он просто начнет и возьмет свое. И первое, и второе случается не столь
часто, чтобы мир стал выжженой местностью. И первое, и второе случается
равно настолько, чтобы развеять вселенский сон. И нормально, что случа-
ется. Видите: оптимальный баланс есть, он найден по независящим от нас
механизмам, в данном случае - равновесие между войной и миром.
Аналог христианским заповедям в этой системе - так называемый интер-
национализм, в своей вредности давно переплюнувший для арийцев все виды
шовинизма и ксенофобии. Практическая его польза равна нулю, поскольку
мир держится на балансе сил и могуществ, а не по доброй воле. Интернаци-
онализм не держит мир на гране равновесия, как ему пытаются приписать.
Его функция лежит в другой плоскости и несет чистое отрицание нормальных
по сути вещей. И не только черносотенец так считает. Подобные вещи можно
вывести философски, если, конечно, не накладывать на мысль кандалы либе-
ральных парадигм...
Если кто-то начинает верить в добрую волю, он просто накладывает на
себя ограничения, сразу дающие преимущества тем, кто существует без ог-
раничений. При этом равновесие то же, только баланс смещается и застыва-
ет в новой точке: там, где уверовавший в интернационализм что-то проиг-
рывает. Допустим, белая раса начинает верить в дружбу народов, а цветные
не верят, но хотят оторвать кусок могущества и хорошей жизни - систему
трясет, и она принимает новое положение, где часть власти перешла от бе-
лым к цветным. Заметьте, какой фактический результат: мир не стал доб-
рее, только белая раса уронила статус, а китайцы, негры и арабы его под-
няли.
Представьте, что кто-то сочиняет правила честной жизни, но по этим
правилам начинает играть только часть людей. Допустим, такие правила: в
денежных делах верить на слово, договора не подписывать, арбитраж уп-
разднить. И будет от этого экономия сил и нервов. И некоторые начинает
играть по хорошим и добрым правилам, а другие играют по злым и недовер-
чивым. Вторые обманывают первых, вот и весь достигнутый результат. Мир
стал честнее? Наоборот. Увеличилась упорядоченность системы? Да нет,
кругом развал и энтропия. Для того, чтобы новые правила имели смысл,
требуется выполнение их от каждого, без единого исключения, которое сра-
зу же своим бытием опровергнет всю воздвигнутую конструкцию. И вместо
желаемого мы получим прирост энтропии и понижение уровня энергетической
напряженности. Потому что жить проще, обманывать проще, а усилия для
этого нужно меньше. Жизнь становится примитивнее. И так случится. Исклю-
чения из новых и честных правил будут всегда - потому что такая онтоло-
гия, так мир устроен. Нас даже не интересуют причины, по которым будут
исключения. Важно, что без них невозможно и лучше с самого начала об
этом знать. И не вводить правила честной жизни.
Вот такой сильно профанированный пример. Но он дает ответы на все
поставленные вопросы: упрощенно содержит в себе и метаполитику двадцато-
го века (конец гегемонии ариев на земле), и ту роль, которую могло сыг-
рать на земле христианство. Там ведь тоже маразм введения добрых правил,
на деле ведущий не к добру, а к искривлению пространства жизни: приняв-
шие закон себя теряют, а не принявшие самоутверждаются за счет искривле-
ния, поддерживая в системе первоначальный уровень хаоса и насилия. И не-
важно, сколько этих непринявших, любого числа хватит. Важно, что зло ни-
куда не денется, а верные алгоритмы жизни перепищутся на искореженный
лад, путая статусы, смещая оценки, давая ситуациям извращенный смысл. И
не было другой роли. Но и эту христианство не сыграло.
С христианством вообще получается интересно, если мы признаем ницше-
анский анализ за рассмотрение наиболее высокого уровня. Уровень доказы-
вается просто. За сто лет никто в этой точке его не опровергал, даже не
пытался - то есть никто не выходил и не спорил с ним на философском язы-
ке, как полагается, потому что там спорить нечего. Там только матери-
лись, причем разнополярные деятели: Соловьев, Сартр, Поппер. Мамардашви-
ли дурного не говорил: определенный тип воспитанного сознания просто все
по-своему интерпретирует, экстремисткий пафос стирает, хлопает по плечу
и говорит: ну брат, мы с тобою, оказывается, единомышленники. Хотя ка-
кие, к черту, единомышленники?
Так вот, ницшеанство долбает бога, причем каждый удар правилен.
Только из рассмотрения выпадает мелочь, что долбится все-таки отсутству-
ющее в реальной истории. Христианство никогда не играло большую роль в
пространстве реальных фактов. И это фундаментально, но это не замечает-
ся. Мы заходим в то место, где стоял Ницше, подбираем нить и крутим
дальше: и вот нам открывается, что феномена <чудовищное христианство>
все-таки не существовало в таком масштабе. Суть не в том, что оно не чу-
довищно. В ницшенской трактовке христианство действительно ужасная шту-
ка, причем трактовка в принципе не оспорима, выше нее не возьмешь. Вся
соль в том, что не существовало никакого христианства. Вот эти двадцать
веков - его на самом не было как определяющего фактора жизни. А именно в
таком значении видели его сторонники и противники.
На самом деле Европа очень аккуратно локализовала свою религию, прос-
то выкинув ее из ряда жизненных сфер. Были короли христианами? А дво-
рянство? А крестоносцы? Вряд ли христовы проповеди что-то значили в жиз-
ни ландскнехтов и трубадуров, ученых и воров, ремесленников и торгашей.
Неужели христианской была классическая русская аристократия? Пушкин
христианин? Лермонтов христианин? Люди занимались любовью и убивали,
изъяснялись по-франзузки и матом, плеткой секли чернь и требовали сатис-
факции с дворянина, пили вино и проигрывались в дым. И эти славные ребя-
та были христиане? Неужели непонятен формальный характер так называемой
веры? Крестились, венчались, захаживали в церковку по воскресным дням.
Откупались.
Христианство субпассионарно по всем базовым установкам, а парни были
пассионарии и посылали чуждую им религию. Так было с аристократией всех
европейских стран. А судьба нации всегда определялась пассионарной эли-
той. Она рождает эстетический идеал, ведет внешнюю экспансию и держит
внутренний строй. В Европе была пассионарная аристократия, кипела пасси-
онарная жизнь, а изначально враждебная этому религия занимала отведенный
ей угол. За приделами этого угла ее влияние сводилось к возданию почес-
тей пустым формам. Так повелось с самого начала вплоть до кончины бога,
выпавшей на девятнадцатое столетие.
Там было как бы два мира: верхне-пассионарный и религиозно-угловой.
Христианству достались монастыри, души грешников, церковь в каждом селе,
немалые деньги и почести. Это много для бывшей презренной секты, но
слишком мало для рассчитывающих на мировую тотальность. Христианство
ведь претендовало на абсолютную власть и всеобщий контроль, и полное до-
минирование своих ценностей. Инквизиторы хотели судить весь мир. И иезу-
иты. И каждый уважающий себя монах хотел судить мириады грешников. Но
этого не случилось. Наоборот, христианство оказалось встроенным в мирс-
кую систему. Встроенным функционально.
Есть понятие антисистемного мышления. Это пошлый случай, когда лич-
ностные проблемы (а других у личности не бывает!) вызывают у человека
мировоззренческий кризис, и завершается он злокачественым образом: лич-
ность утверждается в негативном отношению к миру. Негативное отношение к
себе кончается суицидом, негативное отношение к другому ведет к
убийству. А негативное отношение ко всему миру в целом ведет к еще более
любопытным последствиям. Человек живет, ориентированный на разрушение
существующего жизненного уклада. Если недалеко ушел, то хочет злого царя
сменять на доброго. Если продвинутый, хочет завязать с монархизмом. А
если совсем законченый, хочет разложить на атомы мироздание. Это просто
степени разные, а диагноз один. И вот эти ребята представляют для чело-
вечества куда более внушительную угрозу, чем заурядные убийцы, скромные
насильники и относительно безобидные воры. Те работают в локальном
пространстве, все их зло легко переваривается жизнью и идет ей на благо.
Ну вот тигр задрал косулю, а биоценоз процветает. Потому что тигр задрал
косулю естественно - это системное убийство, оно запрограммировано вхо-
дит в природу как составная часть. Ну а представьте тигров, которые по-
умнели и решили поджечь весь лес, потому что он неправильный. Вот это
уже антисистемное мышление. Точно так же рецидивист, убивающий за пятак
старушку - конечно, сволочь, но встроенная в систему. И бандит встроен
как нужный жизни элемент. И маньяк встроен. Встроены же в биоценоз волки
с тиграми. А вот антисистемный парень со своим негативным импульсом ни-
куда не встроен. Он не в рамках мира, он в оппозиции. Он может любить
конкретных людей, но отношение к миру делает его серьезнее любого убий-
цы. Заурядный убийца против мироздания ничего не имеет, а парень ходит и
думает: как бы чего вымутить, чтобы разрушить до основания?
Из таких парней рекрутируются катары и манихеи, красные кхмеры и яко-
бинцы. Допустим, мир они пока не угробили. Но похоронить родную страну
для них свято, необходимо и очень просто. Они же ее патологически нена-
видят, как раз за то, что родная. Допустим, рубятся русские с чеченами.
А такой парень сидит в Москве и переживает за чечен. Говорит, что прав-
да, мол, на их стороне. Херня, конечно, правда у каждого своя, это ведь
очевидно. Просто антисистемному мышлению чужая правда всегда ближе, так
уж оно устроено. Воевали бы с марсианами, нашел бы правду у них и стра-
дал за нее.
Христианство пылесосом тянуло в себя антисистемщину - и без особых
последствий сохраняло ее в себе, собирало, аккумулировало, переваривала
и не пускало в мир. Там негативный импульс получает негативную обработ-
ку, и в итоге реальный выход результата равен нулю. Условно говоря: при-
ходит парень к настоятелю и признается, что ненавидит греховный мир, и
надобно с этим сатанинским бардаком разобраться. Да ну, говорит настоя-
тель, этим сучарам и так в гиенне гореть, на вот лучше, помолись богу.
Парень радуется, что с миром разобрались без него, затворяется в каморке
и до смерти бормочет слова. Жизнь идет без него, он стоит отдельно. Ник-
то из них никому не мешает. Законченными предстают, конечно, русские
староверы. Розанова почитать, не сразу заснешь. Сжигают себя, топят, за-
капывают. И правильно, конечно, делают: избавляют мир от больных анти-
системных ублюдков. Как было? Заболела деревенька душой - ушла в секту.
Совсем тоскливо стало, сожгли себя на хрен к чертям собачьим. А тем вре-
менем штурмуется Измаил, пишутся стихи, рождается музыка, люди живут лю-
бовью, кем-то занимается трон. Одним словом, жизнь. А все лишние по жиз-
ни своевременно подпалились в гарях. Это редкий и необычайно красивый
случай, когда антисистемный элемент обращает свой негатив на себя и по-
гибает, не затронув постороннего для себя и не повредив мир.
Таким образом, если христианство и было мероприятием против жизни, то
благополучно проваленным. Весь так называемый христианский мир существо-
вал, до макушки преисполнившись языческой пассионарности. Духовное и
светское разделились четко: бароны не затрагивали Евангелие, а попы не
лезли с проповедью в пиршественную залу. Иногда два мира обменивались
ударами, делали какие-то вылазки. То сожгут мирянина-сатанинста Джордано
Бруно, то начнут травить чертей с эзотериками, то прикроют пару-тройку
научных версий. Мир отвечал своим. То пират Косса сделается Папой, женс-
кие монастыри обратятся в бордели, а мужские в приюты педиков. Все нор-
мально, с очевидным перевесом мирского.
Причем порядок стоял не на десяти заповедях, что самое принципи-
альное. Все держалось на балансе сдержек и противовесов. И сейчас дер-
