояла у окна на третьем этаже. Я
заснула раньше, чем она легла.
- А Анри?
- Не думаю, чтобы он не спал ночью.
- Вчера вечером он попытался было поговорить с сестрой, но она его
прогнала.
По телефону звонили комиссар полиции и служащий похоронного бюро, по-
том заявился единственный репортер местной газеты, отсутствовавший вчера
в городе. Дезире явилась как раз вовремя, чтобы освободить Жанну от ма-
лыша, которого она так и не спускала с рук.
- Если я не освобожусь через полчаса, попробуй уложить его спать, хо-
тя я не думаю, что это будет очень легко.
Несмотря на солнце день в доме казался сероватым. Каждый чувствовал
себя разбитым, с пустой головой, как чувствуют себя долго плакавшие лю-
ди, но вообще-то слез было очень мало; Луиза, против всякого ожидания,
держалась бодро, старалась быть полезной и иногда пыталась даже улыб-
нуться Жанне.
Ей хотелось быть любезной - как совсем недавно ей хотелось быть хоро-
шей! Может быть, она осознавала, что в ставшем внезапно столь спокойном
доме любого неосторожного слова, неловкого жеста хватило бы, чтобы выз-
вать новое возбуждение, новые скандалы.
Она ходила осторожно, размеренно, мягко ступая, как передвигаются в
больнице или в комнате больного.
Жанна не видела, спустились ли дети. Какой-то незнакомый человек лет
тридцати вошел в кухню и спросил Луизу; Жанна угадала в нем бухгалтера.
Он говорил с Луизой в одной из комнат первого этажа довольно долго.
- Жанна! Ты не занята? Можно тебя на минутку?
Служащий похоронного бюро - очень чопорный, со шляпой в руке - стоя
ожидал списка в первой комнате.
- Познакомься, это месье Сальнав, наш бухгалтер, Робер ему полностью
доверял. Он сообщил мне плохие новости, и я не знаю, что делать. Я в
этом ничего не понимаю. Я перестала понимать даже, где я нахожусь. Я вас
покидаю. Не думай, Жанна, что я хотела бы все переложить на твои плечи.
Но мне кажется, будет лучше, если ты поговоришь с ним в конторе.
И, повернувшись к бухгалтеру, она сказала:
- Вы можете ввести мою невестку в курс дела, месье Сальнав. Она из
нашей семьи, и она сильнее меня. Может быть, ей удастся найти решение.
Перед тем как выйти во двор, Жанна напомнила:
- Не забудь список, Луиза!
- Я сейчас им займусь.
- Слушаю вас, месье Сальнав, хотя, несмотря на то, что вам сказала
моя невестка, дела моего брата меня не касаются.
Во всем доме только контора и винные склады не изменились; между ком-
натой, где еще позавчера работал Робер, и комнатой, которую всегда зани-
мал бухгалтер, так и стояла застекленная перегородка. Более того, сохра-
нилась и та же самая, знакомая Жанне с детства, угольная печь, на кото-
рой, когда дед бывал в разъездах, ей случалось жарить каштаны. На крюч-
ках черной деревянной этажерки висели те же самые бутылочки чеканного
серебра; их снимали, когда нужно было предложить клиентам продегустиро-
вать вино или спирт.
- Подозреваю, что ситуация очень плохая, верно? Будет лучше, если я
вам сразу же задам вопрос. Вы думаете, что брат совершил самоубийство по
финансовым причинам?
Бухгалтер был человеком простым и, вероятно, искренним, происходил из
скромной семьи, и трудиться ему Приходилось много. У него, должно быть,
имелись какието убеждения, сложившиеся представления, и некоторые слова
пугали его; слово "самоубийство" явно покоробило его, и Жанна пожалела,
что произнесла это слово.
- Точно известно, что месье Мартино пережил крупные неудачи, а пос-
ледние год или два ему трудно было расплачиваться в срок, вот и сейчас
тоже. Он не мог не знать, что сегодня утром предъявят некоторые векселя,
но, раз уж вы спрашиваете мое мнение, я не думаю, что дело только в
этом.
- Я хотела бы задать еще вопрос, месье Сальнав, поскольку считаю, что
так будет быстрее. Я очень мало понимаю в делах вообще, а в делах моего
брата совсем ничего, но мне нужно уяснить ситуацию.
- К вашим услугам.
- Я покинула дом тридцать пять лет назад, а в то время торговля проц-
ветала, и, кажется, процветала еще долго. Когда же начались трудности?
- Я понимаю, что вы хотите сказать, но точно ответить на ваш вопрос
непросто, потому что все это случилось не сразу. Когда перед войной умер
ваш отец, я как раз был принят на службу; дела тогда шли хорошо, не
больше того. Нам "жилось", как говорят в деревне. Потом началась война,
и, как вы, безусловно, знаете, цена на вино резко поднялась за очень ко-
роткое время, чуть ли не в один день.
Он подбирал слова, стараясь быть одновременно чистосердечным и объек-
тивным, но в то же время смущался, касаясь некоторых вопросов.
- Месье Робер заработал очень много денег, - произнес он с некоторой
торжественностью.
- Занимаясь черным рынком?
Она намеренно употребила эти нежелательные слова, считая ненужным
бесконечно крутиться вокруг да около.
- Это не совсем так. Все зависит от того, с какой стороны посмотреть.
Понятно, что какое-то время торговля шла не совсем по правилам. Из-за
всяких регламентации, которые просто нельзя было соблюдать, иначе приш-
лось бы прикрыть торговый дом, приходилось вести бухгалтерские книги та-
ким способом, который в другие времена привел бы к серьезным последстви-
ям.
- Кажется, я поняла. Дом перестроили во время войны?
- Ему потребовался ремонт. Месье Луи никогда не согласился бы, чтобы
дом трогали или перестраивали. Благодаря такой хорошей обменной валюте,
как вино, месье Робер легко добывал строительные материалы, хотя достать
их было трудно, а иногда почти невозможно.
- Что же произошло потом?
- Вы были во Франции во время Освобождения?
- Нет.
- В течение нескольких дней и даже недель ожидали беспорядков, и
месье Роберу, как и многим другим, случалось получать письма с угрозами.
Какой-то комитет, который тогда организовался, поговаривал о том, чтобы
отправить его в концлагерь. Потом порядок установился довольно быстро.
- И с тех пор дела стали идти хуже?
- По правде говоря, нет. Торговля продолжала процветать. Прошло еще
почти два года, пока не начались серьезные затруднения, причем они сов-
пали с предвыборной кампанией.
- Брат занимался политикой?
- Не совсем так. Он бы натурой очень великодушной, широкой. Он считал
себя более или менее обязанным давать деньги всем партиям. Он раздавал
очень много, поверьте мне, гораздо больше, чем должен был, и я спрашиваю
себя: не это ли навлекло на него неприятности? Может быть, из осторож-
ности, под видом приобретения страховки, он передавал деньги и в фонды
коммунистической партии, как и в другие прочие, но это ничего ему не да-
ло. Началась целая кампания травли, однако против других, а не против
него. Тем не менее как-то, я помню, в понедельник, как раз тогда, когда
никто не ждал ничего подобного, мы получили письмо в несколько строчек
от налогового инспектора, требовавшего разъяснений по одной декларации
четырехлетней давности. Месье Робер пошел туда сам. Он был в хороших от-
ношениях с мэром и другими влиятельными людьми, так что все вроде бы
уладилось.
Если вы хотите знать мое мнение, то именно этот долгий период неуве-
ренности, надежды и отчаяния подкосил его. Он, как обычно, хорошо выгля-
дел, казался таким же увлеченным и уверенным в себе. Тут абсолютно ниче-
го не изменилось... Я не знаю, знакомы ли вы с месье Буржуа?
- Гастоном Буржуа?
В тринадцать лет он - худой, прилежный, всегда погруженный в книги -
был уже другом Робера.
- Он преподает философию в лицее. Он был очень близок с вашим братом;
наверное, он был единственным его настоящим другом. Однако после войны
месье Буржуа в один прекрасный день перестал с ним видеться и даже здо-
роваться. В течение некоторого времени так же сделали и другие, правда
потом они изменили свое мнение. Кое-кто из них даже извинился. Мне очень
трудно, мадам, говорить обо всех этих вещах, но вы сами сказали, что хо-
тите понять.
- Прошу вас, месье Сальнав. Итак, у моего брата была не совсем спо-
койная совесть.
- Это сказано слишком сильно, но он, может быть, не всегда чувствовал
себя в своей тарелке. Когда здесь дела, казалось, утряслись, из Пуатье,
а потом, через несколько недель, из Парижа, на самом высоком уровне,
пришли новые неприятности, но уже более значительные. Месье Робер ездил
туда несколько раз и по возвращении всегда говорил, что ему удалось ула-
дить дело. Но они все-таки прислали инспектора, он расположился здесь,
на моем месте, и почти два месяца, не раскрывая рта, разве только для
того, чтобы уточнить какой-нибудь вопрос, проводил ревизию всех бухгал-
терских книг, проверял все счета, какие сумел отыскать.
В течение всего этого времени месье Робер оббегал всех, подключил
всех влиятельных лиц и раздавал деньги полными пригоршнями. Но это ни к
чему не привело. Инспектор выиграл партию.
Я могу, если пожелаете, объяснить всю механику выплат штрафов и раз-
личных взысканий. Если бы вашему брату пришлось выплатить все, что ему
предъявили, полностью, то он смог бы это сделать, лишь продав дом и ме-
бель, да и то вряд ли.
Ему в конце концов удалось заключить соглашение не только с госу-
дарственной налоговой инспекцией, но и с администрацией, ведающей дохо-
дами и взиманием налогов, которая тоже принимала участие в ревизии.
Ну а потом дела пошли снова. Сейчас они в прекрасном состоянии. Но
существует некая бездонная дыра, и при наступлении очередного платежа
возникают прежние сомнения и прежнее жонглерство. Вы знали этот дом до
меня. С тех пор торговый оборот увеличился раз в пятьдесят, если не в
сто.
Так вот, мадам, сегодня утром моя касса пуста, абсолютно пуста! О
крупных платежах я могу, в крайнем случае, договориться. Самое трудное -
это найти наличные деньги, несколько тысяч франков, для малых выплат, на
текущие расходы, которые ждать не могут.
И это повторяется дважды в месяц вот уже почти два года. Я не могу
пойти в банк, который принимает еще со скрипом наши векселя, и заявить,
что мне до полудня крайне нужны десять тысяч франков, а я не знаю, где
их взять. Если я не заплачу, сразу же начнут говорить - да вы и сами так
думали, - что месье Робер покончил с собой из-за того, что попал в тупик
финансового краха.
- Вы рассказывали все это моей невестке?
- Примерно. Не в таких точных терминах.
- Что она ответила?
- Что она ничего не может поделать. Она посоветовала мне поговорить
об этом с вами.
- Вы действительно сумеете выбраться из тупика сегодня утром с де-
сятью тысячами франков?
- Не совсем так. Цифру я вам назвал с потолка, это, скорее, грубая
оценка. Но...
Он перелистал какие-то бумаги, что-то подсчитал на полях:
- Для самого неотложного надо тринадцать тысяч пятьсот франков.
- Я принесу их вам через минуту.
Все ее богатство, лежащее в сумочке, составляло восемнадцать тысяч
франков. Сюда она приехала в поисках денег, Луиза не так уж ошиблась.
