Законники хотели беднягу судить. Но американская Лига Нетрадиционного
отстояла простую русскую бабу. Дали ей три года условно, наградили осо-
бым вымпелам, взяли сорок шесть интервью. И отпустили в чисто поле гу-
лять. Дом в Китеже она завещала церкви, а семнадцать иномарок разыграла
в лотерею для голодающих. Плюнула на постылый свет и уехала коротать
свои годы в Малую Берестень.
...Илюха так бухал, что многие стали подозревать: а не этот ли мужик
нам Родину пропил? Потому что так пить можно только на деньги Родины.
Своих не хватит. Илюха в ответ на нелепые подозрения извлекал свой билет
партийный. Смотрели на него усомнители и все понимали. Не мог партиец
РУСЬ пропить: это ж тебе святое, а не америка.
Многие жители деревень Нечерноземья видели, как высоко в небе проле-
тает зеленый Змий. Похохатывая, на нем сидит бородатый и щетинистый
дядька. Смеется, поет и говорит старорусскими пословицами. Наивные посе-
ляне думают, что это чудо из Голливуда. Знайте, простоквашные: то Илюха
с дозором землю русскую облетает.
А Добрыня все по бабам ходил. Ну и доходился, стало быть... Леху ник-
то не тронул: где ты его в шекспировских краях найдешь? С Ильей спорить
себе дороже - Змий на то и Змий, чтоб любую дивизию положить. И если со
Змием как следует задружить, не страшны тебе ни спецслужбы, ни погранич-
ники, ни доблестные витязи патрульно-постовой службы.
А Добрыня - ну что Добрыня? За бугор не съехал, крышу не заимел. Хо-
дил себе и ходил. Повязала его федеральная служба, отвезла в избушку, и
давай куриной ножкой пытать. Он, не будь орел, все и выложил. Собрались
демократы всея Руси на свое сакральные вече, выслушали от него правду о
затеваемом перевороте. Подумали, погадали, раскинули на костях. Посвяща-
лись с Америкой. Президента тамошний лютовал, ногой топал и зуб скалил:
не дам, говорит, бубликов, коль не покараете красно-коричневого скота.
Погоревал народ, да и вздернул Добрынюшку за грехи его окаянные. Потом,
конечно же, амнистировали. Сняли с вешалки, полили живой водой и отпра-
вили в Сибирь на пожизненное.
Но самое главное, конечно, идейные стержень. Стало быть, Ромуальд Пу-
говкин и его друг Артур. Первому что с гуся вода, отряхнулся и снова в
суету полез. Ходит по Госдуме, мурлыкает под нос веселые песенки. С на-
родом общается, с угнетателями водку пьет. Халявная у Вторника жизнь.
Сам Васюха за него голосует. А Васюх в Хартлэнде - без малого сто милли-
онов. Сила. Только жалко малого, непростой смертью погиб. Искупил, можно
сказать, грехи человеческие...
А Шопенгауэр многое переосмыслил, еще злее стал. В бога не поверил и
за народ бороться не стал. Плевал, говорит, на обоих. И народ у вас ду-
рак, и бог у него соответствующий. Так на хрена мне, мудрому, бисером
рассыпаться? Благословил он Вторника, посвятил его в магистры эзотери-
ческие. Нарекаю, сказал, своим первым учеником и хранителем заповедной
истины, ибо способен ты. Затем взял истину, завернул ее, бичевкой пере-
вязал и всучил Вторнику на сохранность. А сам отбыл.
Бродит по Тибету, ищет учителей. Ночами воет на луну, и от этого
просветляется. Живет в пещере, питаясь чужой энергией и случайными ко-
решками. С каждым днем он становится все бессмертнее.
